Это обоснованное предположение, но не соответствующее действительности. Торговые и стоящие на берегах каналов города могли также прославиться и завоевать славу по самым разным причинам, и одной из них была утонченность и мастерство их женщин. У юга были свои собственные традиции в вопросах любви, уходящие корнями еще в Четвертую династию, и некоторые из них – настолько извращенные, что их обсуждали только шепотом или после хорошей выпивки.

Конечно, северо-восток в этом смысле был пустыней: солдаты и маркитанты в продуваемых ветрами крепостях у Длинной стены, суровые города (тоже продуваемые ветрами), где правила аскетичная аристократия, считавшая последние три династии недавними пришельцами, едва достойными их внимания.

Чэньяо, однако, находился на другом конце империи, и через него проходил Шелковый путь, переходящий в имперский тракт, по которому торговцы и товары попадали на базарную площадь и в квартал удовольствий процветающего, оживленного города.

Чэньяо, лежащий так далеко на западе, также прославился сардийскими девушками – светловолосыми, голубоглазыми и зеленоглазыми богинями из-за пустынь, которые пользовались большим спросом в Катае Девятой династии.

Одну такую женщину звали Весенняя Капель, она жила в Синане, и теперь ее, по-видимому, звали Линь Чан, и принадлежала она новому первому министру империи в качестве личной наложницы.

Было много причин, решил Тай, уже давно позволяющих ему напиться до бесчувствия.

Одной причиной была гибель друга. Он продолжал вспоминать Яня: как он хохотал, пока не захлебывался и не давился, во время игры за чашкой вина в Северном квартале; или как занимался, сидя на скамье рядом с Таем, ужасно сосредоточенный; или как тихо напевал себе под нос, чтобы запомнить отрывок; или как они вдвоем взбирались на башню за стенами во время Праздника Хризантем, и все это было дружбой. А теперь этот друг лежит в могиле у озера рядом с женщиной, которая его убила. Второй причиной, почему ему необходимо вино (хорошее вино, можно надеяться), было то, что кто-то пытался его убить, а он не знал, кто и почему.

Третьей была Капель.

Она предвидела свой уход из Северного квартала больше двух лет назад и предупреждала об этом Тая. Он не поверил, что это возможно, – или убедил себя в этом. Это не одно и то же.

Против собственной воли он вспомнил одну ночь в Павильоне Лунного Света, где Капель и еще три девушки развлекали студентов, смех и музыку в самой большой комнате.

Вдруг стало тихо. Тай сидел спиной к двери.

Он увидел, как Капель подняла глаза, потом – без малейшего колебания – встала и с пипой в руках пошла от них к мужчине, которого Тай увидел в дверном проеме, когда повернулся и посмотрел ей вслед.

Вэнь Чжоу тогда еще не был первым министром. Но он был богатым сыном знатной семьи… и любимым двоюродным братом любимой наложницы императора, что куда важнее. Элегантно одетый крупный мужчина, красивый и знающий это.

Вэнь Чжоу мог приказать прислать к нему любую женщину в Синане. Но он пожелал Капель. Его забавляло, что он приходит к ней в город, и не возникало никаких сомнений в приоритете перед студентами, когда приходил такой человек, – сама мысль об этом была смехотворной.

Тай запомнил ту ночь, хотя это был не единственный раз. Взгляд Чжоу скользнул по компании студентов перед тем, как обратиться к Капели, грациозно и почтительно приветствующей его. Она повела его в свою комнату.

Тай пытался понять, почему возникло именно это воспоминание, и решил: потому что Чжоу какое-то мгновение, – слишком долгое мгновение, – смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд.

У Чань Ду есть стихотворение о могущественных мужчинах и женщинах двора, веселящихся на пиру в парке у Длинного озера. В нем он высказывает предположение, что лучше бы определенным мужчинам никогда тебя не замечать.

В ту ночь его заметили…

Шэнь Таю не нужна светловолосая девушка в Чэньяо.

Ему действительно нужна была женщина, после столь долгого одиночества. И он решил, что разнообразные призраки и злобные духи могут сами выбрать, кто из них будет мучить каньлиньскую женщину-воина, которую он так опрометчиво нанял на перевале Железные Ворота.

Он договорился с почетным эскортом, который ждал его за стенами города, что нанесет визит префекту и военному губернатору – в такой очередности – утром. Оба они ждали его сегодня ночью. Он вежливо отказался.

Эта ночь принадлежала ему.

Они находились в городе, охраняемом солдатами, защищенном от бродячих разбойников, – как и от женщин-лисиц из мира духов. Тай поручил Вэй Сун снять для них семерых комнаты в лучшей гостинице.

Он также решил оставить при себе всадников из крепости у Железных Ворот. Это был небольшой жест признательности коменданту Линю, который дал ему денег на дорогу, в том числе – и на здешнюю гостиницу. Его комната оказалась красивой, с большой кроватью и раздвижной дверью, ведущей в сад.

Пять стражников из приграничной крепости не свяжут его слишком тесными узами со Вторым военным округом, когда он доберется до столицы, но их присутствие может быть полезным коменданту, который их с ним отправил.

Встречающие чиновники сделали ему исключающие друг друга предложения по дороге в город – стать почетным гостем в домах обоих здешних правителей, и эта конкуренция облегчила Таю возможность осуществить желание поселиться отдельно. Губернатор обладал большей властью (у них всегда больше власти теперь), но префект носил титул, имеющий большое значение при соблюдении протокола, а Тай достаточно долго учился в Синане, чтобы знать, как разрешить эту проблему, когда наступит утро.

Разумеется, в его гостинице были девушки – в павильоне позади первого строения, с карнизов которого свисали красные фонари. Одна из них, заметил Тай, когда шел через двор и заглянул внутрь, была очаровательной, – или ему так показалось из-за того, что он уже два года не приближался к одетой в шелк женщине?

Играла пипа, и танцевала другая девушка, в платье с широкими красными рукавами. Он постоял в дверном проеме несколько секунд, глядя на нее. Но это была удобная гостиница, а не квартал развлечений, а люди, посланные его встречать, весело надавали Таю советов, какой из домов куртизанок может доставить мужчине со вкусом и определенными средствами больше удовольствий.

Он вышел из гостиницы и направился туда.

Ночные улицы Чэньяо были полны народа, освещены свисающими со стен фонарями и переносными факелами. С этим он тоже уже давно не сталкивался: люди отодвигали тьму, чтобы по ночам не было страшно. Тай не стал бы отрицать, что его охватило возбуждение предвкушения.

В Синане наступление ночи означало комендантский час, городские ворота и ворота каждого квартала запирались до утренних барабанов. Но Чэньяо был базарным городом на торговом пути, и правила здесь по необходимости нарушались. Мужчины, многие из них чужестранцы, после лишений долгого перехода по пустыням не желали подчиняться ограничениям в передвижениях, когда они наконец-то прибыли в цивилизованный город и знали, что их путешествие закончилось.