– И как же вы дальше обходились?

– А нормально. Боря в каком-то особом лечении больше не нуждался. Его наши врачи в обычной поликлинике наблюдали. Да еще раз в год мы ездим на обследование в НИИ мозга. Там Бореньке по полису делают КТ. И все у нас всегда в порядке до этого момента было.

И Ольга Семеновна зарыдала. Засыпая, Катя все еще слышала ее рыдания. И это ей совершенно не нравилось. Не под такую музыку она бы хотела спать. И что за вредоносный характер что у матери, что у сына? Один не давал Кате покоя своими капризами, вторая изводит ее своими слезами. Вот ведь семейка!

Поэтому, проснувшись, Катя некоторое время лежала, не шевелясь и прислушиваясь. Вдруг Ольга Семеновна рыдает больше на публику? Услышит, что Катя проснулась, и снова ударится в слезы. А Катю эта слякоть порядком утомила еще вчера. Но нет, никто не рыдал. И вообще, было так тихо, что даже дыхания соседки по комнате не было слышно. Тогда Катя осторожно высунула голову и обнаружила, что в комнате она одна. Ольга Семеновна куда-то ушла.

– Ничего, небось на завтрак придет.

Вчера вечером мать пропавшего Бориса сказала, что у нее кусок в горло не идет. Но Катя судила по себе и полагала, что уж глоточек чая или кофейку Ольга Семеновна с утра захочет хлебнуть. А где глоточек чая, там и булочка. А где булочка, там и творожок. А где творожок, там и кашка. А где кашка, там и картофельные котлетки с начинкой из рубленой ветчины.

На этом Катя остановилась, потому что вспомнила, что ей еще надо отнести часть своей порции Ладе. Увы, на тарелке у Кати уже ровным счетом ничего не осталось. Но рядом стояла тарелка Бориса, которая сейчас принадлежала Ольге Семеновне. Та на завтраке пока что не появилась. Может, и не появится. Да и вряд ли она захочет кушать эти котлеты. Вон они какие жирные, масло с них так и капает. И Катя осторожно завернула одну котлету в салфетку. Потом подумала и завернула еще одну, а потом присоединила к подружкам и третью. Ну, что ей одной сиротинушке лежать на тарелке? Ясно, что такую одинокую никто уже не возьмет. А Ладе все сгодится.

С этими мыслями Катя понеслась к дому своей любимицы и обнаружила, что там уже стоят несколько человек соседей. Среди них было и несколько знакомых лиц, в том числе мама Нюши и сама Нюша, которая тоже стояла рядом и хлюпала носом, и старик, который, сам того не ведая, помог вчера Кате избавиться от таксиста.

Все они активно что-то обсуждали. Катя подошла ближе и услышала:

– Вроде бы вон в том углу воет.

– Нет, в каком углу. У забора Васькиного вой слышится.

– А мне кажется, что под домом они ее заперли.

– Все вы просто олухи. В сарае она сидит. На том месте, где раньше нужник был.

Катя быстро сообразила, что все эти соседи собрались тут, потому что им мешал жить голос Лады, ясно слышимый сегодня днем.

– Голодная.

– Не! К голоду Ладка привычная. Небось воды ей не оставили.

– Сволочи!

– И не говори. Сами умотали, а нам ее стоны слушай.

– И чего делать?

Все замялись. Вывод, что делать, казалось бы, напрашивался сам собой. Зайти и освободить собаку. Но никто не торопился его озвучить первым. Ведь с точки зрения закона картина получалась не совсем красивая. Проникновение в чужое жилище без санкции на то прокурора. В других странах за такие проделки добрых соседей хозяева дома могли и застрелить. И были бы в своем праве. Но то у них, а у нас люди к чужой собственности имеют куда как меньшее уважение. И особо не церемонятся с наведением порядка на участке у соседа, особенно если самого хозяина поблизости не видать.

– Да просто войти к ним и забрать собаку, – произнес наконец тот самый сварливый дед, которого все опасались.

– Правильно! – обрадовалась мама Нюши. – Пока хозяев дома нету, успеем это дело провернуть.

Ее поддержали и другие женщины. Но все они при этом поглядывали на старика, явно давая тому понять, кому именно придется идти за собакой.

– И что вы со мною делаете, бабы! И-э-эх!

И уже перелезая через забор, старик сообщил всем:

– Была бы какая другая собака, а не Ладка, ни в жизнь бы не поперсии-и-и-и!

И свалился по другую сторону.

– Ох-ё! – вскоре раздалось оттуда.

– Чего там?

– Сильно ушибся?

– Не-а! Гнома только раздавил.

Женщины переглянулись. Заговаривается старик, вот что можно было прочесть в их глазах.

– А жирафа ничего, держится. Крепкая животина. А вот у лисы, похоже, лапа отвалилась.

Услышав, что там за забором целый зоопарк да еще и со сказочными персонажами, Нюша тут же заканючила:

– Хочу к дедушке Пахому! Перекиньте меня к нему.

– Еще чего! Тут стой!

Но Нюша не послушалась.

– Деда! – кинулась она к забору. – Деда, а чего у тебя там еще есть?

– Грибы есть… мухоморы.

– Много? – осторожно уточнила мать Нюши.

– Много.

Лица у всех женщин при этом ответе старика окончательно омрачились. Сегодня как раз подморозило. На земле сверкал свежий иней. И откуда в такую погоду взяться грибам? Всем известно, что даже самые ранние сморчки и строчки не появляются в лесу раньше апреля. Похоже, при падении старик повредился умом. Совсем ненужное им дело.

Одна Нюша, не ведая дурного, допытывалась:

– Деда, а еще чего у тебя там есть?

– Девчонка какая-то с корзинкой. Стоит, на меня лыбится.

Женщины окончательно напряглись. Свидетельница в их планы никак не укладывалась.

– А боле никого нет, – послышался голос старика. – Только собака одна сидит, тоже на меня смотрит.

– Лада?

– Не! Какая Лада? Говорю же, собака. Игрушечная. Из какой-то глины сделана, как и остальные фигурки.

Вот оно что! Не было за забором ни грибов, ни животных. И они, и девчонка с корзинкой – все это были садовые скульптуры, которые до весны составили в одном месте под забором, куда и угораздило свалиться деда Пахома.

– Не хочу я тут один куковать. Сейчас я вам замок изнутри отомкну, вы тоже ко мне идите.

Было решено, что на шухере снаружи останется одна соседка, которая в случае чего подаст сигнал остальным.

– А хоть бы кто и приехал, – хорохорился старик. – Мучить животное голодом и жаждой морить никому не позволю! Не бойтесь, бабы. В случае чего, я все на себя возьму. Я уже старый, меня они не посадят.

Женщины рассыпались по двору в поисках того места, где могла быть Лада. Как назло, собака замолчала. То ли голоса людей ее напугали, то ли по другой причине, но она заткнулась.