– Красота! – делаю вывод я.

– Красота то, что она мне написала!

Ма открывает переписку и указывает на строку:

«блин ну у тебя и мнения!»

– Ну и что? – недоумеваю я.

– Как – ну и что? – в свою очередь недоумевает ма. – Она заявилась ко мне, совершенно незнакомому человеку, и такое выдала!

– Ничего особенного она не выдала… подумаешь! Это ты еще не видала, что мне всякие ни разу не знакомые уроды пишут. Даже обещали приехать и убить. Вот!

Мама давится яблоком:

– К-как это? За что это тебя… убить?

– Ну, за Майдан, за то что «блин у меня и мнение»… да мало ли за что? За то, что волосы направо зачесываю! Ладно, показывай, что ты ей написала, – говорю я, чтобы отвлечь родительницу, а в душе ругаю себя последними словами за неосмотрительность. Ма у меня чувствительная натура, и говорить ей можно далеко не все – тем более предъявлять рожи тех, кто периодически заходит на мою страничку «ВКонтакте» и ваяет такие комменты, что просто зашибись! Но я уже привыкла – в отличие от ма, которую даже медицина как следует не закалила… хотя меня, бывает, тоже еще есть чем пронять – даже и в медицине.

Ответ полностью в стиле приветствия:

«ну блин ты и дура. правда, фигура хорошая. не пропадешь»

– Чё ты так сразу ее дурой? – интересуюсь я.

– Ты дальше читай. Если б она не дура была, то так бы не писала.

«просто ты настроенна против русских хотя ей и являешься а фашизм приветствуешь. я тоже на половину как вы говорите украинка но я не делю на нацию я делю на людей и нелюдей»

– Ну, допустим не дура, а просто безграмотная тетка. Тем более мозги им все время промывают. Вон у нее телик какой огромный. Думаешь, легко ей всех этих киселевых с распятыми мальчиками каждый день смотреть? Тут и здоровый загнется. А у нее и так проблемы – лишний вес, одышка, климактерический сидром…

Ма хрюкает, но не сдается:

– У меня тоже здоровье слабое! Но я ж на людей не кидаюсь?

– А это что? Ты же ей отвечала? Ну, похерила бы сразу всю переписку, кинула бы ее в черный список, и дело с концом. Зачем ты вообще поддерживала эту беседу?

Ма надувается:

– Я не привыкла, чтобы со мной так обращались!

– Тогда не сиди в своих дурацких «Одноклассниках»! – советую я.

– Можно подумать твой «ВКонтакт» лучше! Такой же мусоросборник, если не хуже в сто раз. И вообще, тебя там, между прочим, убить обещали! – ядовито напоминает мне родная мать.

Я бегло читаю бессмертные строки дальше:

«ты, русская, писать хоть без ошибок научись!»

«я с суток мне простительно»

«с суток и без мозгов простительно!»

«зато я не сталкиваю народ лбами я за дружбу всех людей. вы там все такие нищие и тупые»

– Ну, так ты ее больше обидела, – говорю я. – Назвала дурой, а потом еще сказала, что у нее мозгов нет. А мозги у нее как раз есть. Просто она ими не пользуется. Это две большие разницы. Любой врач тебе это скажет, даже и не психиатр!

Ма снова хрюкает – настроение у нее, судя по всему, отличное. Она явно считает себя победительницей в борьбе умов, не понимая, что победителей тут, как правило, не бывает. Все равно каждый считает правым именно себя и всегда находит сочувствующих ему в этом деле. Тех, кому пофиг, как он пишет на родном языке – с ошибками или без. Главное, они все вместе.

Ма явно наслаждается тем, что произвела на меня впечатление: у нее, оказывается, такие мнения, что даже Новокузнецк на другом краю света проняло! Она улыбается и с новой силой вгрызается в яблоко. Я понимаю, что такими темпами витамины скоро улетучатся, и тут же хватаю самое краснощекое – про запас, съем у себя в комнате, спокойно (или неспокойно) проверяя почту и отвечая (или не отвечая) на такие же злобные выпады. А они появляются, увы, почти каждый день. А может, я не стану есть этот глянцевый, совершенный плод, а возьму его завтра на работу. Вдруг ОН придет в себя? Как раз в мое суточное дежурство? И это замечательно, что я завтра на сутках. Смогу посидеть с ним подольше. Говорят, с коматозниками нужно как можно больше разговаривать. Я нюхаю яблоко – запах у него изумительный, под стать внешнему виду. И откуда, интересно, оно взялось? Неужели вот так просто взяло и выросло на дереве? Как, оказывается, много в мире вопросов, о которых можно поговорить с тем, который лежит в коме…

Ма расценивает мое длительное молчание как неодобрение и тут же начинает доказывать, что была права.

– Да права, права, – соглашаюсь я. А как иначе? Если честно, мне бы тоже не пришлись по душе вот такие выпады. – И еще, – добавляю я. – Мне очень нравится ее последовательность. Она, подружка твоя, оказывается, за мир и дружбу всех людей. Хотя тут же пишет, какие мы нищие и тупые. Это же так великодушно – дружить именно с нищими и тупыми!

– Я с ней и не дружу. Говорю же тебе – она просто явилась как снег на голову – и давай писать! Даже здрасте не сказала! Ну, я ее прекрасно поставила на место, – удовлетворенно говорит ма и потирает руки.

– Да она и так на месте! На своем собственном – и весьма неплохо на нем устроилась. И в ус не дует – вон, гляди какая у нее тарелка с борщом! В два раза больше, чем она может съесть! А ватрушки! По килу творога на каждой. Ладно, колись скорее, что сделала – а то у тебя такой загадочный вид, что просто жалко смотреть.

– Ты тоже родной матери гадости говорить будешь?

– По мере своих слабых сил, – ухмыляюсь я.

– Я зашла к ней в личку, скопировала ее фотку и вывесила все это вместе с нашей перепиской!

– А еще человек гуманной профессии! Не стыдно? Она ж только с суток! Небось потом все твои друзья налетели на эту несчастную и заклевали ее до смерти. Один твой патологоанатом Тарнопольский чего стоит! Та еще ехидна!

Ма удовлетворенно хихикает. Настроение у нее явно повысилось. Яблоки уже кончились, и поэтому она говорит:

– Мне сегодня на вторую, так что пойду, кофейку сварганю и бутербродик сделаю!

– Я буду участвовать.

– Тогда пойди поставь чайник. И сгоняй за маслом и молоком. И сырку прихвати. Да, и кофе у нас тоже кончился!

– Из чего, интересно, ты тогда собиралась делать кофе и бутерброды? – интересуюсь я. – Из яблочных семечек и панировочных сухарей?

– Я только с суток, мне простительно! – патетически восклицает ма, и мы обе смеемся.

Мне на сутки только завтра, и я жду не дождусь этого момента, словно собираюсь на долгожданное свидание… и, собственно, это очень близко к правде. К тому же ма так и не ответила на мой вопрос, влюблялась ли она когда-нибудь в пациентов.

Дневник женщины, оставшейся неизвестной

Домой едем молча. Маруська как воды в рот набрала и почему-то прячет глаза – ну что она, виновата что ли, если у нее такой родственник? Как говорится, сын за отца не отвечает, тем более сестра – за троюродного брата. А может, Маська просто не хочет разговаривать при водителе, которого отрядили довезти нас до самого дома, – и что ни говори и как ни надувай щеки – это очень кстати.