я засыпаю в восточных покоях,

Мне снится Басе с плакатом "Хочу быть, как Цой!"

Пока несут сакэ…

Цветы Йошивары

Я назван в честь цветов Йошивары.

Я был рожден в Валентинов день.

У меня приказ внутри моей кожи,

И я иду, как все, спотыкаясь об эту тень.

У меня есть дом, в котором мне тесно,

У меня есть рот, которым поет кто-то другой,

И когда я сплю — мое отраженье

Ходит вместо меня с необрезанным сердцем

И третьей хрустальной ногой.

Я был на дне — но вся вода вышла.

Я ушел в тень — я был совсем плохой.

Я просил пить — и мне дали чашу,

И прибили к кресту — только их гвозди были трухой.

И теперь я здесь — и я под током,

Семь тысяч вольт — товарищ, не тронь проводов.

Я отец и сын, мы с тобой одно и то же,

Я бы все объяснил — но я не помню истинных слов.

Я назван в честь цветов Йошивары.

Я был рожден в Валентинов день.

Я загнан как зверь в тюрьму этой кожи,

Но я смеюсь, когда спотыкаюсь об эту тень.

Сын плотника

Логин — сын плотника. Пароль — начало начал.

Логин — сын плотника. Пароль — начало начал.

Пока ты на суше, тебе не нужен причал.

Сорок лет в пустыне, горечи песка не отмыть.

Сорок лет в пустыне и горечи песка не отмыть —

Но мучаться жаждой ты всегда любил больше, чем пить.

Когда глаза закрыты, что небо, что земля — один цвет.

Когда глаза открыты, что небо, что земля — один цвет.

Я не знаю, в кого ты стреляешь, кроме Бога здесь никого нет.

Так дуй за сыном плотника. Ломись к началу начал.

Дуй за сыном плотника, жги резину к началу начал.

Когда ты будешь тонуть, ты поймешь, зачем был нужен причал.

Стоп машина

Стоп машина, мой свет — в этом омуте нечего слышать

Стирай свой файл, выкинь винчестер в кусты.

Я хочу познакомить тебя с теми, кто все еще дышит;

Я до сих пор не видел на этой земле кого-либо прекрасней, чем ты.

Изумленных здесь нет. Здесь все, кто рожден, уже в курсе.

И Никола-С-Ларьком невесело курит во мгле:

Все святые места давно разворованы, в них теперь пусто —

Но, знаешь, даже сам Нестор Махно бледнеет, когда ты в седле.

И чем больше мы выпьем за первый присест, тем останется меньше.

Чем ближе каменный гость, тем дешевле бриллианты в колье —

Но если я тот, про кого был написан мой паспорт,

Скажи, зачем я танцую на самом краю в этом вышитом нижнем белье?

Эпоха первородного греха имела свои моменты,

Но похоже Атлантида и Му уже пляшут на наших костях.

Улыбка под этой юбкой заставляет дрожать континенты —

Так на что нам сдались эти зомби в правительственных новостях?

И чем больше мы выпьем за первый присест, тем останется меньше.

Чем ближе каменный гость, тем дешевле бриллианты в колье —

Но если мы те, про кого был написан наш паспорт,

Скажи — зачем? Зачем? Зачем? Зачем?

Skip it. Skip it. Delete. Delete. Delete.

Скажи, зачем мы танцуем на самом краю в этом вышитом нижнем белье?

Skip it up.

СЕСТРА ХАОС, 2002

500

Пятьсот песен — и нечего петь;

Небо обращается в запертую клеть.

Те же старые слова в новом шрифте.

Комический куплет для падающих в лифте.

По улицам провинции метет суховей,

Моя Родина, как свинья, жрет своих сыновей;

С неумолимостью сверхзвуковой дрели

Руки в перчатках качают колыбель.

Свечи запалены с обоих концов.

Мертвые хоронят своих мертвецов.

Хэй, кто-нибудь помнит, кто висит на кресте?

Праведников колбасит, как братву на кислоте;

Каждый раз, когда мне говорят, что мы — вместе,

Я помню — больше всего денег приносит "груз 200".

У желтой подводной лодки мумии в рубке.

Колесо смеха обнаруживает свойства мясорубки.

Патриотизм значит просто "убей иноверца".

Эта трещина проходит через мое сердце

В мутной воде не видно концов.

Мертвые хоронят своих мертвецов.

Чувствую себя, как негатив на свету;

Сухая ярость в сердце, вкус железа во рту,

Наше счастье изготовлено в Гонконге и Польше,

Ни одно имя не подходит нам больше;

В каждом юном бутоне часовой механизм,

Мы движемся вниз по лестнице, ведущей вниз,

Связанная птица не может быть певчей,

Падающим в лифте с каждой секундой становится все легче.

Собаки захлебнулись от воя

Нас учили не жить, нас учили умирать стоя

Знаешь, в эту игру могут играть двое

Брод

Там, где я родился, основной цвет был серый;

Солнце было не отличить от луны.

Куда бы я ни шел, я всегда шел на север —

Потому что там нет и не было придумано другой стороны.

Первая звезда мне сказала: "Ты первый".

Ветер научил меня ходить одному.

Поэтому я до сих пор немножечко нервный —

Когда мне говорят: "Смотри — счастье",

Я смотрю туда и вижу тюрьму.

Время перейти эту реку вброд,

Самое время перейти эту реку вброд,

Пока ты на этой