Он не знал ее фамилии, потому что человек, который проиграл ему в покер Соланж в Лас–Вегасе, тоже ее не знал. Она сказала Весу, что родилась в Чикаго, мать ее была классической японской актрисой, отец – африканцем, практиковавшим “сантеро” – добрую магию. Она родилась, как рассказала она сама, на седьмой день седьмого месяца года, ровно в семь часов вечера. За день до рождения отцу приснилось, что она сидит на троне из слоновой кости, и несколько звезд сверкают над головой, как тиара. Это было добрым предзнаменованием, как объясняла Соланж. Это должно было означать, что она унаследует способности и возможности отца в области белой магии, и что ее следует считать теперь живым талисманом. Соланж никогда не рассказывала о том, что выучила от своего отца за годы детства, но Вес понимал, что это должно было быть что–то очень важное. Сколько помнила себя Соланж, люди всегда приходили домой к ее родителям, чтобы коснуться ее, Соланж, кожи или попросить совета, если у них возникали какие–то проблемы с делами или любовью.

Когда ей было десять лет и она возвращалась домой из школы – мягко падал снег – к обочине подъехала машина, два негра схватили ее, заткнули рот кляпом и бросили на заднее сиденье. Машина мчалась куда–то всю ночь. Когда с глаз сняли повязку, она увидела, что находится в каком–то большом особняке, стоящем посреди покрытого снегом леса. Несколько дней она провела под замком в очаровательно мебилированной комнате, еду приносил темнокожий слуга в белой ливрее. На третий день ее повели в комнату со стенами из стекла, полную красных цветов и вьющихся лиан, где ее ждал чернокожий человек в сером полосатом костюме, куривший сигару. Он был с ней очень ласков, дал ей шелковый платок, чтобы она вытерла слезы – она начала плакать, когда этот человек сказал, что домой она больше не вернется, и что теперь это будет ее д о м. Его звали Фонтейн, и он сказал, что Соланж должна ему помочь. Она должна приносить ему удачу и защищать от злых заклинаний. Или в противном случае что–то нехорошее случится с ее папой и мамой.

Только постепенно, рассказывала Весу Соланж, она поняла, что это был очень плохой человек, гангстер, контролировавший большую часть гарлемского рэкета. Он в последнее время начал терять свое положение, и услышал от своих людей в Чикаго о существовании Соланж, которая несколько раз приносила этим людям удачу. Соланж стала живым талисманом. Четыре года она почти ничего не делала, только читала линии на его ладони и прикасалась к фотографиям некоторых людей, чтобы определить их слабые места. Фонтейн никогда не пытался лечь с ней в постель, ни разу не притронулся даже пальцем. Он оставил ее в покое, потому что сам начал бояться слишком точных предсказаний будущего и заклинаний, которые вдруг вызывали у его недругов необъяснимые расстройства до того очень крепкого здоровья. Кроме того, сифилис неутомимо пожирал его мозг изнутри. Очень часто по ночам она слышала, как Фонтейн бродит по коридорам огромного особняка, воя, как дикий зверь. В конце концов, прикончили его не враги, а тот же сифилис – и ни одно из заклинаний Соланж не в силах было остановить прогрессирование болезни. Фонтейн был заперт за массивными дубовыми дверями, а очень скоро пара хорошо одетых белых мужчин приехала к домоуправителю особняка, заплатила ему огромную сумму денег и покинула дом вместе с Соланж. Они поехали на Запад.

Новым владельцем Соланж был престарелый мафиози – “капо”, которому срочно требовалась добрая удача. Он прослышал о том, что делала она для Фонтейна, и знал также, что дела Фонтейна пошли почти в два раза лучше с тех пор, как у него появилась Соланж. Он тоже ни разу пальцем не тронул Соланж, но двое телохранителей однажды пришли к ней ночью и сказали, что если она кому–то проговорится о том, что они с ней сделают, то они перережут ей глотку. Так продолжалось еще долго, потом Соланж сделала из початка кукурузы кукол этих людей и сожгла. Оба телохранителя вскоре погибли в огне, когда их “линкольн” врезался в автоцистерну с бензином на шоссе Сан–Диего.

И так продолжалось год за годом. Целая цепь влиятельных и жадных людей. Еще один офицер мафии, потом директор киностудии, потом глава грамзаписывающей фирмы, который грабил своих партнеров. Именно с ним и была Соланж в Лас–Вегасе, когда встретила Веса. Денег у него немного, но их должно было хватить, чтобы пережить черную полосу, начавшуюся после отмены второй серии его шоу. Он искал какого–то развлечения, и поэтому согласился на партию в покер в “Хилтоне”. Среди игроков был и хозяин Соланж. Во время игры она сидела за его спиной. Вес помнил, что на щеке у нее был синяк. Во всяком случае, удача этому парню начала изменять. Потеряв первые тридцать пять тысяч долларов, он отвел Соланж в соседнюю комнату и устроил там скандал. Когда они вернулись, глаза ее распухли и покраснели. Глава записывающей фирмы начал по–настоящему потеть. Спустя три часа игра велась уже лишь между Весом и им. Перед Весом возвышалась гора красных фишек, в глазах пластинщика читался животный страх. Но он желал продолжать игру, и она продолжалась, пока у него не осталось ни фишек, ни денег, ни ключей от его голубого “кадилака”. Вес хотел на этом прекратить игру.

– Сидите! – завопил партнер. – Я скажу, когда игра будет кончена!

– Но ты ведь пустой, Морри,– сказал один из зрителей устало. – Бросай…

– Заткнись! Сдавайте карты… Сдавайте!

– Но у вас ничего нет,– сказал Вес. – Игра кончена.

– Нет, не кончена! – его партнер повернулся и схватил Соланж за плечо, сдавив его до боли. – Я ставлю ее в залог!

– Что? Не глупите!

– Думаете, я глуплю, Пичер? Слушай, сопляк, эта сука стоит на вес золота. Она знает такие штуки, о которых ты даже не слышал! Она может тебе такое сделать…

– Слушайте, мне кажется…

– Брось увиливать, сопляк! Что ты теряешь? Ты ведь уже плаваешь в моих деньгах!

Вес на миг задумался, взглянул на прекрасное, обезображенное синяком лицо сидевшей перед ним женщины. Он подумал о том, сколько раз ей приходилось выдерживать скотство этого человека. Потом он сказал:

– Я принимаю эту гарантию под сумму в пятьсот долларов.

Соланж едва заметно согласно кивнула ему. И десять минут спустя все было кончено. Вес сидел, глядя на великолепный королевский флеш. Глава записывающей фирмы вскочил со стула схватил Соланж за лицо, так сжав подбородок, что она застонала.

– Убери лапы, сукин сын,– спокойно сказал Вес. – Ты портишь мой выигрыш!

Тут парень совсем потерял самообладание и принялся жутко угрожать Весу, что он использует все связи, что у Веса теперь никогда не будет нового контракта ни с одной из фирм грамзаписи. Кто–то дал бедняге выпить и выставил из комнаты. Вес долго сидел, глядя через стол для покера на лицо Соланж, не зная, что ему теперь делать или говорить. Она прервала тишину первой:

– Кажется, он отколол мне кусочек зуба.

– Хотите найти хорошего дантиста?

– Нет, все в порядке. Я вас видела раньше по телевизору. Вы комедиант,– продолжала она. – Я вспомнила, я видела вашу фотографию на обложке “Телезвезд”.

Он кивнул: