— Если вашу кобылу покрыл Ослепительное Утро, плата останется прежней. Если нет — мы вернём вам деньги. Таковы условия контракта. — Голос Стоуи звучит твёрдо. — И мы все их выполним. Ваша кобыла здорова, она не ранена. Что до изнасилования, то кобылу нельзя изнасиловать. Она либо течёт, либо не течёт.

Стоуи повернулся и пошёл к выходу. Тут он увидел Хоаглэнда и кивнул ему. Хоаглэнд вышел из конюшни следом и зажмурился от яркого солнечного света. Они медленно пошли к дому.

— Что здесь произошло?

— Да так… — Стоуи явно не хотел распространяться подробнее. — Итак, ты решился его использовать?

Хоаглэнд почувствовал нетерпение Стоуи, но он очень хотел иметь хоть какие-то возможности для отступления и поэтому сказал: «Ну, пару-то фокусов я приберёг».

— Да?

— Да. — Хоаглэнд решил проблему с телевидением. Три самых крупные нефтяные компании согласились перепродать кампании Скотта своё эфирное время. Это было выгодно им самим. Они прекрасно понимали, что даже простая демонстрация улучшенных электрических двигателей и утверждение, что внедорожники — скорее машины, чем фургоны, сократит потребление нефти Америкой на 20 %. Снизьте хоть немного налоговое давление на компании, занимающиеся разработкой альтернативных источников энергии — энергии ветра, солнца — и они начнут активно развиваться, а Мёрфи, к тому же, обещала оказывать им активную поддержку. Она считала, что это позволит Америке меньше зависеть от других стран.

Нефтяные компании — союзники Скотта — сделали это тихо, но если бы какая-то информация всплыла, они бы сказали, что сделали это из соображений честности. Они бы сказали, что слышали, что в последние дни президентской гонки Мёрфи и её команда скупила всё свободное эфирное время и Скотт не может донести до избирателей свою программу, а ведь американцы должны знать обе точки зрения. И совершенно не важно, что в предыдущие три месяца Скотта на телевидении было в три раза больше, чем Мёрфи.

Хоаглэнд связывался с Милтоном Фаттером, губернатором Огайо и Фредом Арбусто, губернатором Флориды. Если выборы будут закрытыми, голосование именно в этих двух штатах и предопределит исход голосования. Оба хотели быть президентами, и оба из кожи вон лезли, чтобы стать следующими кандидатами в президенты. Хоаглэнд дал им понять, что если они не сделают, чтобы их штаты проголосовали как надо, быть следующими кандидатами в президенты им не светит. Они знали, что должны сделать. И они пообещали, что сделают.

— Зачем же ты приехал?

— Ну…

— Что «ну»?

— Ну, знаешь, Алан, мы используем твой план. Просто пойми, очень вероятно, что мы откажемся от него в последнюю секунду.

— А, ну да-да, конечно. — Лицо Стоуи выражало крайнее удовлетворение.

«Что-то он даже чересчур рад», — подумал помощник.

— Ты же хотел, чтобы мы его использовали?

— Ну, если бы были другие варианты…

— Но ты бы хотел?

Стоуи, который и так шёл медленно, а когда начался подъём, так вообще еле-еле, с трудом сделал ещё несколько шагов в гору и наконец-то выбрался на ровное пространство.

Тут он остановился и немного отдышался. Вокруг него расстилались его земли, прекрасные и ухоженные, и он подумал, что скоро, очень скоро ему до них не будет никакого дела. Стоуи перевёл взгляд на государственного секретаря, тот с не меньшим трудом шёл за ним следом и выглядел не лучше, тоже задыхался и сопел. И это несмотря на то, что он был на 17 лет моложе.

— Да, я бы хотел.

— Почему?

— Потому что я могу это сделать.

— И всё?

— А тебе бы самому не хотелось? Смотри: есть маленький захолустный городок, окружённый со всех сторон чахлыми лесами. Ты говоришь: из этого городка я могу получить три миллиона чистой прибыли. У меня почти два миллиарда, мне эти три миллиона не нужны, сам же понимаешь, но достаточно мне увидеть такой маленький городишко вдали от цивилизации и…

Хоаглэнд с завистью посмотрел на старика. Энергия из того била просто ключом, и вряд ли только виртуальное превращение деревушки в город, приносящий доход, было тому причиной.

— Историю. Да, мы творим историю, — ответил старик на незаданный вопрос.

Хоаглэнд думал об этом и всё равно ответ его испугал. Тайной истории не бывает, это попросту смешно. История — это не события, это описание событий.

— Нельзя, чтобы об этом узнали.

— При нашей жизни — нет, нельзя.

— Нельзя при нашей жизни?

Это всё равно, что сказать: «Ну, следующий год наступит 31-го декабря. И тут он понял, зачем старик затеял всё это мероприятие с библиотекарем. Кому интересна библиотека Стоуи, или Избранное Алана Карстона Стоуи? Никому, если, конечно, это не тот Человек, что Сумел Стянуть Президентское Кресло. Ведь иначе он — ничто, ещё один богач и даже не самый богатый среди богачей, другие за то же время зарабатывают намного больше. Пройдёт год после его смерти, и никто, кроме тех, кто сталкивался с ним ежедневно, о нём и не вспомнит.

— А кто ещё знает про 1.1.3.?

— Никто. За исключением тех, о ком знаем мы оба, и кто необходим для его осуществления.

— Библиотекарь?

— Ничего он не знает.

— А как же ты тогда собираешь войти в анналы истории?

— Я не собираюсь входить в анналы истории. Я собираюсь её сделать.

Хоаглэнд не поверил, но времени на драку у них не было — оба они придерживались тех старомодных понятий, что можно оскорбить человека, назвав его «лжецом». Так что он просто намотал слова старика на ус и подумал, что надо бы и ему подумать о том, что сделать со Стоуи и всеми его мечтами об истории и библиотекаре. Чтобы спасти республику, Алан был ему нужен. Но он будет нужен ещё буквально пару дней.

Он ненавидел себя за эти мысли. Чёрт бы побрал этого Скотта, это он поставил его в такое положение. Может быть, и не придётся заходить так далеко. Несомненно, он найдёт какой-нибудь способ убедить Алана не делать этого, ну или хотя бы удостовериться, что библиотеку запечатают и распечатают не раньше чем через сто лет. Найдёт. Сейчас же другая мысль свербила у него в мозгу: «Где библиотекарь?»

— Столько шума подняли, а даже поймать не смогли…

Встретив промелькнувшего где-нибудь в коридоре преподавателя права Гарри Джея Хэкни, вы решите, что это незаметный человечек. Поверьте мне — это впечатление обманчиво. Студенты стонут и жалуются, что он очень строг и требователен, за исключением тех редких случаев, когда он вдруг соблаговолит спуститься по длинной винтовой лестнице в шум и гам аудитории.

Голова его по форме напоминала яйцо, сразу над довольно большими ушами начинался пушок. Если на улице не было дождя, этот пушок, легкий и похожий на дымку, гордо противостоял порывам ветра. Но сейчас пушок был мокрым и свешивался на плечи как лапша.