Жуткое видение цинкового гроба с прозрачным окошком, нелепая надпись «Ломакин» белилами по цинку, даже так больно похожие на родные черты лица за окошком, — все проплывало как бы мимо сознания Зои, Юли, Галины Александровны и Евгения Васильевича. Все это не вязалось с обликом и духом Саши. А дух Саши продолжал витать над своей семьей, материализуясь то в три тысячи рублей, пришедших из Хабаровска, то в две с половиной тысячи, собранные солдатами и офицерами подразделения, где он служил, в квартиру в новом доме, полученную Зоей с дочкой через год… В неоднократных приездах в «гости к Саше» того же Николая Васильевича Бакума, сокурсника по училищу Андрея Рычкова, «афганцев» Володи Шелега из Бобруйска, Саши Николаенко из Полтавы…

Зоя остается женой офицера, не вдовой…

Из Афгана Саша за 1 год и 7 месяцев прислал родителям 52 письма. Чуть ли не в каждом втором эта фраза: «Живем, как на турбазе. Музыка играет…» Подтекст: не надо обо мне беспокоиться, я ушел в дальний «турпоход», в горы, развлекаюсь под музыку. А ведь помимо успокоительных сигналов родителям эта фраза имела еще более глубокий подтекст: это прорывалась щемящая нота лучших воспоминаний о той, «доафганской» жизни. Какая‑то «музыка на турбазе» постоянно звучала в нем. Ведь он очень любил музыку.

Она звучала в нем и тогда, когда он ловил рыбу, или когда собирал грибы, когда мчался на велосипеде на тренировках или на соревнованиях, когда резал волны своим каноэ, когда ремонтировал свой и чужой мопеды, когда управлял пневмокраном. Он и в Афгане водил свой БТР, словно песню пел.

«Где только не был он на своем БТРе, — пишет в письме в редакцию его мама Римма Исаевна. — И в Асмаре, и в Асадабаде, и в Хайратоне, и в Джелалабаде, и в Баграме, и в Нангархаре, и в Кабуле. Перед армией все время спал без подушки. „Саша, почему ты спишь без подушки?“ — „А я, мама, привыкаю“».

Удивительно, как мама изучила и запомнила всю афганскую «географию» перемещений сына. Да и как ей не запомнить, если мать сама была с ним во всех этих «точках»! Каждый день, каждую минуту.

«Господи, — пишет она сегодня, — почему так судьба несправедлива к честным людям? Одной беды не бывает. Другая рядом ходит. И второго сына Юру отобрала… И лежат рядышком два сыночка, два голубя сердечные».

Пятерых подняла она с мужем Иваном Петровичем, четверых сыновей и дочь. «Все дети у нас хорошие, трудолюбивые, у всех семьи. Кто бы знал, чего мне стоило пересмотреть все письма, фотографии, документы. Даже жизни не рада становишься. Сердце обливается кровью, в голове будто черви копошатся, все тело трусится».

Ведь как все счастливо складывалось! Достаточно взглянуть на фотографию со свадьбы старшего брата («У нас сноха грузинка. А Саша стоит позади между братом и снохой, в белой рубашке, русые волосы, улыбается») Да, вот он с такой счастливой улыбкой, что явно слышится музыка, которая звучит в этот миг в его душе. Он, совершеннолетний, с аттестатом зрелости и уже с рабочей профессией крановщика, вступает смело и открыто в этот прекрасный и радостный мир. Вокруг родные, близкие, друзья. («В октябре гулял и на свадьбе сестры. Уже был пострижен. Вот и все, что он взял от жизни».)

Нет, Римма Исаевна, взял он многое. Он унес с собой музыку жизни, духоподъемный гимн светлых надежд, уверенности в завтрашнем дне. Ему предстояла еще своя свадьба, устройство своего «гнезда», большие и малые радости отцовства, рабочей и гражданской гордости.

Но… Но… И но…

«В день отправки проснулся и говорит: „Мне такой сон приснился. У меня такие предчувствия: я домой не вернусь“. Эти его слова меня прибили. И что за сон, до сих пор не знаем».

