Телефон зазвонил только через час. Тертулиано Максимо Афонсо вскочил, ожидая услышать голос матери, но то был служащий администрации, он сказал, с вами желает поговорить сеньора Каролина Кларо. Это моя мать, пролепетал он, сейчас спущусь. Он выбежал из номера, уговаривая себя на ходу: я должен держать себя в руках, нам не следует привлекать к себе внимание. Медленность лифта позволила ему справиться со своими эмоциями, и вот Тертулиано Максимо Афонсо уже вполне сносно владел собой, когда он вошел в холл гостиницы и обнял пожилую даму, которая, то ли повинуясь безошибочному инстинкту, то ли в результате долгих раздумий в такси, доставившем ее в этот город, спокойно ответила на приветствие, удержавшись от вульгарных патетических фраз типа: о мой сыночек дорогой, хотя в сложившейся ситуации более подходящим оказалось бы выражение: о мой бедный сын. Патетические объятия и конвульсивные рыдания дожидались того момента, когда они войдут в номер и закроют дверь, только тогда воскресший сын сказал: мама, а она смогла произнести лишь те слова, которые вырвались наконец из ее благородного сердца: это ты, это ты. Но дона Каролина не из тех женщин, которые довольствуются малым, которых ласка заставляет забыть об обиде, нанесенной, правда, на сей раз не ей лично, а разуму, порядочности и здравому смыслу, и пусть никто не говорит, что мы не сделали всего, что только было возможно, чтобы история удвоения людей не завершилась трагедией. Каролина Максимо не употребила данный термин, она сказала только: погибли двое, а теперь расскажи мне все с самого начала, но прошу тебя, ничего не утаивай, время полуправды прошло и время полулжи тоже. Тертулиано Максимо Афонсо подвинул матери стул, сам сел на край кровати и начал рассказывать. С самого начала, как его попросили. Она слушала, не прерывая, но дважды у нее исказилось лицо, в первый раз, когда Антонио Кларо сказал, что собирается овладеть Марией да Пас в своем загородном доме, а во второй, когда сын объяснил ей, как и почему он приехал к Элене и что произошло потом. Она беззвучно произнесла одними губами: безумцы. День клонился к вечеру, полумрак уже начал скрадывать черты матери и сына. Когда Тертулиано Максимо Афонсо закончил, мать задала ему неизбежный вопрос: а теперь. Теперь, мама, Тертулиано Максимо Афонсо, которым я был, мертв, а у другого, если он захочет продолжать жить, нет иного выхода, как превратиться в Антонио Кларо. А почему ты не хочешь открыть правду, честно рассказать, что случилось, поставить вещи на свои места. Но вы же теперь все знаете. Да, и что же. И я спрашиваю вас, мама, неужели вы хотите, чтобы эти четверо людей, двое живых и двое мертвых, были брошены на растерзание всеобщего жадного любопытства, что мы выиграем, мертвые не воскреснут, а живым больше не будет жизни. Что же делать. Мама, вам придется сыграть роль матери на похоронах ложного Тертулиано Максимо Афонсо и оплакивать его, как если бы он был вашим сыном, Элена тоже там будет, но никто не поймет, почему она пришла на эти похороны. А ты. Но я же сказал, я теперь Антонио Кларо, когда мы зажжем свет, лицо, которое вы перед собой увидите, будет его лицом, а не моим. Ты мой сын. Да, я ваш сын, но я не смогу быть им в своем родном городе, для его жителей я умер, и когда мы с вами захотим повидаться, то это произойдет в таком месте, где никто не подозревает о том, что когда-то существовал преподаватель истории по имени Тертулиано Максимо Афонсо. А Элена. Завтра я попрошу у нее прощения и верну ей обручальное кольцо и часы. И для этого должны были погибнуть два человека. Которых я убил, и одна из жертв совершенно невинна. Тертулиано Максимо Афонсо встал и зажег свет. Его мать плакала. Несколько минут они молчали, избегая смотреть друг на друга. Потом мать прошептала, проведя по глазам промокшим платком: старая Кассандра была права, ты не должен был впускать деревянного коня. Теперь уже ничего не поделаешь. Да, теперь уже ничего не поделаешь, ни теперь, ни в будущем, и в конце концов мы все умрем. После недолгого молчания Тертулиано Максимо Афонсо спросил: полиция сообщила вам обстоятельства катастрофы. Мне сказали, что машина выехала на полосу встречного движения и столкнулась с грузовиком, и еще мне сказали, что их смерть наступила, скорее всего, мгновенно. Странно. Что странно. Мне казалось, что он очень хорошо водит машину. Наверное, что-то произошло. Его могло занести, может быть, на дороге было пролито масло. Об этом речи не было, мне сказали только о выезде на встречную полосу и о столкновении