Алёна подошла к адресному бюро по противоположной сторонеРождественской улицы и какое-то время постояла в тени разросшейся, набухшей, ноеще не расцветшей бузины, глядя то на пустое крыльцо, то в сторону «Барбариса».Шли оттуда какие-то люди, но никто не сворачивал под арку, где находился вход вадресное бюро, никто не вертел головой, разыскивая писательницу, готовуювыложить сто баксов за непроверенные сведения черт знает о чем…

«Вообще интересный поворот сюжета, – подумала она. – Надобудет обязательно написать про все это. Вот как героиня тут стоит и ждеткакой-то суперважной информации…»

Последние девять лет, с тех пор, как она только и делала,что писала романчики, Алёна привыкла относиться к жизни утилитарно и непренебрегать теми подарками, которые сами шли в руки. Каждый писатель знает,что сюжет – это необъезженный, неприрученный, дикий конь. Столько раз свалишьсяс седла, столько синяков и шишек заполучишь, пытаясь заставить его пуститьсяровной рысью, или галопом, или шагом пойти – в зависимости от жанра… Да еще онто и дело норовит забрести куда-нибудь, станет там, упрется – и никак невернешь его на нужную дорогу! Или ускачет невесть куда – только его и видели!Приходится нового приручать, объезжать… А иногда и сама не знаешь, куда своегорезвого скакуна направить. Поэтому постепенно обучаешься не пренебрегать ниодной тропкой, какую указывает тебе судьба. И если фантазия береткратковременный отпуск – в ход идут даже самые незначительные события из твоейсобственной жизни, которые можно преподнести соответствующим образом – исделать из тихого и мирного их течения таки-ие скачки с препятствиями, такиегонки по вертикальной стене, что читатель только ахать будет, приговаривая: «Данеужто это и в самом деле с ней происходило? Неужели она и с этим, и с тем, и сним?.. И с балкона она прыгала, и похищали ее, и связанной держали, и стрелялив нее – недолет! перелет! – и такая она умная, что все загадки щелкает какорешки! И денег куры не клюют – запросто готова красивому парнишке сто баксовза час дать. Ну это хоть ладно, а сто баксов за невесть что, за какой-то слух…круто! Ох и житуха у них, у этих писательниц!..»

Да, у них – житуха. И тщеславие – их любимый грех.

Стоп! Кто-то вышел на крыльцо из дверей адресного бюро!Парень среднего роста с рыжими волосами. Стоит, озирается. Как будто кого-тождет…

Ну, кого-кого? Писательницу Алёну Дмитриеву, понятное дело.

Это не Игорь, слава те, господи. Но что-то знакомое чудитсяв этих рыжих, ежиком стриженных волосах, по сравнению с которыми особенно яркойкажется джинсовая рубашка.

Ох ты! Да ведь этого парня Алёна видела вышедшим из кабинетаЖанны буквально полчаса назад!

Вот, значит, кто ей звонил. Ну, теперь всё ясно. Неяснотолько, каким образом он узнал насчет «удовольствия».

Да батюшки мои, чего ж проще? Наверное, этот парень знаком сИгорем, ну, тот ему и сказал. Всем уже небось разболтал, всему «Барбарису», накакие безумства ради него готова по уши влюбленная писательница!

А, ладно! Забыть про этого красивого придурка, и чем скорей,тем лучше. Сейчас на повестке дня стоит куда более важный вопрос.

Подойти к рыжему? Или нет? Можно ведь плюнуть на все этодело…

По уму, так и надо поступить.

Так ведь это – если повезло иметь ум. А если не повезло?

Алёна поглядела направо, поглядела налево (светофора тут,увы, не было) и перебежала улицу. Торопливо подошла к крыльцу и толькоприготовилась спросить: «Молодой человек, вы не меня ждете?» – как рыжий взялинициативу в свои руки.

– А я вас знаю! – засиял он улыбкой, показав все тридцатьдва ослепительных зуба, и к вполне естественной неприязни Алёны прибавиласьтихая зависть к этой голливудской улыбке. – Вы Алёна Дмитриева, писательница! Явас давным-давно знаю! А сегодня как увидел в «Барбарисе», даже не сразуповерил своим глазам. Думал, вы мне почудились. А теперь вижу – и правда вы!Моя девушка ваши книжки просто обожает. Честное слово! У меня тут одиндетективчик в сумке, только что купил, – подпишите, а? Пожалуйста! Она просто ввосторге будет!

И, вообразите себе, рыжий вымогатель ста долларов в самомделе вынул из рюкзачка Алёнину книжульку под названием «Женская логика»,написанную по следам жуткого самодеятельного расследования, затеянного Алёнойпо поводу целой цепочки самоубийств… в том числе самоубийства всеминенавидимого Чупа-чупса [11], и ручку:

– Пожалуйста, подпишите: Кате Савельевой. Это мою девушкутак зовут – Катя Савельева.

Алёна как загипнотизированная взяла ручку и довольно корявопожелала Кате Савельевой счастья, здоровья и долгих лет жизни.

– И любви! – пылко воскликнул рыжий вымогатель. – И любви,конечно!

– Ну, ребята! – покачала она головой, послушно желая Катееще и любви, конечно, а также ставя число и подпись. – За автограф мне положенаскидка! Как минимум десять процентов!

Рыжий моргнул:

– Что? Какая скидка?

На лице его было столь искреннее недоумение, что следоваловыбирать одно из двух: или он величайший актер всех времен и народов, или нашадетективщица крепко лажанулась в своей дедукции и индукции.

Да нет, рыжий врет, врет! Ведь все сходится: он был у Жанны,он видел, что Алёна пошла туда, он встретил Игоря и от этого болтуна узнал,что…

– Бросьте притворяться, – сурово сказала Алёна. – Это ведьвы звонили в кабинет Жанны Сергеевны и предлагали мне купить у вас за стодолларов информацию о том, кто стрелял у меня во дворе? И потом назначили мневстречу на крыльце адресного бюро?

Парень минуту назад был румяным, а сейчас видно стало, чтощеки его сплошь усыпаны смешными детскими веснушками: они выступили на резкопобледневшем лице. Странно: эти веснушки что-то напомнили Алёне… что-то неслишком приятное… Поэтому она сказала резко – может быть, даже резче, чемследовало:

– Кажется, вы собираетесь это отрицать? И уверять меня, чтоне вы звонили и требовали с меня деньги? Но тогда что вы делаете здесь?

Рыжий-рыжий конопатый из бледного сделался красным и что-тоневнятно пробормотал.

– Что-что? Не слышу!

– Я хотел узнать свой домашний адрес, – пробормотал рыжий.

– Свой домашний адрес? У вас что, склероз?!