место — словно оазис во времени и пространстве, где красота и гармоничность взаимодействуют с утонченностью, сливаясь в неповторимый механизм дара умиротворения и восстановления всем, кто сюда прибывал.

Какими бы ни оказались их истории и предыдущий жизненный опыт, в комплексе гостиницы «Эмпатия» любой находил нечто прекрасное и очень личное, словно мелодию, сплетенную специально для него. Здесь воплотилась завораживающая мозаика инноваций и традиций, пронизанная заботой и вниманием к мельчайшей детали, словно каждая из них полна жизни и значений.

Вступив в ампир своего номера, юный гость немедленно окунулся в атмосферу сингулярности уникальных механизмов и естественных даров земли.

В спальне, созданной как средоточие индивидуального шика и покоя, все элементы олицетворяли взаимодействие техногенного человека со первостихией, проводя его через портал в самый заботливый и утешительный мир. Смена освещения, плавно переходящая от расслабляющих оттенков заката к утреннему свету, создавала иллюзию движения времени, будто само пространство дышало и жило в такт природному ритму.

Сделав шаг вперед, Крэй услышал слева за дверью мягкий звук текущей воды.

Как только он пересек порог помещения, небольшая струйка, наполнявшая глубокую ванну, плавно убавила напор и, покапывая, исчезла.

Кап-кап-кап…

Место сулило омовение в дарах исцеляющей воды, инфузированной ароматическими травами и маслами, расслабление в ее омолаживающих объятиях. Моменты пребывания в волшебном абоде уносили новоприбывшего гостя в сказочную страну, где всякая клеточка организма находила свое место в великом сплетении тайн природы и заботы.

— Ай, хорошо-то как! — восторг паренька вырвался наружу.

Не теряя времени, Крэй скинул грязное тряпье и залез в очищающую теплую воду.

Задержав дыхание, погрузился с головой в блаженную влагу.

«Две минуты десять. Сегодня точно смогу продержаться…»

Отвлечение от суровых приключений, постигших парня в последние дни — приятно и бесподобно. А тренировки бросать не в коим случае нельзя — иначе можно не выжить.

Личный рекорд пока оставался непреодолим на отметке две минуты пять. Казалось бы — пять секунд, всего лишних пять секунд прибавить к этой немалой цифре — не так много. Но у парня упорно не выходило побить свой результат.

«Минута… Один…»

Опять не выдержал и вынырнул. В этот раз тяжко далась даже минута. После стольких тяжких мытарств — неудивительно.

Протерев глаза, юноша обнаружил, что сбоку антураж стены ванной комнаты из черного кристалла сменился на прозрачность. Теперь не только небо, открытое взору с любой точки «Эмпатии», но и берег океана за окном — прекрасно видны. Перегородка, отделявшая от спальни — просто пропала.

Крэй отчетливо слышал, как волны бьются о берег и встречаются с шумом прибоя в нежном танце звуков. Последние лучи уходящего солнца проникали сквозь стекло, создавая игру света и теней на светлом дереве и темном камне.

В воздухе плавал запах моря и тропического леса, наполненный ароматами цветов и трав. Звуки природы уносили сознание парня в уединенные леса и песчаные пляжи загадочного края, о котором он раньше лишь мечтательно читал.

Крэй и не заметил, как отключился, лежа в ванной.

Проснувшись, сквозь прозрачную стену взглянул на круглый циферблат часов над кроватью.

«Восемь вечера. Получается, минут сорок проспал. Для купания — достаточно, для сна — маловато будет…»

И правда, ноги до сих пор были ватными, а голова тяжелой. Сон просто необходим.

Укутавшись в махровое полотенце, Крэй с трудом дополз до постели и, глядя на бесконечный ковер звездного неба, под ритмичные звуки прилива — снова уснул.

И тут же проснулся.

Ощущение провала во времени без каких-либо снов — дезориентирует. Закрыл глаза и открыл, а морской горизонт залит ярким заревом вместо непроглядной ночи.

Над головой стрелки часов указывали на выпуклые, завихренные единицы, стоящие в паре, и неустанно стремились к двенадцати. В воздухе витал вязкий аромат шоколада и ландыша.

«Знатных тринадцать с лихом часов сна? Это уже ближе к истине.»

Крэй и правда посвежел. Зуд, усталость, сонливость сменились бодростью, зарядом энергии и живостью в глазах.

Уменьшение тяжести в теле и, главное, в голове, позволило Крэю, наконец-то, приступить к тщательному изучению необычного для парня окружения.

Из юношеского любопытства Крэй тут же начал открывать каждую дверцу и лазить во все углы.

Из удивительного, несвойственного его старым Мирам, Крэй обнаружил всего несколько вещей. Каким бы причудливым мир не казался, все остальное выглядело вполне обыденным и нормальным.

Первое, что ещё вчера изумило парня — отверстие с кнопками внутри, справа от туалета. Мигало, светилось, издавало звуки. Щелкнул по одной из гладких кнопочек: из дырки выползла зубная щетка с тремя щетинками и начала вертеться и жужжать, а затем так же уползла, буквально через пару секунд. Понажимал другие примочки: Крэю в лицо разок брызнул фонтанчик синей жидкости, повыскакивали блестки, зазвенели бубенцы… Апогеем стало то, что забавное устройство приготовило Крэю чашку какао с молоком, а на пенке нарисовало голубку. Причем не условным чертежом и мазками, а словно художественное произведение из галереи.

Ах, если бы на этом безумный абсурд закончился…

Выскочил проектор, и на густом пару, вместо экрана, проигрался мультипликационный черно-белый фильм про мышонка за штурвалом на парохода, насвистывающего песенку под бодрую музыку, доносящуюся откуда-то из все той же «Дырки», затем еще и гигантская корова, козел, жена мышонка, вертящая козла за хвост так, что звуки музыки понеслись из его рта, как из граммофона, а мышонок радостно подыгрывал на бочках, кастрюльках, вертя мяучащего кота вокруг головы, мучая крякву, играя на ней, словно на тромпете. В довершении концерта — мышонок повизжал кормящимися поросятками, дергая онных за крючки хвостиков, и отбил на коровьих зубах, словно на ксилофоне, мелодичные куплеты.

Нет, Крэй бы мог понять, будь это гибридом раковины, или даже редкостным извращением новомодной конструкции туалета. Хотя какао с кино его добили, такого от туалета ожидать сложно даже в самой неадекватной фантазии.

Но почему это являлось отдельным механизмом от всего остального в уборной? И для чего «Дырка», уходящая в никуда, кнопки глубоко в ней, что аж всю руку засунуть пришлось, чтобы дотянуться… Крэй не понял.

И скорее всего, не особо желал понимать, ради своего же блага.

Вчера ему хватило исследований этой «Чудо-Дырки», а сегодня Крэя привлекли еще некоторые манящие неожиданные штуковины.

Напротив широкой постели — такой же, как и в халупе, где его нашел старик, прозрачный огромный кусок стекла у стенки.

Без всякого сомнения — штука не являлась просто предметом декора. Ряд таких штук стоял и у стойки рецепции внизу, в холле гостиницы, и в коридоре, и в комнате отдыха рядом с