с грузовиком. Тертулиано Максимо Афонсо снова сел на край кровати, посмотрел на часы, сказал: я попрошу, чтобы вам дали здесь номер, мы поужинаем, и эту ночь вы проведете в гостинице. Нет, я лучше поеду домой, после ужина ты вызовешь такси. Я сам отвезу вас, меня никто не заметит. Как же ты меня отвезешь, если у тебя теперь нет машины. У меня осталась его машина. Мать грустно покачала головой и сказала: его машина, его жена, не хватает только, чтобы ты начал жить его жизнью. Поищу для себя что-нибудь получше, а сейчас, прошу вас, пойдемте ужинать, дадим передышку скорби. Он помог ей встать, обнял ее и сказал: и не забудьте стереть записи на автоответчике, надо соблюдать максимальную осторожность, не уподобляться коту, который прячется, оставляя снаружи хвост. После ужина мать снова попросила его: вызови такси. Я отвезу вас сам. Не надо рисковать, тебя могут увидеть, и потом, мне неприятно ехать в этой машине. Я провожу вас на такси и вернусь сюда. Не настаивай, в моем возрасте мне не нужны провожатые. На прощание Тертулиано Максимо Афонсо сказал: постарайтесь отдохнуть, мама, вам это необходимо. Скорее всего, сегодня ночью никому из нас не удастся заснуть, ни тебе, ни мне, ответила мать.

Она оказалась права. Тертулиано Максимо Афонсо долго не мог сомкнуть глаз, он все время представлял себе, как машина выезжает на встречную полосу и сталкивается с огромной мордой грузовика, почему, спрашивал он себя, почему он потерял управление, может быть, у него лопнуло колесо, нет, об этом обязательно упомянула бы полиция, машина, правда, была уже старая, но месяца три назад она прошла техосмотр, который не обнаружил никаких серьезных дефектов ни в механике, ни в электрике. Он заснул уже на рассвете, но его сон был недолгим, часов в семь он вдруг проснулся от мысли, что ему надо сделать что-то очень срочное, но что именно? Нужно, конечно, пойти к Элене, но для этого еще слишком рано, внезапно в его мозгу словно вспыхнул свет, газеты, надо купить газеты, такая автокатастрофа у самой городской черты – это важная новость. Одним прыжком он вскочил с постели, быстро оделся и почти выбежал на улицу. Ночной дежурный, другой, не тот, что обслуживал его накануне, подозрительно посмотрел на него, и Тертулиано Максимо Афонсо пришлось сказать: мне надо купить газету, пусть он не думает, что постоялец собирается удрать, не расплатившись. Ему не пришлось далеко ходить, киоск оказался на ближайшем углу. Он купил три газеты, одна из них наверняка сообщает о случившемся, и быстро вернулся в гостиницу. Он поднялся в номер и начал лихорадочно листать их в поисках раздела о транспортных происшествиях. Нужное сообщение было только в третьей газете. Вчера в 9.30 утра почти у самого въезда в город произошло столкновение легкового автомобиля с грузовиком TIR. Погибли водитель автомобиля и пассажирка, такой-то и такая-то, личность которых удалось установить благодаря находившимся при них документам, когда подоспела полиция, они были уже мертвы. Водитель грузовика получил легкие травмы лица и рук. Будучи допрошенным полицией, которая не возлагает на него ответственность за случившееся, водитель грузовика заявил, что, когда автомобиль находился на некотором расстоянии, еще до выезда на встречную полосу, ему показалось, что находившиеся в нем люди боролись друг с другом, но в этом он не уверен, не разглядел как следует, мешали солнечные блики на ветровом стекле. В соответствии с информацией, которую нашей редакции удалось получить, погибшие были женихом и невестой. Тертулиано Максимо Афонсо перечитал сообщение, подумал, что в момент катастрофы он еще лежал в постели с Эленой, согласно показаниям водителя грузовика, Антонио Кларо возвращался раньше, чем предполагалось. Что у них там случилось, спросил он себя, что произошло в загородном домике, почему они продолжали выяснять отношения в машине, да еще боролись друг с другом, как выразился единственный очевидец аварии. Тертулиано Максимо Афонсо посмотрел на часы. Без нескольких минут восемь, Элена, наверное, уже встала. А может быть, нет, она, скорее всего, приняла таблетку, чтобы заснуть или, по ее словам, убежать от реальности, бедная Элена, она ни в чем не виновата, как и Мария да Пас, она и представить себе не может, что ее ждет. Тертулиано Максимо Афонсо вышел из гостиницы ровно в девять. Он попросил в администрации все необходимое, чтобы побриться, позавтракал и теперь намеревается сказать Элене то последнее слово, после которого невероятная история удвоения людей закончится и жизнь наконец вернется