— Твоя мать? Да кто она такая, твоя мать?

— Неправильный вопрос, — сказал бармен.

— Твой отец? — И она улыбнулась, сообразив, что к чему. — Твой отец был работником на ранчо.

— Томас Кук, — сказал бармен.

— Хм, как интересно! — воскликнула Клодин. — Очень интересно. Ты, должно быть, умен. Или не ты, а кто-то еще. Мне надо знать, откуда у тебя статуэтка?

Бармен рассказал ей.

— Аспенские копы, — сказала она. — Такие милашки. Вот так и Банди сбежал. Они не стали надевать на него наручники, и он выпрыгнул из окна здания окружного суда.

— Возможно, он оставил его открытым для вас — ведь вы скоро там окажетесь.

При очередном порыве ветра им обоим пришлось на мгновение отвернуться, закрыв лицо рукой.

— Ты думаешь, что так все и закончится? — спросила она. — У полицейских тогда была статуэтка, и ничего она не изменила. Так что, до тех пор, пока у тебя не будет признания…

Бармен вытащил руку из кармана куртки. Он держал телефон, который был включен на запись. Ничего неожиданного. Клодин на это рассчитывала. И тем не менее она не осторожничала и не боялась говорить вещи, которые можно было бы использовать против нее в суде. Какая разница? Она заберет у него телефон, так же как она заберет статуэтку у Зары.

Клодин шагнула к нему, потихоньку доставая нож из рукава.

— К чему столько драмы? — сказала она. — Зашел бы в офис, мы бы поговорили.

— Я не тупой. К тому же что может быть лучше? Дом, полный ваших друзей и подчиненных плюс суперзвезда и ее гигантский телохранитель. Я бы ни за что не пошел на прямое противостояние. Не хватало еще, чтобы ваш муж убил и меня — так же как он убил моего отца и мистера Миллера.

— Мой муж?!

Клодин захохотала, и никак не могла остановиться. Бармен явно смутился.

— Что здесь смешного?

— Ты думаешь, что убийца — мой муж? — спросила Клодин.

— Я знаю, что он убийца, — сказал бармен. — И дай ему шанс — я уверен, он убьет снова.

Клодин достала нож из рукава. Парень был зажат в углу, и ему оставалось либо прыгнуть с веранды (а значит, и со скалы), либо ринуться прямо на нее, напролом.

— Генри убьет снова? — переспросила она. — Но это значит, что однажды он уже убил. Ты понятия не имеешь о том, что произошло. Генри не убивал твоего отца. Его убила я.

Он был не прав. Клодин ни с кем не сговаривалась. Она вышла на улицу вслед за барменом. Без сомнения, чтобы наорать на него за коктейли, выпитые Генри. Он уже собирался позвать ее, сказать, чтобы она оставила парня в покое, что он был не виноват, когда до него долетели их голоса. Генри остановился и прислушался.

— Генри убьет снова? — спросила Клодин. — Но это значит, что однажды он уже убил. Ты понятия не имеешь о том, что произошло. Генри не убивал твоего отца. Его убила я.

Что она говорила? И почему она говорила это бармену? Он ничего не понимал. Алкоголь не помогал. И тем не менее Генри только крепче сжал стакан в руке, пытаясь переварить то, что она сказала.

— Клодин?

Она вздрогнула, услышав свое имя.

— Клодин. Что здесь происходит?

Она обернулась. В ее руке сверкнуло лезвие ножа.

— Генри, мой дорогой, познакомься… прости, не знаю твоего имени.

— Томас, — ответил бармен. Он выглядел испуганным.

— Ну конечно, — сказала Клодин. — Генри, это Томас Кук. Его назвали в честь отца, которого ты убил. Нет, прости, которого я убила.

— О чем ты говоришь? — К горлу подкатила тошнота.

— Генри, неужели ты правда думаешь, что ты, ты мог забить старика до смерти? Стукнуть его по голове, потом схватить ружье и разрядить его в сильного молодого человека, который спешил старику на помощь? Подумай, до чего абсурдно это звучит. Ты сделал то, что и всегда. То, что у тебя в крови. Даже сегодня. Ты напился. Ты был пьян, когда я приехала домой, ты продолжал пить в машине и в итоге заснул. Просто отрубился к тому времени, как мы приехали на место. Как и было задумано. Свою роль ты сыграл безупречно.

Вот и ответ. Ответ на вопрос, не дававший ему все эти годы покоя. Вот почему она никогда не жаловалась на его пьянство перед убийствами.

— Я не понимаю зачем…

— Прекрати это повторять, — оборвала его Клодин. — Ты все понимаешь. Ты не можешь вечно ничего не понимать. Постарайся, Генри. Постарайся наконец понять. Если бы я не сделала этого, наши жизни бы не состоялись.

— Зачем ты убила их?

— Я устала ждать, Генри! Что мне сказать, я нетерпелива. По той же причине я трахалась со Стивом. И разговор этот мне порядком уже надоел.

Генри посетила ужасная догадка:

— В тот вечер, когда ты вернулась домой. Мистер Миллер ведь не бил тебя, так?

— Ну что ты. Конечно, он избил меня, любимый. Точно так же, как юный Томас избил меня здесь сегодня вечером.

— О чем вы говорите? — воскликнул Томас. — Я пальцем вас не тронул!

— Неужели? Ну-ка, посмотрим. Времени, правда, маловато, чтобы как следует все обдумать. История Миллера заняла у меня пару недель. Ну что ж. А у нас будет так: игра закончилась, и я вышла подышать воздухом. Ты был… хм… — Клодин глянула на ванну, полную бутылок шампанского, охлаждавшихся снаружи. — Ты вышел за шампанским. Потом… Ты попытался овладеть мной. Нет, слишком заезжено, слишком общо. А хорошая ложь — она вся в деталях. Ты потребовал больше денег. Тебя не устроили чаевые, которые я оставила. Тебя поразила увиденная в доме роскошь. Ты позавидовал всем подаркам, которые открывали у тебя на глазах. Да, так лучше. И ты накинулся на меня и прижал к столбу.

На этих словах Клодин с силой ударилась головой о ближайший столб. Она рассекла себе кожу, и темная, черная кровь потекла по ее лицу.

— Господи! — вскричал Томас.

Генри был слишком потрясен, чтобы говорить.

— Я испугалась за свою жизнь, — продолжала Клодин. — Мне никогда не было так страшно. Но Томас положил свой нож рядом с этой ванной.

Она указала ножом, куда именно.

— Он счищал им мокрые бумажные этикетки с бутылок, прежде чем нести их в дом. Да, точно. А я вышла и пошутила про этот ножик. Что-нибудь насчет того, какой он острый. А Томас объяснил, что лезвие на его штопоре затупилось… Видишь, что я имею в виду? Детали. После того как он меня ударил, мне просто повезло добежать до ножа первой. Могло бы получиться и по-другому. Я схватила ножик и просто ударила куда попало, и случайно попала в артерию. Простая самооборона.

В глазах Томаса мелькнула паника. Лицо Клодин было залито кровью. Она постоянно смахивала капли и размазывала их по лбу, чтобы кровь не заливала глаза, и оттого ее лицо выглядело еще страшнее. Генри стал задыхаться. Его рука явно занемела.