- Я не стану этого делать, - твердо ответил Рэмиэль.

- Почему? Для кого ты ее бережешь? Для НЕГО? Для того, кто от тебя отвернулся?

- Нет, я это делаю ради нее самой.

- Эх, мой дорогой Рэмиэль, ты совершенно не изменился. Все так же продолжаешь беречь души, - произнес Архангел, присаживаясь в кресло. - Не зря Князь определил тебе роль Сборщика Проклятых.

- Она заслуживает того, чтобы ее беречь.

- Возможно, но это уже не твой удел. Или ты забыл, на чьей стороне находишься? Зачем отказывать себе в том, чего она хочет, и чего хочешь ты?

- Азазель, ты зря стараешься меня убедить. Неужели, тебе больше нечем заняться после столь долгого забвения?

- Почему же, - расплылся тот в лукавой улыбке, - Есть чем. Но запомни мои слова - я благодарен тебе за мое освобождение, но я не одобряю твоего отношения к этой девушке и в определенной ситуации могу встать не на твою сторону. Ты ведь это понимаешь?

- Не утруждайся мне что-то объяснять, Азазель, я слишком хорошо тебя знаю.

- Отлично, тогда приятного времяпровождения, и подумай о моих словах - дай ей то, что она хочет. Это ее выбор, и ты должен его принять таким, какой он есть, - ответил Архангел, прежде чем ускользнуть во тьму.

Рэмиэль сжал кулак, прекрасно понимая, насколько прав Азазель. Лика сделала свой выбор, и он не в праве ему противиться. Тем не менее, он не считал этот выбор правильным. Она сама не ведает, чего желает. Опустив руку к девушке, которая хмурилась во сне, Рэмиэль снова провел по ее волосам, и в этот раз она пошевелилась. Лика начала медленно просыпаться, а вскоре открыла сонные глаза, одарив его счастливым взглядом.

- Я так рада, что ты здесь, - тихо сказала она, прижимаясь к нему теснее.

Рэмиэль и сам не заметил, как его губы тронула нежная улыбка.

- Ты отдохнула? Тебе лучше?

- Угу, - ответила она, щекоча грудь своим теплым дыханием. - Я чувствую себя значительно лучше. И сегодня хочу дорисовать картину. Ты не будешь против, если попрошу тебя мне позировать?

- Все что попросишь, - ответил он девушке.

- Все-все? - воодушевленно переспросила Лика, поднимая к нему лицо.

Синие глаза смотрели на него с такой надеждой, что Рэмиэль был готов в этот момент дать ей все, что бы она ни попросила. И когда губы Лики накрыли его рот, он не смог сделать ничего другого, как ответить на этот поцелуй. Сжав в ладонях ее лицо, он принимал всю ее нежность, даруя в ответ свою. Губы ласкали губы, увлекая в водоворот такого неутолимого вожделения, которому невозможно сопротивляться. Осмелев, Лика подалась вперед и заставила Рэмиэля лечь на спину. Перекинув через него ножку, она села на его напряженный пах и заерзала, устраиваясь удобнее. И от этих движений ее тела Рэмилэь едва не взорвался, начиная гореть изнутри. Его руки сильнее стиснули лицо Лики, а губы принялись неистово ласкать ее рот, пока язык отвоевывал внутри свою сладкую территорию. Но в этот момент девушка дернулась назад, начиная вырываться. Вовремя осознав, что его внутренний огонь теряет контроль, Рэмиэль отпустил Лику, и толкнул ее от себя с такой силой, что она слетела с кровати, падая на пол. И пламя объяло его тело, жадно охватывая все, что было вокруг.

Лика закричала. Схватив горящее покрывало, Рэмиэль бросился во тьму, выскальзывая из нее на долю секунды в толщу воды, которая приняла его в свои объятья. И быстрее чем Лика закончила кричать, он вынырнул из тьмы, падая перед ней на колени, промокший, все еще дымящийся и в обожженных клочьях одежды. Тяжело дыша, Рэмиэль посмотрел на ошарашенную девушку, которая зажимала рот рукой.

- Прости, - тихо произнесла она, отодвигая ото рта ладошку.

- Не стоит, в этом нет твоей вины. Это я был не вполне готов к такому горячему поцелую своего нежного Ангела. Ты смелеешь на глазах.

- Ты не оставляешь мне выбора, - смущенно ответила она.

- Как раз его я еще пока тебе оставляю.

- Ладно, не будем снова начинать спор, - решительно произнесла девушка. - Но что мне теперь с тобой делать? У меня нет для тебя новой одежды.

Рэмиэль повернул голову в сторону ванной комнаты, откуда через узкую щель за ними наблюдали четыре пары светящихся глаз. Это были его черти, и с испугу кто-то из них захлопнул дверь, не замечая, что чей-то хвост вываливался наружу. Раздался визг, потом ругань и суета, все как всегда.

- Ко мне, - стоило только строго произнести Рэмиэлю, как в ванной наступила полная тишина.

Дверь открылась, и из нее один за другим вышли четыре черта, виновато опустив морды к полу.

- Хозяин, мы не хотели, - произнес Флип.

- Да, хозяин, мы не хотели тебя злить, - поддакивал ему Чип.

Увлекшись созерцанием Лики, Бабл не заметил, как остановился идущий впереди него Буч, и налетел на чертенка, наступая тому на хвост и толкая носом вниз. Начиная уже кричать, Буч приложился зубами о пол. Остальная троица разразилась хрюкающим смехом, пока обиженный чертенок подскакивал с пола, разворачиваясь к обидчику и уже собираясь на него накинуться. Но Рэмиэль помешал ему это сделать, хватая на лету за шкирку. Чертенок поджал уши и обнял свой хвост, ожидая наказания, которого не последовало.

- Успокоились, - сказал он им, отпуская чертенка на пол. - И принесите мне новую одежду.

Послушно скучковавшись, черти посеменили обратно в ванную комнату, тихо бубня себе под нос что-то о том, что на их хозяина не напасешься никакой одежды. Когда же они ушли, Рэмиэль повернул голову к девушке и посмотрел в ее взволнованные глаза.

- Анжелика, послушай меня. Я хочу, чтобы ты прислушалась сейчас к себе, очень внимательно, а потом ответила мне на вопрос - это действительно то, чего ты хочешь? И, если в тебе есть хоть толика сомнения, скажи мне об этом, сейчас.

Опустив на мгновение глаза, она ненадолго задумалась. Ее ладошка легла на его лицо и погладила щеку, заставляя его дрожать от этого простого, но такого нежного прикосновения. И она ответила:

- Во мне нет никаких сомнений. Я чувствую тебя душой и сердцем. И я знаю, что нужна тебе так же сильно, как ты нужен мне. Я люблю тебя, Рэмиэль.

Рэмиэль вздрогнул. Он не заслуживал этих слов и этого чувства. Любовь - это то, что ему уже не будет дано когда-то испытать. Но он не вправе был лишать этого чувства Анжелику. Он не мог ей не позволить делать тот выбор, который ей был нужен, и тем более, когда в ее душе он видел только искренность и чистоту. Грех ли это для нее или высшая благодать - решать не ему. Он мог лишь дать ей то, что она просит, потому что сам уже не в состоянии был поступить иначе. И да простят его Небеса и сама Анжелика!

* * *

"Никаких сигарет и змей, пфф, так я и разбежалась", - думала Палома, прикуривая новую сигарету. - "Будет мне еще указывать какой-то обнаглевший Архангел". Стоял полдень, и у нее выдался перерыв между клиентами, который она собиралась провести так, как ей вздумается, и тем более в последние дни своей жизни.