в свое нормальное русло, как всегда, отметив подобный поворот жертвами. Если бы Тертулиано Максимо Афонсо полностью отдавал себе отчет в том, что он собирается сделать, если бы догадывался о последствиях удара, который он готов нанести, то, наверное, убежал бы куда глаза глядят, отказавшись от объяснений и оправданий, оставил бы все как есть, предоставив времени залечивать нанесенные раны, но сейчас его рассудок несколько помрачился, он словно находится под воздействием анестезии, смягчающей его страдания и не позволяющей понять, к чему могут привести его действия. Он остановил машину против нужного дома, перешел улицу, поднялся на лифте. Под мышкой у него сложенная газета, вестница несчастья, голос и слово рока, худшая из Кассандр, возглашающая только одно: свершилось. Ему не хочется открывать дверь ключом, который лежит у него в кармане, время мести, время сведения счетов прошло. Он позвонил, как продавец книг, расхваливающий культурную ценность энциклопедии, в которой подробно описаны повадки морского черта, сейчас ему больше всего хочется, чтобы та, кто откроет ему дверь, сказала, пусть даже солгав: не надо, я все уже знаю. Дверь открылась, в полутемном коридоре показалась Элена. Она смотрела на него с удивлением, словно уже потеряла всякую надежду когда-нибудь увидеть его, она очень плохо выглядит, у нее припухшие глаза, ей явно не помогла таблетка, которую она приняла, чтобы убежать от себя. Где ты был, прошептала она, что случилось, после твоего ухода я не нахожу себе места. Она бросилась к нему, но он не ответил на ее объятие, не оттолкнув ее только из жалости, потом они вместе вошли в комнату, она держалась за него, он шагал словно автомат, у него были нелепые движения разболтавшейся марионетки. Он заговорил только после того, как она села на диван, то, что он ей сейчас скажет, будет похоже на безобидные слова человека, который спустился за газетой и теперь говорит без всякой задней мысли: я принес вам новости, открывая нужную страницу и указывая пальцем на сообщение о трагическом происшествии: вот, и она даже не заметит, что он перестал обращаться к ней на ты, она внимательно прочитает сообщение, отведет глаза от разбитой машины, потом прошепчет: какой ужас, она скажет так потому, что у нее доброе сердце, по сути дела, данный несчастный случай не касается ее лично, тон, которым она произнесла эти слова, противоречит их содержанию, в нем чувствуется некое облегчение, очевидно, неосознанное, но прозвучавшее более ясно в ее последующих словах, случилось непоправимое несчастье, оно меня совсем не радует, наоборот, но теперь, по крайней мере, пришел конец этой ужасающей путанице. Тертулиано Максимо Афонсо так и не сел, он стоит перед ней, как и подобает вестнику, ему еще осталось сообщить ей самое страшное. Элена думает, что газета уже принадлежит прошлому, а настоящее, конкретное, осязаемое настоящее состоит в том, что вернулся наконец ее муж, Антонио Кларо, и сейчас он расскажет ей, чем он занимался вчера вечером и этой ночью и что за неотложные дела помешали ему связаться с ней в течение стольких часов. Тертулиано Максимо Афонсо понимает, что нельзя больше ждать ни минуты, или ему придется замолчать уже навсегда. И он сказал: погибший не Тертулиано Максимо Афонсо. Она тревожно посмотрела на него и произнесла три ничего не значащих слова: что ты сказал, и он, не глядя на нее, повторил: погибший не Тертулиано Максимо Афонсо. Тревога Элены сменилась ужасом. А кто же он. Ваш муж. Этого нельзя было сказать иначе, в мире не существует подготовительных речей на такой случай, было бы бессмысленно и жестоко готовить повязку, еще не нанеся раны. В отчаянии Элена еще пыталась сопротивляться, противясь обрушившейся на нее катастрофе. Но ведь в газете написано, что у него были документы этого злосчастного Тертулиано Максимо Афонсо. Тертулиано Максимо Афонсо вынул из кармана пиджака бумажник, открыл, извлек из него удостоверение личности Антонио Кларо и протянул Элене. Она взяла его, посмотрела на фотографию, посмотрела на стоявшего перед ней мужчину и все поняла. Чудовищная очевидность фактов нестерпимо ярко высветилась в ее мозгу, она задохнулась и чуть не лишилась чувств. Тертулиано Максимо Афонсо подошел и крепко взял ее за руки, она попыталась их вырвать, но потом, обессилев, уступила, конвульсивные рыдания, сотрясшие ее грудь, удержали ее от обморока. Я тоже так плакал, подумал он, мы все плачем так, когда уже ничего нельзя сделать. А что будет теперь, спросила она из глубины колодца, в котором тонула. Я