– Если ветер не изменится, – прикинув что-то в уме, ответил капитан «Ласточки», – то я полагаю, что уже к вечеру мы подойдем к устью Нарвы. Там у меня есть знакомые, в числе которых имеется и врач. По отзывам тех, кого он пользовал, герру Бергу удается излечивать самых тяжелых больных.

– Хорошо, Степан Михайлович, – кивнул Щукин, – но мы вряд ли воспользуемся услугами вашего знакомого эскулапа. Лучше будет, если пленником займется наш врач.

А случилось вот что… Никифор Волков, наблюдавший за мистером Урквартом, во время очередного посещения выгородки в трюме, которую превратили в импровизированную тюремную камеру, вдруг заметил, что шотландец задыхается и хватается за сердце. Казак немедленно доложил об этом Сергееву-младшему. Тот поспешил к Уркварту и осмотрел пленника, которому стало совсем худо.

Николай не имел медицинского образования, но кое-какой жизненный опыт у него все же имелся. Он сумел разговорить шотландца и выяснил, что у того прихватило сердце, и острая боль отдается в шею, нижнюю челюсть и в левую лопатку.

«Классический приступ стенокардии, – решил Николай. – Ему бы сейчас нитроглицеринчик под язык, да только где ж его взять? Большая аптечка осталась на “Богатыре”, а в маленькой в основном хранится перевязочный материал, антибиотики, да антишоковые препараты. Надо порасспросить Щукина. Люди они уже в возрасте, и вполне вероятно, что у кого-нибудь из них найдется нитроглицерин».

Как ни странно, но металлический футлярчик с крупинками нитроглицерина нашелся у подполковника Щукина. Оказалось, что у того порой тоже прихватывает сердце, и он «на всякий пожарный» теперь постоянно носит с собой «нитрушку».

Мистеру Уркварту велели принять лекарство. Тот подозрительно покосился на крупинки белого цвета, лежавшие на ладошке Надежды, но потом, видимо решив, что если бы его и правда хотели убить, то не стали бы прибегать к яду, а обошлись бы более простым и действенным способом, послушно сунул в рот нитроглицерин.

Через несколько минут пленник перестал задыхаться, и по его лицу стало понятно, что боль в груди отступила. Обо всем случившемся было доложено в Петербург.

– Да, скорее всего, это был приступ стенокардии, – сообщили оттуда, – врачи подтвердили диагноз, поставленный вами Уркварту. То, что у вас нашелся нитроглицерин – это хорошо. Только учтите, что если приступы будут повторяться, то стенокардия может закончиться инфарктом. И вместо ценного «языка» вы привезете в Питер его хладный труп. Так что не сводите с пациента глаз, и в случае повторения приступа немедленно сообщите нам. А еще лучше будет, если вы высадите его в ближайшем российском порту. Доктор Кузнецов подъедет туда на курьерской тройке и окажет ему всю возможную помощь. Его запас лекарств намного больше, чем ваш – «карманной носки»…

И вот у мистера Уркварта снова приступ… На этот раз он оказался более сильным, чем в прошлый раз. Беднягу даже вырвало. Надежда доложила обо всем случившемся отцу, и тот решил высадить шотландца в Нарве. Добраться туда из Питера легко – дорога хорошая, а на тройке можно домчаться менее чем за сутки. Только вот дотянет ли Уркварт до Нарвы? И как он перенесет быструю езду по тамошним дорогам, которые мало похожи на асфальтированные шоссе.

Олег отправился в свою каюту и по радиостанции вышел на связь с Петербургом. Шумилин внимательно выслушал Щукина, видимо, о чем-то посоветовался с Кузнецовым и сказал:

– Слушай, Олег, боюсь, что Уркварт может дать дуба. Тогда все ваши труды пойдут коту под хвост, а мы потеряем ценного секретоносителя. У нас тут будет в самое ближайшее время сеанс связи с Антоном. Как я понял, у него большие успехи в усовершенствовании машины времени. Может быть, он что-то придумает, и мы сумеем перебросить этого чертова шотландца прямиком в будущее. Там-то ему точно не дадут загнуться. Ты будь на связи. Думаю, что в течение получаса мы решим этот вопрос.

