– Он там возле мусорных баков присмотрел кота, хочет его поймать и притащить в квартиру, – ответил Акробат.

– Дед, правда? – нахмурил брови Осип.

– Понимаешь, Ёся, в чём тут дело? – вздохнув, начал дед: – Ты смотрел мультик про Простоквашино?

– Ну! – кивнул Ёся. – И что?

– А то! – Дед Акын поднял вверх указательный палец. – Кот наш, ну в смысле, который живёт у мусорных баков, вылитый кот Матроскин. Ну, вот сто процентов, словно из мультика.

– И что? – Брамс повысил голос. – Андрей Михалыч, а тебе не кажется, что ты в детство начал впадать? Ну, какой на хрен кот Матроскин? Ты в своём уме? Мы на съёмной хате. Вот пришла хозяйка и развела меня дополнительно на четыре косаря в месяц. Четыре тысячи, понимаешь? Мы на эти деньги, было дело, полмесяца жили.

Трисон, словно поняв, что он нанёс материальный ущерб своим кормильцам, виновато опустил голову и тихонько заскулил.

– Ещё один! – буркнул старик. – Всё на деньги переводите.

– Вот и я ему говорю, – подхватил акробат, – в детский сад пора деду. То собака, то кот, скоро и корову приведёт, и точно превратимся в Простоквашино.

Дед Акын сел на пол рядом с псом и, обняв его, стал приговаривать: «Не плачь, родной, я тебя никому не отдам, сам буду голодать, но тебя не выгоню. Понял? Ну, а если попрут, с тобой уйду на улицу».

Трисон лизнул старика в нос и, уткнувшись, ему в грудь, завилял хвостом.

– Да никто его не собирается никуда переть! – сказал Брамс. – Не вводи собаку в заблуждение. Ладно, чёрт с вами, живите. Если бы вы знали, от какого дела вы меня оторвали.

– Да мы тут ни при чём, – сказал Акробат, – сидим и так тише воды, ниже травы. А эта карга своими ключами двери открыла. Нужно на двери стальную щеколду поставить, чтобы она не могла сюда внезапно входить. Пройдоха!

– Ладно, мужики, – сказал Осип, – поехал я. Не ругайтесь тут, всё будет хорошо.

– Спасибо, Ёся, – дед Акын пожал руку, – спасибо тебе, брат.

Вернувшись на день рождения, Брамс плотно поужинал, попил чая с диковинным тортом, собственноручно приготовленным Дарьей, и ушёл к себе. Желание признаваться в любви в тот вечер не то чтобы пропало, но исчез, растворился дух таинственности и романтичности. Осип Емельянович решил подобрать более подходящий момент и объясниться в следующий раз.

Перед сном неожиданно пришла невероятно добрая весть – нашёлся жених Катерины.

– Папа, Валерка мой вернулся! – жизнерадостным голосом объявила дочь.

– Что говорит? – отец сначала скептически отнёсся к новости.

– Очень обрадовался, извинился, что погорячился… Ну… в общем, я тоже извинилась, мы помирились и решили пожениться. Так что всё хорошо, папуль!

– Ну, слава богу, – облегчённо вздохнул Осип Емельянович. – Мир – это всегда благо. На свадьбу не забудьте пригласить.

– Ой, папа, до свадеб ли нам?

– Ну, всё-таки…

– Скажу тебе честно, я по белому платью не страдаю, – рассмеялась Катя, – ради одного дня залазить в долги как-то не хочется. Решили пока пойти в ЗАГС и оформить отношения, а когда разбогатеем, сыграем свадьбу, если, конечно, не передумаем.

– Кать, – сказал отец, – имей в виду, если понадобится моя помощь, не стесняйся…

– Спасибо, папа, если понадобится, обязательно обращусь. Спасибо тебе большое.

– Как ты себя чувствуешь? Как здоровье? – поинтересовался отец.

– Врачи говорят, всё отлично. Хотя я всё равно боюсь ужасно.

– Первый раз все боятся, – ухмыльнулся отец. – Потом привыкнешь.

– Ты так говоришь, словно я собираюсь десятерых детей рожать, – хмыкнула Катерина.

– Чем больше, тем лучше, – рассмеялся отец. – Нужно поднимать демографию в стране.

– Ага, хитрые вы. – рассмеялась дочь, – а что же вы с матерью её не поднимали?

– У нас перестройка была, кризис, не до демографии было, – отшутился отец.

– Ладно, пап, рада была тебя слышать, побежала я по своим делам. Обнимаю…

Осип Емельянович долго не мог уснуть, вспоминал дочку маленькой. Она была такой не по годам разговорчивой, особенно любила поболтать с бабушками на лавочке у подъезда. Те в свою очередь её раззадоривали всякими вопросами, а когда девочка начинала отвечать, рассуждая и смешно жестикулируя, катались от хохота. Катюше это как раз и нравилось и она входила в азарт.

– Катя, а мама твоя вкусно готовит? – спрашивала одна из старушек.

– Вкусно, но везде добавляет лук, – разводила в стороны руки девчонка, – не понимаю, зачем нужен лук в супе?

– Ну, как же, – возражали старушки, – это витамины, очень полезно. Папе-то, наверное, нравится?

– Папе нравится, – грустно отвечала Катя. – А мне нет.

– И что? Ты не ешь суп? Ходишь голодной?

– Ем, – звонко отвечала Катя и поясняла недогадливым бабушкам: – у нас есть такая ложечка с дырочками, я ею вылавливаю лук и отдаю мурке.

– Во тебе раз, мурка есть лук, а ты нет. Так и останешься маленькой.

– Почему? – испуганно спрашивала Катерина.

– Потому что, кто не есть лук, не растёт…

Однажды после такой беседы Катерина пришла домой и заявила матери:

– Мама срочно пожарь мне лука.

– В каком смысле? – вытаращила глаза мама.

– Ну, как ты его жаришь для супа, – пояснила дочь.

– Зачем тебе это?

– Я буду его кушать, чтобы вырасти, – заявила дочь.

– А, понятно, – догадалась мать, – опять с бабульками общалась?

– Они, что, обманули меня? – надула губы девочка.

– Нет-нет, – замотала головой мама, – всё правильно они говорят, лук должны кушать все дети.

– И я вырасту?

– Ну, конечно, вырастешь, – заверила мать.

– Так что же ты стоишь, мама? Жарь мне лук…

«Как жаль, что так быстро летит время, – засыпая, думал Осип Емельянович, – хочется, чтобы именно вот такие моменты длились подольше. Всё-таки правы те, кто утверждает, что детство – это золотая пора у каждого человека. И своё, и твоих детей, внуков. Интересно, какого числа родит Катерина. Нумерологи говорят, что это имеет большое значение – когда родился человек, в чётное число или нечётное. Хотя, мне кажется, ерунда это полная. Понапридумывают себе всяких мифов и ломают потом голову, что со всем этим делать…»

Глава 19. Счастье видишь – смелее вперед идешь.

Через неделю Осип Емельянович устал стесняться и сомневаться. Услышав движения на кухне, он вылез из-под одеяла, натянул на себя спортивный костюм и решительно вышел к Дарье. Та от неожиданности даже вздрогнула. Брамс хотел с порога не колеблясь произнести слова, которые еженощно доводили его до отчаяния, которые он наедине с собой миллион раз произнёс с разной интонацией. И вот наступил долгожданный миг…