навсегда исчезну из вашей жизни, ответил он, вы меня больше никогда не увидите, мне бы очень хотелось попросить у вас прощения, но я не смею, это оскорбило бы вас. Ты не один виноват. Да, но моя вина страшнее, я проявил трусость, которая привела к гибели двух людей. Мария да Пас действительно была твоей невестой. Да. Ты любил ее. Она мне нравилась, мы собирались пожениться. И ты допустил, чтобы она пошла с ним. Я уже сказал вам, я проявил трусость, слабость. И ты пришел сюда, чтобы отомстить. Да. Тертулиано Максимо Афонсо выпрямился, отступил на шаг. Повторив движения, сделанные Антонио Кларо сорок восемь часов назад, он расстегнул пряжку на ремешке часов, положил их на стол, потом снял кольцо и положил его рядом. Он сказал: костюм, который сейчас на мне, я пришлю вам по почте. Элена взяла кольцо и посмотрела на него так, будто видела его впервые. Рассеянно, словно желая стереть несуществующий след, Тертулиано Максимо Афонсо потер большим и указательным пальцем правой руки безымянный палец левой руки, с которого снял кольцо. Никто из них не подумал, никто из них никогда не узнает, что отсутствие этого кольца на руке Антонио Кларо стало причиной двух смертей, но было именно так. Вчера утром в загородном домике Мария да Пас проснулась, когда Антонио Кларо еще спал. Он лежал на правом боку, его левая рука покоилась на подушке рядом с ее головой, у самых ее глаз. Мысли Марии да Пас были неясными, они колебались между благостной телесной истомой и закравшейся в ее душу странной тревогой, которую она не могла себе объяснить. Свет, проникавший сквозь щели в ставнях, все ярче освещал комнату. Мария да Пас вздохнула и повернулась к Тертулиано Максимо Афонсо. Его левая рука почти что закрыла ее лицо. На безымянном пальце виднелся побелевший след, какой оставляет кольцо, которое долго носили. Мария да Пас вздрогнула, подумала, что ей померещилось, что она продолжает спать и видит кошмарный сон, этот человек, как две капли воды похожий на Тертулиано Максимо Афонсо, не является им, Тертулиано Максимо Афонсо не носит колец с тех пор, как он развелся, след от кольца давно уже исчез с его пальца. Мужчина рядом с ней безмятежно спал. Мария да Пас осторожно выскользнула из постели, собрала свою разбросанную одежду и вышла. Она оделась в гостиной, она была еще слишком взволнованна и не могла все трезво обдумать и найти ответ на мучивший ее вопрос: неужели я схожу с ума. Она уже не сомневалась в том, что мужчина, привезший ее сюда и проведший с ней ночь, не был Тертулиано Максимо Афонсо, но кто же он и как это вообще возможно, чтобы в нашем мире существовали два совершенно одинаковых человека, одинаковых абсолютно во всем, имеющих одинаковое тело, одинаковые движения, одинаковый голос. Понемногу, как бы отыскивая нужные фрагменты головоломки, она начала сопоставлять события и действия, вспомнила загадочные недомолвки Тертулиано Максимо Афонсо, его скрытность, письмо, полученное из кинокомпании, его обещания когда-нибудь рассказать ей все. Но пока она еще не могла понять, кто тот мужчина, с которым она провела ночь, разве что он сам ей это скажет. Из спальни послышался голос Тертулиано Максимо Афонсо: Мария да Пас. Она не ответила, голос настаивал, он был нежным и вкрадчивым. Иди ко мне, еще рано. Она встала со стула и пошла в спальню. Остановилась в дверях. Он сказал: что на тебя нашло, почему ты оделась, раздевайся и ложись, праздник еще не закончился. Кто вы такой, спросила Мария да Пас и прибавила: от какого кольца у вас след на пальце. Антонио Кларо посмотрел себе на руку и сказал: ах, это. Да, это, вы не Тертулиано. Да, я не Тертулиано. Кто же вы. Пока тебе вполне достаточно знать, что я не он, потом можешь спросить у своего друга. Я спрошу, я хочу знать, кто меня обманул. Главным образом я, но он помог мне, вернее, у него не было другого выхода, твой жених отнюдь не герой. Антонио Кларо вылез из постели совершенно голый и подошел, улыбаясь, к Марии да Пас. Какая разница, я или он, хватит вопросов, ложись в постель. Мария да Пас в отчаянии крикнула: подлец, и выбежала из спальни. Вскоре вышел и Антонио Кларо, уже одетый и готовый ехать. Он сказал безразличным тоном: не люблю возиться с истеричками, я довезу тебя до дому и прощай. Через тридцать минут на большой скорости автомобиль столкнулся с грузовиком. На шоссе не было масла. Единственный свидетель сообщил полиции, что, хотя он полностью в этом не уверен, поскольку ему мешало солнце, бьющее в глаза, ему показалось, что двое ехавших в автомобиле людей боролись друг с другом.