– Вычислили, – сказал Асланбек.

– Как?! – изумился Сажа.

– По Киселю. Если так, то дела наши неважные, нас уже ждут дома.

– У тебя ж все схвачено, не должны тронуть.

Саже хотелось бы верить в то, что он сказал, но вера – вещь зыбкая, Борода развенчал ее:

– Тех, кто схвачен Беком, схватят мужики покруче.

– Едем до города, – принял решение Асланбек, – бросаем джип. Борода, упакуешь в сумки автоматы. В городе берем такси и заваливаем к нашему доку. Оттуда позвоним Клаве, она скажет, что в доме.

Клавдия Тарасовна постоянно проживала в семействе Асланбека (квартиру оставила детям), следила за порядком в доме и вокруг, командовала прислугой, не сдаст – сто процентов, зарплату-то не менты ей платят. Асланбек, хромая, направился к джипу, за ним побежал Сажа. Борода отхлебнул еще глоток, бросив прощальные слова трупу и смахнув непрошеную слезу:

– Прости, Курок… Классный ты был мужик… Эх! Ну, до скорого, рано или поздно все там будем.

Вытащив из карманов жилета все, что там находилось, Борода накрыл им лицо убитого и запрыгнул в джип, который помчался по кривой дороге, оставляя за собой густые облака пыли.

Милена потянулась, сладко и со стоном, затем повернулась на бок. Ипполит думал, она смотрит на него и наглядеться не может, кстати, он тоже доволен собой. Покосившись на нее, увидел иную картину: Милена подложила ладони под щеку, глазки закрыла, ротик приоткрыла и… буквально призывала, ничего для этого не делая. А Ипполит отзывчивый, к тому же прилив сил дал повод к новой атаке, правда, сначала следовало разбудить вожделение в партнерше поцелуями.

– Ммм… – замычала Милена, но не вырывалась. Когда его губы спустились к шее, она промямлила: – Который час?

– Должно быть, третий.

– Ого… Я и так выжатая, завтра вообще буду как мочалка.

– Ты лентяйка, – упрекнул ее Ипполит. – А занятия любовью действуют на женщину как пластическая операция.

– У нас не любовь, а секс, это разные вещи. Мы слишком… э… взрослые, чтоб сдвинуться на эфемерных чувствах.

– Как знать, как знать, – тоном несогласия сказал он, приподняв голову и рассматривая сонное чудо на подушке. – Почему-то с одними мы хотим заняться сексом, а с другими не заставишь даже за деньги. Не есть ли это проявление любви, которая легко может погибнуть из-за неосторожности?

– Ты выражаешься слишком напыщенно, у меня взгляд проще…

– Рациональней, – уточнил он. – Знаешь, иногда твоя рациональность ставит меня в тупик. Такое ощущение, будто нарочно стараешься создать о себе неточное мнение, уводишь от себя настоящей. Ты закрыта. Даже сейчас. Почему?

Казалось, Милена не слушает его, она увлеклась его телом (к счастью, ему не стыдно раздеться, есть на что посмотреть), скользила ладонями по плечам, груди, бокам. При всем при том ровным голосом говорила:

– Рациональность – это черта здравомыслящих людей. Что касается закрытости… в целом, твоя оценка не имеет ко мне отношения, а в частностях ты просто ошибаешься.

– Выкрутилась. Милена…

Он замолчал, ее уже не надо было уговаривать проснуться и не лениться, она изгибалась под его руками и губами. Но кто-то прошел мимо комнаты, не стараясь идти тихо, оба непроизвольно приподнялись и уставились на дверь. Когда шаги стихли, Ипполит уложил Милену со смешком:

– Чего ты переполошилась? Дверь заперта. Сюда никто не зайдет, разве что призрак Арамиса, но он при жизни отличался тактичностью.

– Ошибаешься, ваш злой мальчик способен ворваться куда угодно. Ипполит, ответь, ты правда будешь выяснять, кто заказал Арамиса?

– Я бы не сказал, что это моя цель. Но, какая пуля его убила, хочу выяснить…

– Ты лгун. Судя по твоему упорству, ты идешь к цели напролом.

– У, какая ты… тоже упорная. – Ипполит перевернулся на спину, задумался. – Ну, хорошо, скажу. Господин Парафинов…

– Смешная фамилия. Сразу на ум лезет: опарафинился. И что Парафинов?

– У меня сложилось мнение, он старался отделаться от меня, а я не люблю, когда юлят, изворачиваются.

– А тебе не показалось?

– Вряд ли. Сейчас меня разъедает любопытство: за что убили Арамиса. Хочу знать причину и узнаю ее.

– Зачем? Мне кажется, это очень опасно. В конце концов, Арамис не был тебе отцом, он совершенно чужой человек… Стоит ли рисковать из-за него сейчас, когда его нет?

– Приятно, что тебя волнует моя жизнь.

– Я не люблю кладбища, – парировала она.

– Если и умру, то немедленно. В этом будешь виновата ты, потому что много болтаешь!

Ему не хватало в женщинах свободы, дающей право думать, что она увлечена им так же сильно, как он ею.

Под утро раздался звонок. Клавдия Тарасовна почувствовала, как под подушкой вибрирует мобильный телефон, который она достала из тайника перед тем, как лечь спать. На этот телефон мог позвонить только один человек или его верные люди. Она включила настольную лампу и нажала кнопку, но говорила шепотом:

– Да, Асланбек?

– Я не могу дозвониться жене…

– Одну минутку, посмотрю, нет ли поблизости чужих.

Он все понял, поэтому терпеливо ждал, не задавая лишних вопросов. Тем временем она выглянула из комнаты, прислушалась – в доме стояла тишина. Плотно закрыв дверь, она мигом очутилась у шкафа, который, по идее, должен дополнительно заглушить ее слова.

– Асланбек…

– Я слушаю.

– Домой – ни ногой, тебя здесь ждут из милиции. Они забрали все наши телефоны… не все, конечно. Элю заставили сидеть в гостиной вместе с ними.

– Жду вас у дока. Больше нельзя говорить.

Она стерла запись звонка, хотя имени хозяина, разумеется, нет, но Асланбек не раз уверял, будто сотовый телефон сейчас главный предатель. Как телефон способен стать предателем, Клавдия Тарасовна не представляла, однако принимала все возможные меры предосторожности. Досыпать не легла, в ее возрасте прерванный сон не возобновляется. Клавдия Тарасовна хлопотала по дому и, как истинная шпионка, замечала, где находятся чужаки, занявшие дом, прикидывая в уме, каким образом отсюда выбраться. Сказать, мол, на базар за продуктами иду – к ней приставят сволочь с пистолетом. А в окно? И через гараж уйти, потом так же вернуться?

Она зашла к охраннику и попросила отключить камеры слежения до ее распоряжения. Посторонних людей в доме хозяин не держал, и, учитывая ее вид и тон заговорщицкий, охранник понял: тетке надо выбраться, кивнул, мол, сделаю. После этого Клавдия Тарасовна предупредила кухарку, чтоб ее не будили, как-никак, а с четырех часов на ногах, и, пока дом был объят сном, полезла в окно из ванной комнаты. В гараж заезжают прямо с улицы, чтоб во двор, когда слякоть, грязи колесами не завезти. Обычно у ворот дежурят охранники в специально выстроенном помещении, но милиционеры не разрешили им там находиться, всех в дом загнали, даже прислуге по домам не велели расходиться.