Арнольд всё же попытался расковырять копьём нору, отбросил несколько комьев земли, но без фанатизма. Потом вздохнул и прилёг рядом с норой.

– Не ложись рядом, – предупредил его дядя Саша. – Возможно, нору выкопала не сеймурия, а крупное насекомое или паукообразное.

Глянув, как Арнольд отскочил от норы, Жанна желчно усмехнулась.

– Может быть, Боббе раскопает? – предложил Арнольд.

– Робот малой серии Б-74, называемый хозяйкой Боббе, – заявил тот, – создан для решения многочисленных сопутствующих задач человека, но не для раскапывания нор земноводных, именуемых сеймурия.

– Зря тебе кирку не встроили, – вздохнул Арнольд.

Боббе помигал светодиодом, но отвечать не стал.

В жару попрятались даже самые стойкие насекомые, напоминавшие поджарых голенастых сверчков. Дядя Саша сказал, что длинные ноги не позволяют телу перегреваться – в наше время пустынные животные так же спасаются от высоких температур. Путники отдыхали на теневой стороне оврага, оставшись в лёгких накидках, и всё равно было жарко. С закатом жара спала, и, взяв немногочисленные пожитки, они отправились к ЛСАИПЗ «Усть-Катав М7», который послушно ждал пришельцев из будущего, чтобы унести их на орбиту.

Добираться решили в два перехода по двадцать пять километров. Расстояние не маленькое, учитывая, что на обед было только брюшко скорпиона. От разогретой за день земли исходило тепло. Путь был каменистым, лишь кое-где встречались редкие кустики, суставчатые, как хвощи, только без листьев. В отличие от буйно поросшей растительностью Ангариды со стайками стрекоз и тараканосверчков, Лавруссия казалась мёртвой.

Бен шёл далеко впереди, производя разведку и изредка возвращаясь, чтобы сообщить, что впереди такая же пустыня. Он пил воду, вздыхал и снова ускорялся.

– Бывают здесь и влажные сезоны, – сказал дядя Саша, – но ждать дождей нам некогда.

– Дождей здесь вообще некому ждать, – пробасил Арнольд, шедший рядом.

Едва он произнёс эти слова, как из-за горки камней выскочило существо, напоминавшее наших ящериц, длиной примерно с локоть Арнольда. Оно отбежало в сторону и остановилось, показывая всем своим видом, как устало. Дядя Саша схватил рванувшего было за ящерицей Арнольда за плечи и сам, осторожно ступая, приблизился к ней.

– А это, судя по всему, – сказал он полушёпотом, занося руку, – эдалеопс, представитель синапсид, или звероящеров, от которых произошли и предки млекопитающих.

Дядя Саша почти схватил эдалеопса, но тот почувствовал опасность своим примитивно устроенным мозгом. Прямо из-под ладони охотника кузен наших прародителей отбежал на пару метров и снова всем видом показал крайнее утомление, словно всю жизнь проводил под камнями, а не охотясь на равнинах Лавруссии. Дядя Саша вновь приблизился к животному.

– Между прочим, из-за их жизни в пустынях мы имеем крайне малое число окаменелостей эдалеопсов, – сказал дядя Саша, вновь нацелившись на добычу.

В этот раз он поймал бы ящера, но тут не выдержал Арнольд.

– Тогда чего ждать! – завопил он. – Ящерицу съедим, а кости возьмём в музей!

Этого вопля нервы эдалеопса не выдержали, и он побежал уже без остановок.

– Тебе, Арнольд, на хвощи охотиться, – язвительно произнесла Жанна. – И плауны.

Расстроенный Арнольд сел рядом с жухлым кустиком.

– Значит, какие-то членистоногие здесь обитают, – сказал Лизе вернувшийся дядя Саша. – У эдалеопсов преимущество: они подвижны и хорошо ориентируются в ночи, когда насекомые малоактивны. Когда Лавруссия и Ангарида соединятся, то по этим пустынным местам синапсиды пойдут в сторону Урала, обогнут его с севера и юга и оставят нам богатую окаменелостями фауну. Эдалеопсов среди них уже не будет. Короля пустынных ночей Лавруссии вытеснят более совершенные формы.

– Б-74 сделал снимок эдалеопса, – сообщил Боббе. – Хотя его и не просили.

– Молодец, – сказала Лиза.

Арнольд, пребывая в расстроенных чувствах из-за упущенной добычи, потянул за кустик и вытащил его вместе с мясистым корнем.

– Ну что я говорила, – рассмеялась Жанна. – Охотник на коренья.

Корень хотя и был полон влаги, но оказался горьковатым. Арнольд морщился и жевал, а остальные, попробовав кусочек, от дальнейшей дегустации отказались.

Вдали показался тёмный силуэт Бена, и отдохнувшие путники снова двинулись вперёд.

Несмотря на привалы, Лиза к концу пути устала и с великим облегчением услышала, что Бен нашёл впереди нечто вроде оазиса. Это была ложбина с озерком, затянутым похожими на ряску водными папоротниками и с зарослями хвощей по берегу. Весть о хвощах девочка и вовсе встретила с радостью – оказалось, так привыкла к ним, что увидела в них старых знакомых.

Несмотря на предупреждения дяди Саши, Бен залез в озеро, переплыл его, а обратно вернулся, держа в руках рыбу, похожую на угря.

– Сдаётся мне, – сказал он, протягивая добычу, – старина Бен поймал двоякодышащую рыбу.

Близость воды немного спасала от зноя, к тому же путники, решив, что опасным существам в водоёме негде спрятаться, по очереди освежались, залезая в воду. Хвощи в здешних местах были ниже, чем у реки на Ангариде, к тому же многие высохли. Вероятно, в дождливый сезон из корневищ отрастали новые. Из сухостоя разожгли костёр, и, хотя прогорали стебли быстро, рыбу удалось кое-как пожарить.

А вскоре Бен заметил других интересных жителей оазиса. Несколько эдафозавров размером чуть больше таксы прятались в зарослях хвощей. Бен приволок одного из них. Эдафозавр несколько раз недовольно прошипел, а потом повис на руках охотника, словно на поваленном древовидном плауне.

Выглядел эдафозавр непривычно, таких существ они ещё не встречали: как если бы толстой коротколапой ящерице добавить щёки и приделать спинной плавник окуня. На самом деле это, конечно, был не плавник, а отростки позвонков, между которыми выросла плотная кожистая перепонка, покрытая мелкими кровеносными сосудами, отчего она была красной. Дядя Саша назвал её парусом.

– У паруса много свойств: помогает быстро разогревать тело в утренних солнечных лучах и отдавать тепло в жаркий полдень, что улучшает терморегуляцию и экономит калории, а потом – чем ярче и крупнее парус, тем здоровее будет потомство, и самки обязательно выберут самца с самым ярким парусом. К тому же в основании паруса откладывается жир. Сейчас голодное время, и эдафозавр этот жир израсходовал, но когда пойдут дожди и вырастут свежие молодые заросли хвощей, снова его нагуляет. И обрати внимание на щёки. Они дают возможность удерживать стебли и листья во рту в процессе жевания, измельчать их и только потом проглатывать. Возможно, поэтому, а ещё и потому, что в пищеварительной системе они обзавелись бактериями-симбионтами, эдафозавры стали одними из первых по-настоящему растительноядных животных. У них нет конкурентов в здешних местах.