18. Наши осадные работы уже угрожали опасностью городу, когда Цезарь узнал от пленных, что Верцингеторикс, вытравив пастбища, придвинул свой лагерь ближе к Аварику, а сам с конницей и легковооруженными пешими, приученными сражаться среди всадников, отправился в засаду на то место, на которое, по его мнению, должны были прийти на следующий день наши воины для фуражировки. Узнав об этом, Цезарь среди ночи в тишине отправился в поход и рано утром пришел к неприятельскому лагерю. Галлы немедленно узнали от лазутчиков о движении Цезаря; тяжести и повозки свои скрыли они в лесной чаще, а все войска выстроили в боевой порядок на открытой и возвышенной местности. Узнав об этом, Цезарь немедленно приказал воинам сложить с себя тяжести и приготовиться к бою.

19. Холм, на котором стояли Галлы, имел небольшую покатость к болоту, которое опоясывало его, а в ширину было не более 50 шагов; оно было весьма глубоким и непроходимым. На этом холме смело расположились Галлы, уничтожив все мосты через болото; они стояли рядами, каждое племя особо, заняв все броды и проходы через болото сильными отрядами. Галлы намеревались в случае, если бы Римляне вздумали перейти через болото, напасть на них с возвышенного места, когда они будут затруднены переходом. Кто бы издали посмотрел, то подумал бы, что условия боя для обоих войск одни и те же; а вникнув в условия местности, видно было, что со стороны Галлов намерение боя являлось более пустым тщеславием. Воины Римские с негодованием видели неприятеля, смело дерзавшего предлагать бой на столь близком расстоянии, и требовали знака к сражению; но Цезарь им внушил, «что победа стоила бы величайших пожертвований и гибели множества храбрейших из них. Видя готовность воинов для его славы жертвовать жизнью, он не согласится быть таким несправедливым, чтобы не считать жизнь воинов столь же дорогой, сколько ему дорога его собственная». Утешив воинов этими словами, Цезарь в тот же день отвел их обратно в лагерь; все, что нужно для теснейшей осады города, он им велел готовить.

20. Между тем Верцингеторикс возвратился к своим; он был обвинен ими в измене за то, что лагерь придвинул ближе к Римлянам, что удалился со всей конницей, оставив без начальника столь значительные силы, что по его удалении Римляне немедленно пришли так кстати; все это не могло быть случайно и без умысла; Верцингеторикс предпочитает получить царскую власть над Галлией с согласия Цезаря, чем по общему их желанию. На эти обвинения Верцингеторикс отвечал следующее: «Если он перенес лагерь, то по недостатку пастбищ и исполняя их же желание; близость Римлян была не опасна, потому что он был убежден, что самая местность будет для наших верным оплотом. Что же касается конницы, то здесь по болотистой местности она была не нужна, а там, куда он отправлялся, она была необходима. Удаляясь от войска, он с умыслом никому не передал начальства, опасаясь, как бы тот не был принужден желанием народа к битве; а он видит, что все по своему малодушию предпочли бы скорее решить дело битвой, чем сносить дальнейшие труды войны такого рода. Что Римляне пришли так кстати, это угодно было судьбе; а если они призваны каким-либо изменником, то последний этим только оказал Галлам великую услугу, дав им возможность и видеть малочисленность неприятелей со своей возвышенной позиции, и посмеяться над их храбростью, ибо они не дерзнули вступить в сражение и постыдно удалились в лагерь. Желать ему, Верцингеториксу, власти от Цезаря, изменив своим соотечественникам, было бы безрассудно: она и так в его руках и обеспечена верной для него и всех Галлов надеждой победы. Он сейчас готов им возвратить вверенную ими ему власть, если они, быв одолжены ему своим спасением, думают ему же делать честь, сохраняя ему ее. А чтобы доказать справедливость моих слов, – заключил Верцингеторикс, – выслушайте, что вам скажут Римские воины». Приведены были рабы, захваченные во время фуражировки несколько дней тому назад и измученные голодом и тюремным заключением. Они отвечали так, как были научены прежде, «что они воины из Римских легионов; вынужденные голодом и лишениями всякого рода, они тайно ушли из лагеря отыскивать в полях хлеба или скота; что все наше войско находится в страшной нужде, что воины почти изнемогли от слабости и не в состоянии выносить никакой работы; вследствие этого Цезарь решил отступить с войском, если в три дня не возьмет города». «Вот результат трудов моих, – сказал Верцингеторикс, – а вы меня же обвиняете в измене; я довел победоносное войско Римлян, не потеряв ни капли вашей крови, до того, что оно сделалось жертвой ужасного голода; а когда оно будет вынуждено позорно бежать, то вследствие принятых мною мер ни одно Галльское племя не даст ему у себя убежища».

