Итак, в конце XIX — начале XX столетия на почве противодействия России оформился американо-британский альянс, в котором США со временем начали играть главенствующую роль. Но даже сейчас американцы продолжают играть по сценариям, написанным для них английскими геополитиками. Даже став сверхдержавой, американцы по-прежнему находятся в руках кукловодов с берегов Темзы, которые за столетия своего господства научились умело проводить выгодную себе политику чужими руками.

Борьба России и Англии не прекращалась на протяжении веков. Вели ее политики, дипломаты, публицисты, ученые. Особую роль здесь играли военные, ставшие главными носителями идей русской геополитики.

Начало русской геополитики связывают с П. Языковым. В 1837 году, будучи подполковником, он выпустил в свет «Опыт теории военной географии». В этом труде он изложил задачи русской геополитики и программу ее развития. Наиболее известным его учеником и последователем стал Д. Милютин, который оформил геополитику в самостоятельную науку, назвав ее «военной статистикой». Службу он начал в 15 лет и тогда же напечатал свой первый военно-географический труд. В Академии Генштаба Милютин впоследствии сменил на посту профессора военной географии Языкова. Здесь в 1846 году он издает свою знаменитую работу «Критическое исследование значения военной географии и военной статистики», в которой сразу и цельно изложил основанную на системном анализе (за семьдесят лет до появления аналогичных трудов за рубежом) методику геополитического исследования. Милютинская методика, совершенствуясь в частностях и неизменная в своих основах, вот уже полтора века исправно служит русским геополитикам.

В 1856 году Милютин на должности начальника штаба Кавказской армии сумел применить свои теоретические разработки в жизни. Его план покорения Кавказа — планомерное занятие укрепленными гарнизонами ключевых пунктов местности — принудил Шамиля, успешно сражавшегося четверть века с русской армией, к сдаче. В результате длившаяся шесть десятилетий Кавказская война закончилась в три года.

Доверие Александра II к Милютину было безгранично. В 1861 году генерал Милютин стал военным министром Российской империи. За двадцать лет службы на этом посту он провел самую успешную за всю историю российской армии военную реформу. Обновленная армия сумела под его же руководством занять без особых потерь Туркестан, закрепить Россию в Средней Азии, а также освободить Болгарию от турок в войне 1877–78 годов.

За двадцать лет Милютин сформировал мощную геополитическую научную школу, объединявшую, прежде всего офицеров Генштаба. Десятки русских офицеров исследовали территорию практически всего земного шара, были в Евразии, и даже в Африке, в Латинской Америке, во всех мировых океанах. Издавались сотни трудов и тысячи статей по географии, этнографии, геополитике, давалась квалифицированная научная оценка происходящему, как в цивилизованных странах, так и в забытых Богом углах планеты.

Многие таланты из офицерской среды засияли тогда на небосклоне российской науки и политики. Н. Пржевальский — типичный пример одной из многих сотен биографий. Из поручика, обуреваемого страстью к охоте и нетерпимого в полку за трезвость, он вырос в генерала, члена государственных органов по стратегическому планированию и формированию политики империи. Он сам стал геополитическим фактором, препятствовавшим политике Лондона в Центральной Азии, В лондонском Сити был веселый праздник, когда пришло известие о смерти генерала Пржевальского на берегу Иссык-Куля.

Были и другие имена. Куропаткин — военный министр, а ранее исследователь Кашгарии. Корнилов — верховный главнокомандующий и организатор Добровольческой армии, а ранее исследователь Афганистана, Персии, Индии, Китая. Колчак — верховный правитель России, а ранее исследователь полярных морей. Маннергейм — президент Финляндии, он же исследователь Манчжурии и Кореи…

Конечно же, русскую геополитическую школу представляли не только офицеры Генштаба. Ее сторонниками и последователями были люди различных слоев общества. Выдающийся ученый Д. Менделеев, еврейский банкир И. Блиох, князь Н. Трубецкой. … Быть может, среди отцов-основателей русской геополитики назовут и другие имена. Да, были теоретики. Но практиками были военные. И главенствовал в вопросах «политической географии» Генеральный штаб. Его мозг — Военно-ученый комитет, председателем которого неизменно становится начальник Генерального штаба, впитывал в себя информацию «о сопредельных с Россией государствах, не только военного, но и исторического, экономического и географического характера». Эта информация позволяла знать о намерениях и возможностях неприятеля, а, следовательно, давать рекомендации реальной политической деятельности.

В адрес управляющего делами Военно-ученого комитета Главного штаба генерал-майора Виталия Павловича Целебровского поступали донесения из различных источников.[41]Весьма интересными были донесения военного атташе в Великобритании полковника, затем генерал-майора, генерал-лейтенанта Николая Сергеевича Ермолова, не сменявшегося на этом посту более двадцати пяти лет.

В 1902 году он доносил из Лондона, что после окончания англо-бурской войны во всех колониях Британской империи начали создавать «нечто вроде колониальной армии, служащей не только для местной обороны, но и для имперских целей». Кроме того, он телеграфировал в Петербург, что «Англия оставляет на долгое время, или лучше на неопределенное время в Южной Африке 70 000 регулярных войск. Очевидно, что решение это принято не для умиротворения подавленных южно-африканских республик и не только для приведения в порядок завоеванных территорий, но для других целей. Каких? Для завоевания Делагоа и Лоренцо-Маркес? Для этого достаточно было бы одного батальона. Войска эти оставляют якобы для умиротворения завоеванных территорий и для удержания в повинности африканского элемента, а на самом деле за их завесой будет приводиться в порядок южно-африканские местные колониальные милиции, и когда они окрепнут, тогда забота о внутренней охране Южной Африки перейдет всецело (или почти всецело) к ним, регулярные же 70 000 останутся там, но останутся свободными, и надо смотреть на них, как на будущий постоянный резерв для Индии, минуя Суэцкий канал и Средиземное море, то есть в обход к Средиземному морю, к Суэцу… Я считаю своим долгом доложить, что назначение лорда Китчнера в Индию и оставление 70 000 в Южной Африке является, или лучше сказать, явится, мерой, принятой Англией для будущего усиления государственной обороны Индии».

Но только ли интересами обороны английского Индостана объяснялось усиление группировки английских войск в южной Африке? Вслед за сообщением о ходе реформирования английской армии Ермолов пересылает Целебровскому анонимное письмо, полученное российским послом в Лондоне Егором Егоровичем Стаалем. Неизвестный автор писал:

«Лондон, 17 октября 1902 года.

Сэр!

Как хорошо ознакомленный с делами бывший член парламента, прошу позволения сообщить Вашему Превосходительству, что за последнее время британское правительство наводнило своими шпионами Баку, Красноводск, Кушку и всю Закаспийскую область и с помощью этих шпионов сняло планы всех русских дорог и позиций. Планы эти находятся теперь в руках лорда Китчнера, который получил инструкции занять Кандагар и Герат в недалеком будущем и, по возможности, совершенно подчинить Афганистан владычеству Англии. Кроме того, распространить британскую территорию до самого Каспийского моря, дабы остановить наступление русских и предупредить захваты русскими частей Афганистана.