— С тобой все в порядке? — подозрительно осведомилась Хелен.

— Да. А что?

— Не знаю. Просто ты какая-то странная.

— Ты тоже какая-то странная.

— Я не то имела в виду.

— Я знаю, — сказала Мерри. И устремилась к двери.

— Ты куда?

— Я знаю куда, — загадочно ответила Мерри.

Даже сейчас ей не хотелось признаваться в содеянном Хелен. Своей единственной подруге. И это было грустно. Но Мерри ни о чем не сожалела. В конце концов, Хелен может подумать, что она идет в ванную.

Мерри спустилась по лестнице, пересекла вестибюль и подошла к двери мисс Престон. Она сняла подвешенный на крючке миниатюрный деревянный молоточек и постучала. Мисс Престон открыла ей сама.

— Да, Мередит?

— Я хочу доложить о своем поведении, мисс Престон.

— Что? Доложить о своем поведении? А что случилось?

— Я распивала спиртные напитки.

— Как, это правда? Ты шутишь?

— Вовсе нет. Поэтому я и пришла доложить, — сказала Мерри, с трудом подавляя желание хихикнуть.

— Но… Я хочу сказать… Ты, что — прямо сейчас пила?

— Да.

— Где?

— А какая разница? — Сдерживать хихиканье становилось все труднее и труднее.

— Вопросы буду задавать я, если не возражаешь, — сухо сказала мисс Престон. — Так где?

— В своей комнате.

— А Хелен?

— Что — Хелен?

— Она тоже пила с тобой?

— Мот, мисс Престон.

Что за дурацкий вопрос, подумала Мерри. Как можно заподозрить Хелен в пьянстве? И до чего же нелепо выглядит мисс Престон, раскачиваясь взад-вперед. Или же раскачивается вовсе не мисс Престон, а она сама? Мерри вдруг стало плохо. Голова у нее закружилась, а пол под ногами заходил ходуном.

— Можно мне сесть, мисс Престон?

— Да, конечно. А Хелен знала, что ты пьешь спиртное, Мередит?

— Нет, мисс Престон.

— Где ты его взяла?

— Виски?

— То, что ты пила. Где ты его взяла?

— Купила сегодня днем в городе. — Где именно?

— Если позволите, я не скажу.

— Что ж, это вполне понятно, — признала мисс Престон. На минуту она призадумалась, потом спросила:

— А почему ты решила напиться?

— Потому что мне так захотелось.

— Почему? — требовательно спросила мисс Престон.

— Чтобы напиться, почему еще… Не понимаю, какая вам разница.

— Мне кажется, Мередит, что ты сейчас не способна хоть что-то понимать, — сварливо произнесла мисс Престон. Она сняла телефонную трубку и, держа ее одной рукой, другой рукой начала перелистывать личные карточки. Найдя карточку Мерри, она набрала нужный номер.

— Алло, — сказала она в трубку. — Говорит мисс Престон из школы «Мазер». Это мистер Джаггерс?

Непродолжительное молчание, потом:

— Нет, с ней все в порядке. В том смысле, что она не заболела и с ней ничего не случилось. Однако она нарушила школьный устав… — Опять молчание. — Да, я вполне уверена. Мне кажется, что лучше всего мне поговорить с ее отцом… Да, прямо сейчас, если возможно.

Она выслушала мистера Джаггерса, потом взяла золоченый карандаш «кросс» и записала на карточке Мерри еще один телефонный номер.

— Большое спасибо, мистер Джаггерс… Да, я понимаю. Поверьте, мне самой очень жаль, что так вышло… Еще раз большое спасибо. До свидания.

Она набрала другой номер и попросила подозвать к телефону Мередита Хаусмана. Судя по всему, ее попросили назваться, поскольку она представилась:

— Агата Престон из школы «Мазер»… Да, совершенно верно. «Мазер»… «М-а-з-е-р»… Да.

Мерри вполуха слушала, как мисс Престон объясняет ее отцу, какую именно школьную заповедь нарушила его дочь и какие это может иметь последствия. Она не слушала слова, поскольку они были совершенно очевидны, а скорее вслушивалась в интонации, необычные для мисс Престон подобострастные нотки, которые столь разительно отличались от привычного для ушей воспитанниц сухого повелительного голоса. Потом мисс Престон замолкла и стала слушать уже сама. Мерри безмятежно попыталась представить — что именно может сказать ее отец. Это вряд ли имело для нее какое-то особое значение. Не все ли ей равно теперь?

Но она ошиблась. Поведение мисс Престон разительно изменилось. Теперь она только лопотала:

— Я понимаю… Я понимаю… Да, я понимаю… Сперва учтиво, затем все более и более сердито и, наконец, раздраженно, почти яростно. Губы ее сжались в тонкую полоску, а веки сузились.

— Это просто возмутительно, мистер Хаусман, — пропыхтела она. И потом после секундного замешательства добавила: — Хорошо, я сама как следует все обдумаю, а затем сообщу вам о своем решении. Через мистера Джаггерса, конечно. Так, я думаю, будет правильнее… Да, я знаю, что бы вы сделали на моем месте, но я поступлю иначе. И я буду иметь дело только с мистером Джаггерсом. Надеюсь, вы простите меня за то, что я осмелилась докучать вам с такими пустяками, хотя я сама расцениваю случившееся как нечто чрезвычайное и из ряда вон выходящее. До свидания.

Последние слова она даже не выговорила, а скорее выплюнула. И швырнула трубку с такой силой, что Мерри не на шутку испугалась, что телефон разлетится вдребезги. Ей еще никогда не приходилось видеть мисс Престон в таком бешенстве. Мисс Престон посмотрела на Мерри, потом глубоко вздохнула и, неожиданно быстро обретя обычное хладнокровие, передала Мерри слова Мередита Хаусмана.

— Боюсь, — начала она, — что беседа с твоим отцом не возымела должного действия. То, что он мне сказал, безусловно не предназначено для твоих ушей, но я тем не менее передам тебе это.

С этими словами она приумолкла, словно сомневалась, следует ли осуществлять свою угрозу. Или же, возможно, пыталась переосмыслить услышанное и облечь сказанное Мередитом в иную форму, более привычную для себя и более приемлемую для Мерри. Мерри терпеливо ждала. Ей было любопытно узнать, что же такого мог сказать ее отец, но от нетерпения она не сгорала. Она не думала, что любые слова могут изменить хоть что-то в ее жизни. В конце концов, самое худшее, что могло с ней случиться, заключалось в необходимости выслушать долгую и нудную нотацию. И Мерри готова была перетерпеть эту нотацию точно так же, как незадолго до этого была готова перетерпеть вкус виски, каким бы противным тот ни оказался, — ради осуществления своей цели.

— Так вот, — собралась, наконец, с мыслями мисс Престон, — он сказал, что вовсе не удивлен. Даже посмеялся. Я рассказала, что ты здесь, у меня, совершенно пьяная, а он засмеялся. Сказал, что и сам в свое время был пьяницей и что мать твоя была пьяницей, так что он не видит ничего удивительного в том, что и в тебе проявилось пристрастие к спиртному. По его словам, совершенно естественно, что тебя должны вышвырнуть из школы, но, поскольку существует еще множество других школ, он не сомневается, что рано или поздно тебе удастся закончить одну из них.