— И как скрепим сделку? — спросил, посмотрев в упор.

В её безумных глазах появился азарт. Пугающий азарт. По моему телу вновь пробежали мурашки. Видеть, как человек буквально сходит с ума на твоих глазах устрашающе и неприятно. А она безусловно больна. Красивая, молодая баба, с поехавшей кукухой. Как Глеба угораздило в это вляпаться? Неужели не видел? Или только на сиськи смотрел, что проморгал, что телку не трахать нужно, а отвести к врачу. Помимо отвращения, которое было самым ярко испытываемым чувством внутри сейчас, подтянулась жалость. С легкой руки отца я стал соучастником этого карнавала безумия. Я должен был сказать ему нет. Отрезать намертво. Мне это не нужно было, ни она, ни брак. Я должен был оставаться холостым и искать Вету, а я поплыл по течению, как безвольный теленок. И вот куда меня это течение вывело — через вонючие водосточные трубы в болото. И мало того, что себя под удар поставил, так еще и Вету. Вету, которую должен был только беречь.

— Ты же не маленький, как должно быть понятно, Лев.

Ее ладонь коснулась живота и скользнула ниже, к подолу платья. Моя бровь выгнулась. Я не хочу на это смотреть, и мне трудно деражть лицо, чтобы не демонстрировать своё отвращение к происходящему.

— Глеб тебя не смущает? — спросил нейтрально, бросив взгляд на закрытую дверь, за которой где-то ждет ее любовник. Стены тонкие, он явно слышит то, что здесь происходит.

Инесса рассмеялась истерическим смехом.

— Меня уже ничего не смущает, любимый, — ее руки задрали подол платья, обнажив тело без нижнего белья.

Она коснулась себя, раздвинула половые губы и погладила возбужденный клитор, скользнула пальцами внутрь, простонала.

Наверное, в её голове это выглядит сексуально, дерзко и расковано, но не в моей. Я сидел уставший, выпотрошенный и злой. Чувствовал, как затекло мое связанное тело. Как болит задница, ставшая деревянной от долгого сидения на жестком стуле. Как меня бесит, что я должен сидеть и молча смотреть этот идиотский перформанс без права высказать свое мнение. Ведь оно простое — это неуместно до отвращения, телке нужно к врачу и на тяжелые лекарства, Глебушке присесть за решетку и переоценить ценности. А мне дать в рожу отцу. И себе. За то, что испачкался в этом.

— Ты уже твердый? — ее низкий голос вырвал из раздумий.

Она правда думает, что у меня встанет. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Я связан тугими веревками, моя кошечка. Кровоток в моем организме нарушен вопиющим образом, и у меня нет крови, которая могла бы прилить к месту, которое тебя интересует. Он не встанет, зря ждешь.

На тебя и вовсе никогда не встанет, но этого вслух добавлять не буду.

Её это не смутило. Запрокинув голову назад и отдавшись безумию, она довела себя до оргазма, который сотряс все ее тело.

Я был лишь рад, что она оторвала взгляд от меня, ведь мне это дало шанс оторвать взгляд от неё. Наблюдать за этим было до противного грустно. Пусть расслабится. Может, оргазм затуманит ее разум, и может, так я смогу сманипулировать ей развязать меня. И тогда буду решать сложившуюся ситуацию и выбираться отсюда.

Инесса не успела отойти от оргазма, как на улице послышался шум.

Я дернул голову в сторону окна, затем перевел на сумасшедшую бывшую.

— О, как вовремя. Мышка в норке, — холодно ухмыльнулась она, облизав губы.

— О чем ты? — напрягся я моментально. — Какая мышка?

— Твоя. Серая и невзрачная. Приехала на огонек. Жаль, что ты меня не порадовал, муженек. Может, после секса я была бы добрее. Теперь я буду решать вопросы так, как вы того заслуживаете.

Она спрыгнула со стола, на котором себя удовлетворяла, обтянула платье и сжала в пальцах оружие.

— Стой, Инесса, подожди, — запаниковал, сканируя ее пристальным взглядом. — Не дури. Что ты собралась делать?

— Охотиться на мышку, — улыбнулась она совершенно безумно и вышла из комнаты, оставляя меня одного.

27 глава

Лев

С тех пор, как она вышла, время словно поставили на паузу для меня. И это было жестоко. Каждая клетка моего тела напряжена, каждый нерв оголен, мысли, словно лихорадочные, одна другой чернее.

Память попыталась спасти меня, подбросив воспоминание. Такое же мерзкое и черное, напоминая момент, когда я уже испытывал схожие эмоции. Момент, когда она сбежала от меня.

— Я все больницы объездил! Её нигде нет! Нигде, блядь, — ору Роме в трубку. — Скажи мне, что у тебя новости лучше. Пожалуйста, — последнее с нажимом в голосе.

— Увы, друг. Мне тоже нечем тебя порадовать. Среди пропавших без вести такой нет, в моргах, слава Богу, тоже нет, камеры городские запросил, будут смотреть.

— Не могла же она сквозь землю провалиться! — ору, понимая, что башню срывает.

— Не могла, — подтверждает спокойным, утешающим голосом друг. — Лев, ты дышать не забывай, лады? Найдем. Никуда не денется. Ты только объясни еще раз, что могло случиться, что могло пойти не так?

Вопрос хороший, да ответа у меня нет. Все было “так”. Мы даже не ругались в последнее время. Трахались, гуляли, еду заказывали, телевизор вместе смотрели. Все было максимально “так”, как никогда “так”, наверное впервые с тех самых пор, как мы начали встречаться. А потом я приехал, а ее нет. Нигде, блядь, нет. И я не знаю, что мне с этим делать.

И я не знаю, что мне с этим делать.

— Сука! — процедил сквозь зубы, разозлившись на себя.

Размяк, как тряпка. Нужно ломать стул. Со спиной вместе, ну и похуй. Сидеть и ждать не могу, не хочу и не буду. Я сделал вхдох, выдох и сгруппировался весь. Сейчас или никогда. Все, пути назад нет.

Погнали.

Но не успел я сделать рывок, как с улицы раздался выстрел.

Вета

— Что это за место? — посмотрела на домик в лесу из окна автомобиля, когда тот остановился.

— Демьян, ты уверен, что здесь? — гаркнул водителю