21. Галлы отвечали на это криками и стуком оружия, что по их обыкновению означает одобрение: Верцингеторикса признали превосходным полководцем, не сомневались в его преданности и сознались, что образ ведения войны, им избранный, есть самый лучший. Положили на общем совете послать в город десять тысяч человек отборного изо всех племен войска. Судьбу свою они не решились вверить одним Битуригам в главном потому, что, в случае если бы город устоял, вся честь победы принадлежала бы им одним.

22. Удивительная храбрость наших воинов встречала себе противодействие в разного рода мерах со стороны Галлов, принятых ими для обороны; народ этот отличается смышленостью и изобретательностью, а более всего способностью подражать тому, чему научился от других. Сделав из веревки петлю, они ловили ею осадные косы, привлекали их к себе машинами и втаскивали внутрь города. Насыпь они портили, подводя машины, в устройстве которых всякого рода они были чрезвычайно искусны и опытны, имея у себя большие железные рудники. Всю стену со всех сторон они покрыли башнями, имевшими верх из кож. Беспрестанными вылазками и днем и ночью неприятели частью поджигали террасу, устраиваемую нами к стене, частью нападали на воинов в то время, как они были заняты работой. Они постоянно старались равнять свои башни, надстраивая их, возвышением с нашими башнями, по мере возвышения нашей террасы. Нашим открытым ходам они вредили острыми, с конца обожженными кольями, бросали туда кипящую смолу и огромные камни, чем замедляли работы и препятствовали таким образом приближению их к стене.

23. Стены же почти во всех Галльских городах устраиваются следующим образом: прямые бревна во всю длину кладутся на землю, на равном, два фута один от другого, расстоянии; они связываются поперечными бревнами и засыпаются землей; промежутки же спереди закладываются большими камнями. Устроив таким образом первый ряд, на него кладется точно такой же другой, с соблюдением такого же промежутка, так что бревна не соприкасаются между собой, но искусно держатся с помощью вложенных в промежутки камней. Так устраивается вся стена до такой высоты, какую ей хотят придать. Снаружи она красива этим разнообразием составляющего материала, бревен и камней, расположенных правильными рядами. Притом такое устройство стен придает им много прочности и крепости к обороне; камень делает возгорание стены невозможным, а дерево притупляет силу действия стенобитного орудия. Деревянная связь – обычно в сорок футов длиной, – во многих местах поперечно скрепленная, не может быть ни проломлена, ни растаскана.

24. Несмотря на столько препятствий работам, ни постоянные дожди и холода, также их замедлявшие, воины наши, преодолев все затруднении, в течение двадцати пяти дней вывели террасу шириной в 330 футов, а высотой в 80 футов. Она уже почти касалась городской стены; Цезарь по своему обыкновению осмотрел работы и призывал воинов работать беспрерывно. Вдруг немного ранее третьей стражи ночи заметили наши, что терраса дымится; неприятель поджег ее с помощью мины. В то же время по всей стене раздались военные клики Галлов, и из двух ворот с обеих сторон башен они сделали вылазку. Одни со стены издалека бросали на террасу зажженные факелы и разного рода горючие вещества, а другие лили смолу и всячески старались усилить действие огня. Затруднительно было сообразить, за что нужно было взяться и чему прежде препятствовать. Впрочем, так как по распоряжению Цезаря впереди лагеря всегда были наготове два легиона, а многие воины, постоянно сменяясь, находились при осадных работах, то немедленно были приняты меры для отражения неприятелей, вышедших на вылазку, другие отводили башни и перерубали террасу, чтобы воспрепятствовать распространению огня, все же наши, сколько их было в лагере, устремились гасить огонь.