И вот уже не сон, а явь, рассказанная сослуживцем Саши Владимиром Родиным из города Новоаннинский: «…Батальон возвращался с операции. Неожиданно танк, шедший впереди колонны, подорвался на мине. Колонна, объехав машину, двинулась дальше. Александр Пономарев был в техзамыкании. Стараясь занять удобную позицию, он повел свой БТР за холм. И тут увидел бегущих душманов. Скомандовал стрелку. Но тот, совсем еще салажонок, растерялся, и Сашка сам занял место у пулемета. Но не успел прицелиться: выстрел из вражеского гранатомета был точен…»

А перед этим он писал родным:

«Мы сейчас находимся под Джелалабадом на выходе. Рядом стоит небольшое водохранилище. В нем много рыбы. Тут, как где‑то на турбазе, музыка играет, по вечерам фильмы показывают. Около воды деревья стоят. Короче, отдыхаем, купаемся, загораем. Двадцатого поедем в Асадабад. Сейчас уже вечер, темно, играет музыка, которую слушал дома, и в голову лезут воспоминания по родным местам. Вчера меня представили к медали „За боевые заслуги“. На этом писать заканчиваю. Шлю всем родным огромный привет. Крепко всех целую. Санек».

«Район под Кандагаром — вотчина душманов. Кандагар — единственная провинция, где практически ни одна банда не перешла на сторону народной власти. Наоборот, случалось, подразделения афганской армии переходили на сторону мятежников», — так писали «Известия» 28 октября 1987 года.

Но эта война была в далеком завтра, а тогда, 2 ноября 1959 года, в доме Тамары Николаевны и Анатолия Павловича Поповых был праздник. Родился наследник — сын Валерий.

Уже с пеленок он был окружен любовью и заботой как мамы, так и двух бабушек. Валерий с сестрой Таней были очень домашними. Какой там садик, когда любящие бабушки всегда рядом. Росли здоровыми, помогали взрослым по хозяйству.

Пришла пора в школу идти. Быстро привык к новому коллективу. Учился хорошо. А помогала ему во всем новая наставница — очень душевная учительница Манара Ильинична Овсякинова. А когда наступало лето, Валерий и Таня, начиная с 8‑летнего возраста, ходили в лес с бабушкой Марией и приносили ягоды, грибы, фактически полностью обеспечивая семью из 6 человек всеми лесными дарами на всю зиму. Никто из родных не слышал от детей слова «не хочу делать». Но однажды произошел случай, о котором Тамара Николаевна рассказывает каждый год, 10 января: «…Как он меня напугал. Он был в 10‑м классе. Пошел по воду на родник и задержался, а нужно было обедать. Я пошла посмотреть, где он. Задержался. Вышла на угол, ведра стоят, а его нет. Посмотрела на реку, подумала, что купается, нигде не вижу. На берегу (река Сухона) лежат брюки. У меня замерло сердце, сразу плохое на уме. Налила ведра воды, унесла в дом и опять иду, а его все нет. Села на скамеечку и плачу. А он переплыл реку и спрятался за большой камень — решил понаблюдать, что со мной будет. Но, наверно, понял, запрыгнул на камень и машет рукой. Переплыл реку, крепко меня обнял и извинился за поступок».

Хозяйство у Поповых было большое. Приходилось учиться многому: и косить, и боронить, и за «животиной» ухаживать. Казалось бы, растет надежная смена, истинный помощник. Но к другому лежала и тянулась душа Валерия.

Окончив восьмой класс, объявил родителям о своем решении поступать в суворовское училище, в одно из старейших, в Ленинградское. Мать говорила ему: «Хоть бы ты не поступил, сын…» Действительно, в роду никого военных не было. Откуда такое? Валерий сдал все четыре экзамена на «отлично». Но путь в строй будущих офицеров преградила медицина. Приговор был краток: «По здоровью — не годен». На душе было гадко. Но отступать Валерий не привык. Этот отказ только вдохновил его. Закончив учебу в школе и получив аттестат зрелости, уехал в августе поступать в военное училище. И сразу поступил. Учился успешно, часто писал домой, писал, как ему нравится служба и учеба.