Полчаса пролетели незаметно. Надежда, которая находилась рядом с Урквартом, на минутку забежала к отцу и сообщила ему, что пленнику становится все хуже и хуже и повторный прием нитроглицерина дал лишь кратковременное облегчение…

И вот Питер снова на связи. Щукин сообщил Шумилину последнюю информацию о самочувствии Уркварта. После небольшой паузы тот запросил координаты «Ласточки». Попов, вызванный в импровизированную «радиорубку», довольно быстро провел исчисления, и Олег передал в Петербург широту и долготу точки, в которой находилась в данный момент шхуна.

– Значит так, – сказал Шумилин, – слушайте внимательно. Вам следует спустить паруса и лечь в дрейф. В самое ближайшее время в точке, в которой вы сейчас находитесь, будет открыл портал, и к вам направится резиновая лодка с врачами-кардиологами и всей необходимой медицинской аппаратурой. Они помогут вам довезти вашего пациента до Петербурга. Ну, а там видно будет, что с ним дальше делать… Вопросы будут?

Вопросов не было…

* * *

…Все произошло быстро и на удивление просто. «Ласточка» легла в дрейф. По приказу Попова с палубы убрали всех лишних, оставив лишь несколько моряков, за которых капитан шхуны поручился, сказав, что этим людям он доверяет полностью и они умеют держать язык за зубами. Впрочем, разговоры о необычных пассажирах «Ласточки» все равно со временем станут известны – не может такого быть, чтобы на берегу, выпив в припортовом кабачке, матросы не похвастались бы перед своими знакомыми о необычном приключении, участниками которого им довелось стать.

«Ну и пусть», – подумал Щукин. – Ведь шила в мешке не утаишь, и сдается, что кое-кто уже за границей ломает голову над донесениями своих информаторов, в которых упоминаются совершенно невероятные вещи».

Дверь в импровизированную радиорубку открылась, и Надежда, которая поддерживала связь с Санкт-Петербургом, призывно махнула рукой. Щукин понял, что портал должен открыться с минуты на минуту. Взяв в руки бинокль, он стал осматривать море вокруг шхуны. Минут через десять на зюйд от «Ласточки» в воздухе в метрах двух от поверхности воды запульсировал изумрудный шарик размером с теннисный мяч. Он начал расти, и скоро в море появилась арка, сквозь которую Олег и изумленный всем происходящим Попов увидели серый борт военного корабля и мчащуюся в сторону портала надувную десантную лодку с подвесным мотором.

– СНЛ-8, – сказал подошедший к Щукину Вадим Шумилин, – мне приходилось на такой штуке путешествовать по Вуоксе. Под мотором делает до двадцати пяти узлов. Правда, мореходность не очень, но я надеюсь, что мы на ней в Питер не пойдем.

– Понятно, что не пойдем, – кивнул Олег. – Как я понял, сейчас портал закроется, а эскулапы, которых мы примем на борт, приведут в чувство нашего пациента. Ну, а в Питере, после того как мистер Уркварт станет транспортабельным, мы отправим его через портал в будущее…

– Господи помилуй! – воскликнул Попов, который подошел к Щукину, и невольно услышал конец разговора. – Как же я сразу не догадался, что вы из будущего…

– Степан Михайлович, – поморщился подполковник, – даже если все обстоит именно так, то не стоит во всеуслышание кричать об этом. Давайте поговорим о нас, грешных, потом. Пока же я попрошу вас организовать встречу лодки. Надо принять груз, который она везет, и пассажиров. Да и саму лодку тоже следует поднять на борт.