Там среди закатных сиреневых прогалин и белых облачных обрывков, умело подсвеченных низким солнцем, будет плыть на невидимой привязи ярко-красный, или оранжевый, или изумрудно-зеленый матрас, простеганный поперек и слегка выгнутый кверху, а под ним в почти невидимых тросах и креплениях будет лететь маленький человек, горделивый червяк. Неразменный солнечный золотой пошлет на вашу сетчатку нестерпимые лучи, опустите вы внутренний козырек, заботливо предусмотренный автомобильным производителем, и, рискуя безопасностью движения, будете смотреть и смотреть в эту пустую высоту и воображать, что видит оттуда пилот, как летят безо всякой опоры его ноги, немного отставая в упругом воздухе от верхних частей тела, как дрожат напряженные мышцы рук, и как ему там страшно, несмотря на всю его полоумную храбрость. Рожденный ползать, подумаете вы, летать не может, вот навернется оттуда – мало не покажется, безумству храбрых, вспомните вы дальше глупую цитату, поем мы песню, а гагары, подумаете вы уже про самого себя, тоже стонут… И, пропустив движущихся справа, свернете ко въезду в свой коттеджный поселок. Вот блин! Будет конец этой стройке или нам за такие бабки вечно по грязи ездить?!

Ну, а история произошла вот какая.

Бизнес этот затеяли два энергичных пацана, Гоша и Виктор. Оба отслужили в десанте и, вместо того чтобы идти в охрану куда-нибудь или просто в бандюки, пошли к серьезным людям, объяснили им идею и попросили денег под разумный процент и под гарантии – у Гоши был родительский дом по этому же шоссе, дом, конечно, говно, но земли почти тридцать соток, а у Виктора имелась наследственная же двушка в Мневниках. Причем, что интересно, и ту и другую недвижимость буквально к возвращению друзей с действительной старшее поколение оставило им в полную собственность. Гошины батя с маманей дождались со второй чеченской своего единственного живым да в ту же радостную неделю, перебегая из-за ненужной спешки упомянутую трассу, точно угадали под фуру. А мать Виктора уже давно болела, рак ее начал грызть, как вышла на пенсию из своего районо, отца же у Витьки никогда не было, покойница его в одиночку поднимала.

Короче, серьезные люди десантникам поверили, тем более что знали по личному опыту и вообще по людям своего круга тягу современного денежного народа к экстремальному спорту, и дали кредит. А Гоша с Виктором прикупили все необходимое и принялись понемногу обучать тех, кто желал сделаться словно птицы небесные.

Вокруг беда и скудость, труды и тревоги.

Кто пенсию на месяц рассчитывает, кто с утра до ночи в офисе парится, один в роскоши возгордился, а тут его в следственный изолятор приглашают над жизнью задуматься, другой только примерился свою жилплощадь сдать, проживая у подруги, как вдруг гепатит, о котором он прежде и понятия не имел, открылся и требует на лечение столько, сколько ни одна квартира целиком не стоит…

Ты же летишь в небесах.

И приспособился крутиться вокруг запуска один местный мужичок. Дебил не дебил, но с башней у него проблемы были, это точно. Где он жил и чем по жизни занимался, никто не знал, даже имя его не было известно толком, не то Егор, не то Игорь. Да именем его и не интересовались. Все привыкли, что стоило наступить подходящей погоде, как он появлялся, словно ждал в ближней лесопосадке, крутился вокруг техники, всегда готов был поднести какую-нибудь нужную херовину, подержать другой конец сматываемого троса или еще что-нибудь подогнать. Так постепенно и прижился вместе с двумя робкими собаками.

Что же касается Володички Трофимера, то он светский человек. Я даже предполагаю, что просвещенный читатель – а разве бывают другие читатели? – и сам неплохо знаком с Володичкой. Чем он только не занимается! Держит три ресторана, и хороших, надо признать, ресторана. В работе органов законодательной власти активно участвует от лица той молодежи, продвинутой и внутренне свободной, которую справедливо называют золотой. Спонсирует и курирует актуальное искусство в собственной галерее "Голубой период". В зимнее время непременно представляет современную Россию в Альпах, в одной небольшой деревне, в ней, собственно, все представляют современную Россию, и поэтому чашка кофе там стоит от пятнадцати евро. Ну, а в теплый сезон и ясную погоду вот решил подняться в небо. Он вообще-то смелый человек, между прочим. Пережил два покушения – в охраняемом подъезде отметелили какие-то двое, и под днищем "сааба" было вовремя обнаружено взрывное устройство – Володичка сам заглянул, как будто почувствовал… Так что высоты он совершенно не боится, тем более что в этом сезоне буквально все летают.

В общем, прихватил Володичка для ее развлечения и из собственных понтов известную московскую девушку Олесю Грунт, только что вернувшуюся из долгого зарубежного отсутствия – Антиб, Корсика, Милан, снова Антиб, и приехал. И уже направляется к месту, где его должны укрепить под летательным аппаратом.

На нем широкие брезентовые штаны с крупными боковыми карманами, узкая и короткая майка типа нижней рубахи, пыльные мокасины на босу крепкую ногу. Голова стрижена под ноль, редкая бородка вокруг рта растет слабо. Вид так себе, ничего особенного, а что за стрижку и вообще визажисту уплачено полтораста, за штаны триста условных единиц, за мокасины – пятьсот, а про майку даже нам ничего не известно, поскольку она из новейшей, только что прибывшей в нашу столицу коллекции, – так это ж только понимающие люди могут просечь!

Но понимающих там как раз в то время не оказалось, персонал накануне резко сменился, большие претензии накопились у Гоши с Виктором к прежнему коллективу, и они решительно обновили команду.

И вот идет через большую поляну такой неприметный юноша, и, сидя в распахнутой двери "сааба", смотрит ему вслед задумчиво Олеся, а о чем она задумалась, этого никто никогда не узнает, она девушка скрытная и следствию не оказала никакой помощи.

Наземный же обновленный персонал между тем уже встречает человека в широких брезентовых штанах с карманами, в узкой, словно он из нее вырос, майке и в какой-то пыльной обуви на босу ногу. Стрижена наголо небольшая голова человека, редкая бороденка с незначительными усами окаймляют незаметный рот. Похож, как две капли воды похож человек на господина Трофимера, известного буквально всем телезрителям! Кто ж разберет, что штаны его стоят шестьсот безусловных рублей на Тушинском рынке, обувь же и майка вовсе ничего не стоят, так как изысканы в мусоре, а стрижка и бородка остались от последней госпитализации… Не видали прежде ребята этого мужика, потому что они сами здесь первый день.

Шагает Володичка по теплой траве, не спешит.

Стриженого человека тем временем уже помещают в крепления и отпускают в атмосферное пространство.

С удовольствием наблюдает Володичка взлет предшественника и плавный его подъем – вот, пожалуйста, взлетел мужик, все в порядке, нечего бояться.

А взлетевший, достигнув недостижимой высоты и отбросив хитрые предосторожности, вынимает припасенный в карманах инструмент по металлу и обрубает трос или что там – все, прощайте, земля и люди! Свободен я в мире!

Тут на месте старта заводят для настроения через хорошие динамики столь приятную теперь всем музыку старых романтических времен, которых никто уже, конечно, не помнит, а потому все любят. Марш гремит под свободными небесами, прекрасный сталинский марш, нота в ноту списанный, говорят, с прекрасного гитлеровского марша, а потому лихой и наглый.