Американцы считали, что в войне действительно полезный опыт был у них только с англичанами. С русскими не было настоящего сотрудничества. Это был сговор, по их пониманию, с целью обуздать немцев. Президент Рузвельт только дважды за время войны встречался с главой Советского государства. Так они оценивали взаимодействие с нами.

А в конце своей книги американский журналист, все тот же Ральф Ингерсолл, с присущей янки уверенностью подчеркнул:

«Непобедимость американского оружия — это детище всего американского народа, его мускулов, его мозга, его души».

Так было и в Советском Союзе в 1945 году. Мы тоже слагали песни нашим непобедимым героям, нашему великолепному оружию, нашим великим полководцам и становому хребту Победы — Рядовому Советскому Солдату!

Сегодня мы другие. Сорные семена общества массового потребления, залетевшие к нам с Запада и высаженные в нашу почву ловкачами от халявного бизнеса, сделали нас юзерами — user (англ, «потреблять». -Авт.), которые считают, что нужно такое состояние России, где внешнее стимулирование потребления товаров становится главным условием жизненного существования.

А ведь каждая цивилизованная страна с думающими венценосцами делает все, чтобы дома наладить свои производства — от самолетов и машин, до яблок и морковки. Сегодня, еще недавно говорили чиновники, которые и нынче при власти, нам выгодно все это покупать на Западе — дешевле получается за деньги, вырученные от продажи нефти и газа. Прошло немного времени, и россияне поняли, что их пичкают то «просроком», то «генетически модифицированными» продуктами. Дешевизна импорта вылезла нам боком. Особенно отразился этот процесс на здоровье молодого поколения.

Но нефть и газ — это кровь нашей земли. Может наступить и малокровие! Как тогда содержать будем народ?! За какие деньги — валюты не будет! И это малокровие наступило — цены на нефть грохнулись. Замаячили инфляции, дефолты, рецессии и другие бяки. Выходит, за четверть с лишним века нас кто-то разучил производить свое, чем можно было гордиться и торговать внутри и вне государства. Вступили ведь в ВТО, а торговать чем будем, кроме нефти и газа? Сетуют на то, что деньги в бюджете отсутствуют на инвестиции в отечественное производство, зато лежали полтриллиона «зеленых» в США в виде двух фондов. Они работали за океаном — на экономику дяди Сэма. Сколько там осталось от усушек и утрусок мирового кризиса, одному богу только известно. Нам не дано об этом знать, хотя народ должен знать, куда уходит каждая копейка.

Неспособность рубля зацепиться за развитие собственного производства толкает шустрых бойцов рыночной экономики вкупе с вороватым чиновничеством переплавлять «деревянные» в инвалюту и вывозить ее мешками из России, а там покупать недвижимость в виде островов, вилл, особняков, яхт, футбольных клубов, обучать своих чад, открывать счета в банках, рожать детей и внуков и прочее. С чем мы останемся, если вдруг сланцевый газ окажется правдой и станет выгодным конкурентом нашему «Газпрому», который боится раскошелиться на ренту отдельному гражданину России. А ведь это делают смело в других странах, добывающих углеводородное сырье. Наши жмоты утверждают, что при дележе ренты это составит чуть ли не по три рубля на брата.

Вранье! Почитайте книгу высокого профессионала в этом деле академика Дмитрия Львова «Вернуть народу ренту. Резерв для бедных». Там найдете конкретные ответы на этот злободневный вопрос современности.

Молодому поколению банковское чиновничество бросило конфетку — жить в кредит и упорно убеждает его в том, что цивилизованный мир уже давно живет в ипотеке, а мы, как последние крохоборы, высчитываем, сколько же будет переплаты, и ужасаемся, когда видим, какие деньги дополнительно у нас забрал банк.

Наши предки боялись долговых отношений. Берешь чужие деньги, а отдавать приходится свои. Но их надо еще где-то заработать. А если нет развитого производства, значит, покупающий что-то в кредит потом чешет репу, как расплатиться, если источники поступления денег из реки превращаются в ручеек, который в определенный момент и вовсе пересыхает. Вот она, причина суицидов, воровства, грабежей, разбоев и коррупции.

Не будет своего производства, а основным товаром останется «труба» с нефтью и газом; может, и останется усеченная и патриархальная Россия, но Отечество мы потеряем!

Без современного оружия нам не удержать Отчизну в окружении бурно развивающихся соседей, а для его производства, простите за тавтологию, тоже нужно производство. Да такое, чтобы могло конкурировать с соседями. И опять концы проблемы замкнулись в круг — нужны быстрые темпы индустриализации — коренное переустройство экономики с развитием новых технологий, иначе конец, Россию будут членить соседи. Пока мы держимся за то, что осталось от Советского Союза, дочерпаем до донышка, а оно уже видно, а дальше что?! Так можно и пробить его, и утопить страну…

Когда союзники собирались в Тегеране, была иная картина: СССР, несущий на своих могучих плечах все тяготы войны, смотрелся вместе с Верховным главнокомандующим солидным. Лидер нации был не соломенный, а стальной, победоносный, к тому же уважаемый и чтимый за гигантские стратегические успехи на фронтах и в тылу.

У двух коллег, длительное время ходивших в рангах начальника и подчиненного, вдруг с 19 апреля 1943 года, когда молодой заместитель Лаврентия Павловича Берии по НКВД СССР Виктор Семенович Абакумов стал главой самостоятельного контрразведывательного органа, нацеленного на оперативное обслуживание войск, — Главного управления контрразведки (ГУКР) Смерш НКО СССР, появились частые расхождения во мнениях. Бывший начальник ревновал к росту, причем стремительному, своего молодого подчиненного.

Берия оставался наркомом внутренних дел, а 35-летний Абакумов вдруг обрел пост заместителя наркома обороны. А как известно, вооруженными силами, тем более в военное время, заведовал сам Сталин. Он взял на себя функции наркома обороны страны — главного ведомства в государстве военного времени.

Шла война. Армия воевала. Оперативное обслуживание войск было, естественно, поручено армейской контрразведке.

Это позволяло ее руководителю часто и, может, чаще других чиновников и генералов и даже маршалов бывать с докладами у Верховного главнокомандующего, что многих завистников при больших партийных, военных и чекистских чинах и должностях сводило с ума. Такова уж природа человека.

Скажите — как говорил великий бразилец Жоржи Амаду, — кто в этом мире может уберечься от завистников? Чем выше стоит человек во мнении своих сограждан, чем важнее и почетнее пост, который он занимает, тем быстрее он становится мишенью для злобной зависти: на него изливаются целые потоки грязи, реки напраслин и океаны клеветы.

Оба были слепыми приверженцами авторитаризма вождя, его клевретами — приспешниками, подкаблучниками, не брезгующими ничем, чтобы угодить своему покровителю. Старший спал и видел себя преемником увядающего вождя, а младший свято верил в него, он был его совестью и тенью. У обоих немало осталось невинно пролитой крови на обшлагах их мундиров и пиджаков. И оба завершили свой путь трагично — оказались расстреляны в период правления Никиты Хрущева, который тоже приложился к той крови, что не течет по жилам, а вытекает из них — и на Украине, и в Москве. Это он умудрился накануне войны, буквально за несколько дней до ее начала, приволочь Сталину длиннющий список командного состава Красной армии из Киевского особого военного округа для расстрела как врагов народа. Даже Сталина, отца тезиса о разворачивании классовой борьбы в период строительства социализма, такой жест Хрущева поверг в шок, а потом бросил в ярость.