— Странный он какой-то… очень тощий, ребра все наружу, и молчит…

Так более чем неопределенно прозвучало объяснение дяди Кости, когда его попросили рассказать, что же случилось.

Еще через день Степан Петрович, заядлый охотник и рыбак, специально просидел всю ночь, держа между колен дробовик 12-го калибра. Только под утро он услышал как будто движение возле веранды, а потом кто-то осторожно стал подниматься по ступенькам. Степан Петрович так же осторожно вышел через другую дверь и стал тихонько обходить свой дом. Степан Петрович ходил в своей жизни на лося, на кабана и медведя и был в себе совершенно уверен. Стояло четыре часа утра, мир представал серым, холодным от росы и от серого неба с полузакатившейся луной. Бича Степан Петрович увидел совсем не там, где ожидал, — не на веранде, а уже отошедшим метров на двадцать от дома. Позже Степан Петрович никак не мог объяснить, как же он успел так быстро отойти на такое большое расстояние.

— Стой, стрелять буду!

Но тощий бич уходил по тропинке между огородами, как будто и не слышал ничего.

— Стоять! Стреляю! — заорал Степан Петрович, и его вопль слышался, должно быть, на километры в этой предутренней гулкости. Но бич шел как шел, не думая обращать внимания на вопль.

Степан Петрович саданул в небо из правого ствола — пулей. Тут же проорав опять про «Стрелять буду!», выстрелил уже на поражение, картечью. Стрелял он хоть и в полутьме, но в крупный объект, и не сомневался, что попал. Во-первых, видел он, что прицел верен. А во-вторых, в момент выстрела бич явственно дернулся — его ударило картечью. Но и тут бич не издал ни звука и очень быстро ушел. Не убежал, а именно ушел. Степан Петрович был уверен, что не сводил с него глаз, пока разламывал ружье, опускал в стволы новые патроны: он умел это делать не глядя. И тем не менее бич куда-то пропал, и опытный Степан Петрович не нашел ни капли крови на лопухах, через которые шел бич после того, как в него уже ударили картечины. Как провалился, проклятый!

Хотя, справедливости ради, на какое-то время бич вроде бы исчез, — о нем, по крайней мере, ничего не было слышно.

Страшная тайна

Позже выяснилось, что ближе всех познакомились с бичом как раз младшие Горшки. Где были старшие — история умалчивает, но вот зашел как-то тощий дядька к ним в домишко и вывалил на стол несколько капустных кочанов. Так прямо и вывалил, а сам стоит и качается.

— Дяденька, пошли с нами чай пить!

Стоит, качается. Не отвечает.

— Дяденька, ты выпил, что ли?!

А он все молчит… постоял, покачался, и ушел.

В другой раз пришел, принес полведра молодой картошки. Допустим, догадывались Горшки, что картошка украдена у Федоровых, но, как нетрудно понять, отдавать картошку не пошли. И опять стоял, качался и молчал. Горшки с ним пытались беседовать, даже вроде теребили, тащили куда-то. Бич и не подумал пойти, куда звали, молча повернулся, вышел и мгновенно пропал невесть где.

Появился через два дня, принес Горшкам конфет — целый кулек. Да между нами говоря, одна из задушенных кур Феклы Степановны тоже попала к Горшкам, и ее тоже не стали никуда относить… Дети подсунули курицу маме, а та попросту ощипала ее и стала варить на курице бульон, а потом борщ.

В общем, это был полезный бич, и особенно для молодежи.

Постепенно юные Горшки стали даже ждать визитов своего благодетеля, гадали, откуда бы он мог приходить, и когда он появлялся, не знали, под какую божничку посадить. Тот, впрочем, и не садился, а только стоял, покачиваясь взад-вперед, молчал и редко проводил в доме больше нескольких минут.

Вот эти визиты бича к Горшкам и были той страшной тайной, которая объединяла Горшков и Катю с Мишей. Неказистая тайна? Как сказать… Дети вообще любят тайны, особенно тайны от взрослых. А это была тайна даже лучше очень многих детских тайн. Как-никак, о бичах шумело все садоводство; весь мир взрослых — тот самый, от которого так сладки тайны. Но вот мир взрослых не знал, что один из бичей ходит к Горшкам, а Миша и Катя это знали.

Узнали они тайну случайно, когда как-то шли с камней на Енисее; было уже почти темно, и на фоне гаснущего неба дети увидели тощего человека, который входил в дом Горшков. После этого не зайти к Горшкам было совершенно невозможно, и дети тут же и зашли. Ничего такого уж потрясающего они не увидели — какой-то странный, болезненно-тощий мужик, очень смуглый, с изуродованным, свернутым набок лицом. Одет он был в рваную, под цвет тела, рубаху и такие же бесформенные, нелепые штаны. Мужик ничего не говорил, и потом Горшки объяснили — да, мол, ничего и никогда не говорит. Бич исчез почти сразу, и дети остались одни в теплой компании Горшков.

Уже в августе, в самое звездопадное время, развернулись события, поставившие в этой истории точку.

Даша и в августе торговала шубами довольно часто, но только что-то у нее не очень хорошо получалось. Приезжала она уже не такая веселая, как в начале лета, а оставаясь в дачном поселке, иногда плакала, — когда думала, что ее не видят дети. А дети чаще всего видели или догадывались.

В этот день Даша тоже уехала в город, чтобы вернуться только завтра. День был дождливый, сумрачный. Темнеть начало рано, и никто, даже дед Владимир, не потащился на камни. Катя с Мишей все-таки пошли, а когда налетел очередной шквал с дождем, спрятались в лодочный сарай; сарай не протекал, в нем было свалено тряпье, и дети пригрелись и заснули. Так получилось, что только впотьмах они засобирались домой.

Вечером того же дня, уже в синие сумерки (а дети как раз собираются домой), Оксана Громова увидела, как тощий мужик входит в домик Горшков. Истина не пришла, да и не могла прийти девушке в голову. Конечно же, она решила, что бич вовсе не принес что-то Горшкам, а заявился что-то спереть… Инстинкт подсказал девушке, что это тот самый бичуга, который так напугал ее и Юру Лифантьева две недели назад.

Заорать на все садоводство? Уйдет… Или возьмет в заложники, перережет всех Горшков. Умная Оксана быстро кинулась к самым грозным людям, которых знала, — к Степану Петровичу и дяде Косте из ГИБДД. К счастью, оба были дома и даже находились в одном доме. Дядя Костя с красавицей женой как раз выходил от Степана Петровича. У дяди Кости оружие всегда при себе, Степан Петрович сорвал со стены свой дробовик.

Бич вышел из домика Горшков, на этот раз хорошо видный — еще не так сильно стемнело.

— Стой, стрелять буду!

Но высокая и тощая фигура уже исчезала вдали, за поворотом. Как и обычно, бич шел широкими шагами, ни на кого не обращая внимания. Он шел по дороге, спускаясь к реке Караулке. Оттуда есть ход на камни, а можно дальше идти по дороге, в сторону стационара технологического института. На этот раз защитники садоводства догоняли преступника: он так и шел широким шагом, очень быстро, но они-то бежали во всю прыть, потому что хорошо видели, кого догоняют.

Бич свернул по тропинке в сторону кустов. От Степана Петровича и дяди Кости его отделяло от силы метров двадцать.