— Как переживали бы за любого другого человека.

— И да, и нет. Могу сказать, я не стала бы тереть спину человеку, которого совсем не знаю.

— Надеюсь, что нет, — ухмыльнулся Син.

Взяв ведро, Капли вылила воду ему на спину, и, когда теплая вода омыла его кожу, Син вздохнул. Отставив в сторону ведро, Калли снова села возле мужа.

— Я хочу понять вас, Син. Мне кажется, самое замечательное — это когда люди понимают друг друга.

— Честно говоря, во мне нет ничего, заслуживающего понимания. — Он отвернулся и, взяв мочалку, принялся мыть ноги.

Положив руку на щеку Сина, Калли поворачивала его голову до тех пор, пока не встретилась с ним взглядом.

— Что они делали с вами, чтобы заставить так глубоко уйти в себя?

Син ничего не ответил, у него не было слов. Всю свою жизнь он старался похоронить эти воспоминания, старался не оглядываться ни на что в прошлом. Он просто существовал, и это было все, что он знал.

— Вы опять ушли от меня, не так ли? — Калли испустила слабый вздох. — Я всегда могу сказать, когда это происходит. В такие минуты ваши глаза становятся тусклыми и холодными. — Она поднялась. — Что ж, хорошо, я оставлю вас в покое, но знайте: настанет день, и я найду ваше сердце, которое вы спрятали от всего мира.

— И что вы с ним сделаете, если найдете его?

— Я буду крепко держать его и охранять от обиды, которая причинила ему боль.

Неожиданно это самое сердце сильно забилось.

— Миледи, этот орган ничего не знает о любви, ничего не знает о доброте. Уверяю вас, даже если вы его найдете, он будет для вас совершенно бесполезен.

— Возможно, так, а возможно, и нет. Во всяком случае, я намерена это выяснить.

Ее настойчивость никогда не переставала удивлять Сина.

Подойдя к кровати, Калли стянула через голову платье, и все тело Сина вспыхнуло, когда он увидел ее обнаженные грудь и бедра. В этот момент Сину стоило неимоверных усилий не присоединиться к жене, Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не броситься к кровати и не насладиться праздником, которым было ее тело. Его язык пересох от желания коснуться ее губ, ее груди. Было бы истинным блаженством слиться с ее телом и в эту ночь по-настоящему стать ее мужем.

Но Син не мог себе этого позволить.

Сегодня Калли его принимала, но все изменится, когда он привезет ее домой. Ее шотландская родня никогда не потерпит в своих рядах английского рыцаря. Даже семейство его брата на такое не способно. В течение короткого времени, пока не зажили его раны, Син жил у Макаллистеров после свадьбы Брейдена и Мэгги. И хотя все было спокойно и доброжелательно, он все же замечал, что слуги и жители деревни сторонились его, что никто не желал находиться в его присутствии больше краткого мгновения.

Даже его мачеха Эйслин была холодно вежлива с ним во время его пребывания там. Она ни разу так и не смогла выдержать его взгляд. Конечно, чувствовать ее холодное равнодушие было огромным облегчением по сравнению с тем отвращением, с каким она относилась к Сину в его юности.

Он отказался остаться там, где был нежеланным, — этого ему хватало и при дворе Генриха.

Снова взглянув на кровать, где его дожидалась жена, Син почувствовал боль внутри. До Каледонии он никому не был нужен. Она отдастся ему, если он попросит. И он хотел попросить, хотел так сильно, что сгорал от желания.

«Не делай этого и ради нее, и ради себя. Уходи!»

Ничего хорошего не может выйти из того, чтобы побывать в раю, если нельзя там остаться. Этому он выучился еще в раннем возрасте. Воспоминания о счастье только еще глубже загонят в душу колючку.

А Сина достаточно кололи.

Услышав, что ее муж вышел из ванны, Калли в волнении затаила дыхание. Она была уверена, что теперь он придет к ней.

Пока мужчины сражались во дворе, Эмили много рассказала ей о том, как упорно Дрейвен сопротивлялся любви, которую она ему предлагала.

Калли очень надеялась, что если Эмили удалось заставить своего упрямого мужа принять ее, то, возможно, и у нее с Сином тоже еще не все потеряно.

Возможно.

Во всяком случае, так думала Калли, пока не услышала, как Сии пересек комнату и вышел за дверь.

Почувствовав себя обиженной, она повернулась, чтобы удостовериться, что слух ее не обманул. Да, все так и есть. Ее мужа нигде не было видно.

Калли лежала, скрипя зубами от возмущения и мучаясь от обиды на то, что оказалась отвергнутой.

Что ж, хорошо. Если Син ее не хочет, так тому и быть. Она сделала свое предложение, он его отверг. И Калли не собиралась вот так лежать и страдать. Син к ней равнодушен — чудесно. Через несколько дней она будет дома и сможет обращаться с ним так, как он ведет себя с ней, то есть делать вид, что не замечает его существования. Прекрасно. Просто замечательно. Если он этого хочет, то он это и получит.

И все же, несмотря на то что гнев громко стучал у нее в висках, в глубине души она надеялась, что их брак может быть таким же, как у ее родителей, как у Морны с отцом Калли, как у Эмили с Дрейвеном, — брак, полный любви и уважения.

— Просто не знаю, что делать, — вздохнула Калли, но внутри она все знала: ей нужно продолжать бороться за сердце Сина.

Она лишь надеялась, что он не будет сопротивляться ей с таким же остервенением, с каким противостоял Дрейвену, потому что иначе ей не останется никакой надежды на победу.

На следующее утро они выехали рано. У Калли едва хватило времени, чтобы попрощаться с Эмили и Дрейвеном, потому что Син торопил своих спутников поскорее отправиться в путь в Шотландию.

Следующие несколько дней прошли без происшествий и были отмечены только тем, что ее муж вообще отказывался признавать присутствие Калли.

К тому времени, как они достигли границ владений Макнили, Калли уже была готова задушить его, но при виде родного дома почувствовала, что от раздражения на мужа у нее не осталось и следа.

Она дома! Пришпорив лошадь, Калли помчалась впереди остальных, но Син догнал ее и вынудил остановиться.

— Что вы делаете? — рассердилась Калли.

— За нами следят.

— Но кто? — нахмурилась Калли.

— Саймон, — не ответив ей, обратился он к другу, — посади мальчика к себе на лошадь и будь готов отвезти его и Калли в безопасное место.

Саймон повиновался без лишних вопросов, и едва успел посадить Джейми впереди себя, как по лесу пронесся крик. У Калли застучало сердце, когда сорок мужчин, выскочив из-за деревьев, окружили их. Но вовсе не страх заставил бешено стучать ее сердце, а радость. Она знала этих жителей своей горной страны, знала и любила их, любила все до одного знакомые лица.