— Пожалуйста, не бойтесь, не убегу…

Он молод, этот неожиданный помощник. На нем приличный костюм. Усики вроде тех, что у Мухтара… К Зайнаб, помимо воли, возвращается утраченная было кокетливость, возникает чувство неловкости: забыла покрасить губы.

Молодой человек продолжает легким и веселым тоном:

— Вы только что из города? Куда вы идете? К кому вы приехали?… Мне кажется, мы с вами встречались. Разумеется, часто бываете в театре?

Зайнаб молчит. Однако, в выражении ее лица нет отчужденности. Она силится понять, что происходит. Кажется, всё так просто и естественно. Студенты их института тоже могли бы заговорить с незнакомой девушкой.

Они останавливаются на перекрестке. Молодой человек опускает чемодан на землю.

— Теперь нам направо или налево? — спрашивает он, склонившись чуть ли не к самому лицу Зайнаб.

«Нам?… Он говорит — нам… Да как он смеет! — Кровь ударила ей в голову, — еще один мужчина на ее пути. Охотник».

Сделав над собой страшное усилие, Зайнаб отстраняется и отвечает с холодной вежливостью:

— Очень признательна… Я, действительно, немного устала и вы мне помогли. Но дальше я пойду сама.

— Как? Даже не хотите со мной познакомиться?! Я тоже, как и вы, приезжий. В командировке… Я — актер и режиссер, — последние слова молодой человек произносит доверительным полушопотом: — Меня пригласили сюда подготовить в здешнем клубе спектакль к Первому мая. И вот такой приятный случай — встречаю прелестную девушку, землячку…

Зайнаб уже не слушает его. Она заметила на другой стороне улицы молодую женщину в широком и ярком национальном платье. Толстые косы уложены короной вокруг тюбетейки. Гордо вскинута голова. Взгляд спокойный и полный достоинства.

— Посмотрите, — Зайнаб еле скрывает накипающее бешенство. — Посмотрите, посмотрите, товарищ актер. Вот идет молодая женщина. Она работает здесь, в Лолазоре, библиотекаршей. Можете вы сейчас подойти к ней так же, как подошли ко мне?

Актер пожимает плечами.

— Гм… Это… это забавно, — говорит он неуверенно. — Но ведь у нее нет чемодана… Ей не нужна моя помощь…

— Да, да, да, да! — кричит Зайнаб и стучит кулачком по чемодану. — Нельзя приставать к женщине на улице. За кого, за кого, за кого вы меня принимаете?.. Уйдите! Как вы мне все надоели…

Молодой человек отступает на шаг. В глазах его — растерянность. Не говоря ни слова, он поворачивается и через несколько секунд его уже не видно, он скрылся за поворотом. Зайнаб опять одна. В ней еще не улеглась ярость. Если бы ее спросили, почему она чуть не с кулаками кинулась на человека, который ей помог… конечно же, она и сама ничего не понимала.

Не могла же она в самом деле знать, что несколько дней, проведенных здесь, и переживания, пришедшиеся на ее долю, разрушили привычное бездумье и легкость. И уж, конечно, она не догадалась, что в ней нарастает душевный кризис.

…Да, удивительные перемены могут происходить с человеком! Зайнаб, вооруженная решимостью и злостью, подхватывает чемодан и твердым шагом, не оглядываясь, идет по направлению к сельсовету. Пусть-ка Мухтар поможет ей найти машину и уехать! Никого ей не надо. И Мухтара тоже не надо. А в сельсовет необходимо зайти и отметить командировочное удостоверение.

…Войдя в помещение, где толпится довольно много посетителей, Зайнаб решительно проталкивается вперед, к столу, над которым висит табличка — «Секретарь Лолазорского сельсовета». Высокий старик-колхозник смотрит на нее неодобрительно, но все же уступает дорогу. У стола стоит старуха вся в белом и горячо что-то говорит. Зайнаб слышит отдельные слова: «Рабочий стаж… Перерасчет… Пенсия…» Зайнаб с грохотом ставит чемодан у стола. Дрожащими от физического перенапряжения пальцами, неловко роется в сумочке и, наконец, находит и протягивает свое командировочное удостоверение.

По правде говоря, к ее решимости примешивается и страх. Сейчас она встретится глазами с Мухтаром. Удастся ли ей выдержать взгляд?.. И каким он будет, этот взгляд человека, который считает ее виновной в измене?

Но секретарь сельсовета не замечает протянутой руки. Он углублен в бумаги, а старая женщина всё говорит Зайнаб опускает руку. Она вдруг понимает, что так, наверное, нельзя. Мухтар, конечно, должен закончить разговор с посетительницей.

Слегка повернув голову, Мухтар, наконец, разрешает себе заметить Зайнаб.

— О, товарищ инспектор! — говорит он тихим и усталым голосом. Он ничем, решительно ничем не обнаруживает своего близкого знакомства с ней. Он вежлив, и только. Должностное лицо во время исполнения служебных обязанностей. — Вам нужно отметить командировку? Я скоро закончу и займусь вами. Присядьте, пожалуйста. — С этими словами он показывает на скамью, стоящую у стены.

И ей ничего не остается — только отойти и сесть. Так она и делает. А Мухтар уже не смотрит на нее. Долго, обстоятельно разъясняет он старухе в белом, какой порядок перерасчета пенсии. Он говорит:

— Из этих бумаг видно, что ваш покойный муж Баймурадов Файзулло Давлятович, иначе говоря сын Давлята, проработал на складе Заготзерно в должности сторожа двенадцать лет. Так?

Старуха кивает головой, и тогда Мухтар продолжает:

— А вот эта бумага свидетельствует о том, что до службы в Заготзерно ваш муж работал, в качестве подсобного рабочего, на мельнице… Но тут не хватает сведений о том, где он служил в течение трех лет в промежутке между работой в Заготзерно и на мельнице.

Старуха не понимает, чего от нее хотят, волнуется, кричит, оборачивается то к одному, то к другому. Видно, что секретарь уже давно мучится с ней, но ни одним словом, ни одним жестом не обнаруживает он своего раздражения или досады. Зайнаб впервые видит Мухтара на работе. Как мало он сейчас похож на легко вспыхивающего, резкого и порывистого мужчину, которого она до сих пор знала. Если в первую минуту Зайнаб казалось, что он отнесся к ней пренебрежительно, то сейчас она видит: иначе поступить было невозможно. Сколько такта и ума в его поведений! Сколько нужно терпения, чтобы слово за словом разъяснить малограмотному человеку сложную систему назначения пенсий и определения ее размеров!

— Вы не очень торопитесь? — обращается Мухтар к инспектору облоно. На этот раз он улыбается, но улыбка его сдержанна. — Мы можем попросить товарищей пропустить гостя вне очереди!

— Нет, нет, что вы! — искренне восклицает Зайнаб. — Я подожду.

Ей теперь хочется посидеть здесь дольше, понаблюдать за Мухтаром со стороны, увидеть его другими глазами. Ей даже пришла на ум неожиданная мысль: «Я восторгалась директором школы, когда он вел урок. Но ведь и в том, как Мухтар умеет разговаривать с людьми, как он внимателен к ним, тоже есть искусство и талант»… Восторженность,