— Одним словом, — подытожил Саша, — вопрос номер один — это твоя внутренняя перестройка, вопрос номер два — твое устройство на работу, С него и начнем, потому что за один день себя не переделаешь. Но ты все равно подумай над собой... С временной работой я помочь тебе попробую. Что, если тебе пойти работать в троллейбусный парк? Помнишь, Тань, я писал о Голованове? Он мне жаловался, что им контролеры нужны, они даже студентов берут. Позвонить?

— Мне все равно, звоните, — сказала Томка.

Саша сел на телефон. Такой, видно, была Томкина судьба, что все важные повороты в ее жизни осуществлялись за считанные часы.

На другой день Томка уже получила работу и направление в общежитие. Женщина из отдела кадров троллейбусного парка, посмотрев в Томкины безжизненные глаза, с уверенностью сказала:

— Контролером потянет.

...Томке повезло. Ее поставили в пару со знаменитостью, с лучшим работником парка и, должно быть, всех парков Москвы, востроносой сгорбленной старушкой Нюшей, прозванной Железной бабусей. Портрет Нюши уже добрый десяток лет желтел под стеклом на Доске почета перед зданием дирекции парка. Старуха горела на работе. Штрафовать безбилетников было ее призванием и, может быть, ее местью нехорошим людям, когда-то повлиявшим на ее жизнь, иначе вряд ли Железная бабуся относилась бы к своим обязанностям с таким остервенением и любовью. В своей рабочей биографии Нюша помнила лишь четыре случая, когда безбилетникам удавалось прорваться сквозь кордон ее бдительности. Нюше было за шестьдесят, но о пенсии она не думала, считая себя нужным государству человеком. Кроме того, парк был ее родным домом. Нюша была одинока. Если бы ей позволили и если б хватило сил, она одна бы контролировала все маршруты Москвы, и делала бы это круглосуточно. Одна беда: пассажиры, обжившие Нюшины маршруты, давно ее знали, еще издали узнавали на остановке ее сгорбленную с очками на носу фигурку, пытающуюся как-то мимикрировать, слиться с окружающими людьми. Нюша время от времени меняла одежду, но, увы, и костюмы не помогали, ее узнавали, и самый отчаянный безбилетник, завидев ее, рвался к кассе. У старухи была мечта: она хотела быть не просто контролером, а фотоконтролером, для чего, призналась она Томке, Нюша посещала занятия фотокружка при Доме культуры. Она копила деньги на фотовспышку. Это был творческий человек, азартный. Нюша поучала Томку, что главное в профессии контролера — вера в правоту своего дела и умение быть незаметной, этаким человеком толпы.

В первый же день Нюша оглядела Томку придирчивым оком и сурово молвила:

— Красоваться тут не принято. Шарф яркий, больше не надевай его. Надо что-то серенькое. Зимой желательно ходить в валенках, двойная польза, ноги не стынут. Носи большую сумку. Они, пассажиры эти, думают, что контролер должен быть налегке, и шарят глазами по рукам первым делом — а у тебя большая сумка, вроде как ты шла с рынка, пучок петрушки можно сверху положить. И ступай сразу на заднюю площадку, там обязательно безбилетник. За двумя зайцами не гонись. Найди одного и с ним работай.

Сама Нюша, классик транспортного контроля, работала как виртуоз. Как говорилось, многие знали ее в лицо, улыбались заранее, протягивая свой билет. Но были и непосвященные, их ожидала расправа. Старуха не суетилась, войдя в троллейбус и окинув пассажиров цепким глазом, она выхватывала безошибочно клиента. С него начинался обход. Клиент весело, молодцевато подпрыгивал вместе с троллейбусом на задней площадке, твердо веря, что если появится контроль, он успеет моментально бросить монетку и оторвать билет, и его не волновало, что по проходу ковыляет какой-то одуванчик, кряхтя под тяжестью сумки с овощами, отыскивая взглядом свободное местечко. И вот перед его самонадеянным носом из смиренной бабули, как из старой пыльной бутылки, вылетал злой джинн, могущественный контролер.

— Ваш билетик? — ласково говорила Нюша, предъявляя свой жетон.

— Чего тебе, бабушка? — добродушно спрашивал, еще ничего не понимая, клиент.

— Билетик, говорю, имеется? — шептала Нюша, вставая во весь свой рост, как кобра, раздувая капюшон перед носом молодого человека.

Тут парень дергался к выходу, но его тесно, как объятия спрута, обвивал государственный контроль.

— Ай нет, сынок, билета? Плати штраф.

— Денег нет, бабуля, — тоже шептал парень, — до стипухи еще пять дней.

— Нет и не надоть, — легко соглашалась Нюша, — поехали, сынок, до милиции, там тебя зарегистрируют, после отдашь.

— Пусти, бабка, — страшным шепотом говорил студент и делал движение, отчего рукав его куртки трещал, — пусти, сказано?!

Нюша громким голосом кричала водителю:

— Данилыч, заднюю дверь не открывай.

— Ну зверь ты, бабка, — шипел студент, — на, на свой рубль.

— Рубиль, милый, не мой, государственный, — доверительно поправляла Нюша, — на тебе квитанцию, езжай, сынок, с богом.

Не трогала Нюша совсем старых людей, входила в положение.

— У нее пенсия небольшая, — кивала она на какую-нибудь старушку, — чего с нее взять?

— У студента тоже стипендия небольшая, — возражала Томка.

— Студент подработать может, а бабуля — нет, ты, Том, не тронь бабуль, господь с ними, пусть едут, старые. — Я их чую, — говорила она Томке про безбилетников, — иной раз такой бывает, уже в возрасте, вальяжный да мордастый, в нутриевой шапке, еще и на переднем сиденье развалится, хам, а купить билет жмотится, думает, пару остановок и так проеду. Я бы с таких десятку брала. И то мало. Штрафовать их легче всего, они шума опасаются. Говорят даже: «Да ну ее, квитанцию», а я нарочно громко отвечаю: — «Нет уж, примите, мне ваш рубиль ни к чему». А бывает, зажмет монетку и держит целую остановку, вроде как сдачи ждет — а ты ему не верь, как будет остановка — штрафуй. С барышнями не церемонься, они на папиросы экономят, знаю я их. Вот ежели какая с ребеночком едет, тут разобраться надо, с ребеночком редко какая билет не возьмет. Главное, патлатых этих проверяй, сплошное жулье без совести. Если что — меня зови, помогу управиться.

Первое время Томка и правда то и дело призывала на помощь Нюшу. Молодые, патлатые пытались с нею заигрывать, шутить, но Томка, боясь поддаться, отчаянно звала Нюшу. Нюша подходила, и требуемый «рубиль» выползал на свет божий из мрака жадного кармана. Но очень скоро Томка освоилась, и уже редко кто отваживался вступить с нею в