Он подумал и дал еще две щепотки. Даже меньше предыдущих.

– Давать героин человеку с тяжелым гриппом… – сказал он и усмехнулся. – Я, должно быть, совсем спятил.

Ощупав себя под одеялом, я понял, что раздет до трусов.

– Где моя одежда?

– В шкафу. Боюсь, что положил ее отдельно от своей. Она с душком.

– Мой бумажник в переднем кармане джинсов. Там квитанция на сумку и гитару. Одежда – чепуха, но гитара – нет.

– Автовокзал или железнодорожный?

– Авто. – Хотя дурь поступала в виде порошка и в микроскопических количествах, она была либо отличного качества, либо действовала на мой истощенный организм особенно сильно. От выпитого бульона по животу разливалось тепло, и веки налились свинцом.

– Спи, Джейми, – сказал он и слегка сжал мне плечо. – Если хочешь выздороветь, надо спать.

Я откинулся на подушку. Она оказалась намного мягче, чем в мотеле «Фэйрграундз инн».

– А почему ты называешь себя Дэном?

– Потому что так меня зовут. Чарлз Дэниел Джейкобс. А теперь спи.

Я собирался последовать его совету, но была одна вещь, про которую я должен был спросить. Взрослые, понятно, меняются, но если их не уродует несчастный случай или изнурительная болезнь, обычно их можно узнать. Детей же, с другой стороны…

– Ты узнал меня. Я видел это. Как?

– Ты похож на свою мать, Джейми. Надеюсь, с Лорой все в порядке.

– Она умерла. И Клэр тоже. Их обеих больше нет.

Я не видел, как он воспринял эту новость. Я закрыл глаза и через десять секунд отключился.

* * *

Я проснулся, чувствуя себя лучше, но меня снова сильно трясло. Джейкобс положил мне на лоб температурную полоску, купленную в аптеке, подержал около минуты, после чего кивнул.

– Ты можешь выкарабкаться, – сказал он и дал мне вдохнуть еще две крошечные щепотки из коричневого пузырька. – Можешь встать и съесть омлет?

– Сначала в ванную.

Он показал, куда идти, и я добрался до маленькой кабинки, держась за стену. Мне требовалось отлить, но сил, чтобы стоять, не было, и пришлось садиться на унитаз, как девчонке. Когда я вышел, Джейкобс взбивал яйца и насвистывал. В животе у меня заурчало. Я попытался припомнить, когда в последний раз ел что-то кроме суповых консервов. На ум пришло только мясное ассорти за кулисами перед концертом пару дней назад. Было ли после этого хоть что-нибудь, я не помнил.

– Не торопись, – сказал он, ставя тарелку на столик. – Иначе тебя снова может вырвать, а это никому не нужно, верно?

Я медленно съел все, что было на тарелке. Он сидел напротив меня, потягивая кофе. Когда я попросил себе порцию, он налил мне полкружки, сильно разбавив сливками.

– Тот фокус с картиной, – спросил я. – Как ты это сделал?

– Фокус? Ты меня обижаешь. Изображение на заднике покрыто фосфоресцирующим веществом. А камера – электрический генератор…

– Это я понял.

– Вспышка – особое устройство большой мощности. Она проецирует изображение предмета на ту девушку в вечернем платье. Держится оно недолго – слишком велика площадь. С другой стороны, фотографии, которые я продаю, держатся гораздо дольше.

– И она правда сможет показать ее своим внукам? В самом деле?

– Нет, – признался он.

– Сколько она продержится?

– Два года. Плюс-минус.

– А к тому времени ты уже будешь далеко.

– Верно. И картинки, которые действительно имеют значение… – он постучал себя пальцем по виску, – здесь, в голове. Для всех нас. Ты не согласен?

– Но… Преподобный Джейкобс…

Я увидел, как на мгновение он снова превратился в человека, читавшего Ужасную проповедь в далекие времена президентства Линдона Джонсона.

– Пожалуйста, не называй меня так. Достаточно просто Дэн. Это мое нынешнее имя. Дэн – Творец портретов-молний. Или Чарли, если так тебе проще.

– Но она обернулась. Девушка на том заднике сделала полный оборот на триста шестьдесят градусов.

– Простой трюк с прокручиванием кинопленки. – Произнося эти слова, он отвернулся, а затем снова посмотрел на меня. – Ты хочешь поправиться, Джейми?

– Я уже поправляюсь. Должно быть, обычная болячка из тех, что проходят за сутки.

– Нет, у тебя настоящий грипп, и если ты сейчас отправишься на автовокзал, то к полуночи снова свалишься. Оставайся здесь, и, думаю, через несколько дней тебе действительно станет лучше. Но я спрашивал не о гриппе.

– Я в порядке, – произнес я, но теперь настала моя очередь отвернуться. Однако, заметив в его руках маленький коричневый пузырек, я уже не мог отвести от него глаз. Джейкобс держал его за ложечку и раскачивал на маленькой серебряной цепочке, будто гипнотизер – свой маятник. Я потянулся к пузырьку. Он убрал руку.

– Как давно ты подсел?

– На героин? Года три назад. – На самом деле я принимал его уже шесть лет. – Я попал в аварию на мотоцикле. Размозжил к чертям и бедро, и голень. Мне стали давать морфий…

– Это понятно.

– …а потом перевели на кодеин. Но он ни хрена не помогал, поэтому я начал запивать таблетки сиропом от кашля. Терпингидрат. Слышал о нем когда-нибудь?

– Смеешься? Его еще называют «армейским джином».

– Нога зажила, но не до конца. Тогда – в то время я играл в группе «Andersonville Rockers», а может, они уже успели переименоваться в «Georgia Giants» – один парень познакомил меня с гидрокодоном. Это был большой шаг в нужном направлении, поскольку гидрокодон действительно снимал боль. Послушай, тебе охота все это слушать?

– Не сомневайся!

Я пожал плечами, будто мне все равно, но на самом деле был рад, что могу с кем-то откровенно поговорить. До того дня в фургоне Джейкобса я никому об этом не рассказывал. В группах, с которыми я играл, все просто пожимали плечами и отворачивались. От меня требовалось только являться вовремя и помнить аккорды «In the Midnight Hour», что – уж поверьте мне на слово – не требует семи пядей во лбу.

– Это еще один сироп от кашля. Он сильнее терпингидрата, но надо знать, как добраться до нужного компонента. Для этого нужно привязать к горлышку веревку и раскрутить на ней бутылку с бешеной скоростью. Центробежная сила разделяет сироп на три фракции. Нужное вещество – гидрокодон – находится в середине и потребляется с помощью соломки.

– Потрясающе.

Как сказать, подумал я.

– Через некоторое время, когда боль вернулась, я снова обратился к морфию. А потом выяснил, что героин действует не хуже, но зато вдвое дешевле. – Я улыбнулся. – Знаешь, это похоже на фондовый рынок наркотиков. Когда все перешли на кристаллический кокаин, цены на гирик обвалились.