один. Вот войду в квартиру и застаю его перед телевизором или с книжкой, свет включён во всех комнатах и в туалете, и в ванной… А он ждёт. Хорошенький он был, как ангелочек, и добрый очень — что к людям, что к животным. Всех собак и кошек в дом тащил.

— А ты что? Разрешал?

— Как сказать… Лечил их, если больные, да пристраивал в хорошие руки. Самому держать желания не было, но и Ярку обижать не хотелось. Я тут подумал, не знаю даже, как начать. Я поговорить с тобой об Андрейке собирался. Малец, к которому мы с тобой неделю назад в дом малютки ездили.

Даша улыбнулась светло и понимающе.

— Усыновить его хочешь? Я не против, Андрюша, где трое — там и четверо. А сердце к мальчику прикипело. Казалось бы, не понимает он ничего ещё, а помнишь, как плакал, когда я его нянечке со своих рук отдала? Не вернётся его мать, не заберёт его. Выходит, у мальчонки только мы да Ярка и есть. Скучаю я по нему.

— Хорошо, что ты понимаешь. Родители твои воспротивятся. Только отношения у нас с ними наладились.

— Да ладно! Андрюша, они тебя приняли, внуков полюбили, смирятся. Выхода у них другого нет и не будет. Ну что ты не ешь, остынет же всё.

Андрей больше не отвлекался на разговоры, пока не доел. Потом Даша мыла посуду, а он думал в который раз, как крепко повезло ему её встретить. Узнать, что такое настоящая любовь, счастье иметь семью и получать заботу и тепло. Кто б ему сказал, что такое возможно — не поверил бы.

* * *

— Андрюш, а про усыновление Андрейки ты точно решил? — Даша положила голову на плечо мужа. Вдыхала родной запах его кожи и отдыхала. Теперь пришло время разговоров, обсуждений и решений проблем. Да, именно теперь, после интимных ласк, стонов и взаимного удовольствия.

— Только если ты готова стать ему матерью. Я раньше думал, что чужого ребёнка полюбить не смогу. Так опыт мой говорил. Я с тобой этими воспоминаниями не делился?

— Про опыт? Нет. — Даша поцеловала его, провела ладонью по растительности на груди, прижалась тесно. — Расскажешь?

— Да! Тебе и про грехи мои можно, и про ошибки — всё равно не разлюбишь. Слушай. С Ларисой отношений и до развода практически не было. Я знал о её любовниках и просто брезговал женщиной, которая спит не только со мной. Жил с ней ради сына. Да, Дашуня, я тогда был уверен, что ребёнку жизненно необходима мать, какой бы она ни была. Так вот, в то время и у меня случилось увлечение. Она казалась мне хорошим врачом, почти ровесница, и сын примерно того же возраста, что Ярка. Но основным фактором нашего сближения оказалась совместная работа. Это было удобно: не надо никаких ресторанов, гостиниц, ухаживаний и прогулок под луной. Личное, свободное от работы время я посвящал докторской диссертации и сыну. Больше — докторской, если честно. Дома не утихали скандалы, дрязги, упрёки. Лариса была всем недовольна, а в своих изменах — она их и не скрывала — обвиняла, естественно, меня: я мало зарабатываю, занимаюсь не тем, чем надо… И сын оказывался невольным свидетелем всего этого безобразия. Иногда хотелось всё бросить, уйти и начать жизнь заново. Останавливал Ярка. Я осознавал, что Ларе сын не нужен — он был средством, чтобы выйти замуж за меня. Я, как честный человек, как только Лариса сказала мне о своей беременности — женился. Она же получила московскую прописку и мужа — кандидата наук, соответственно, и должность ей досталась не участкового терапевта, но она хотела выше и больше. Я тогда ей этого дать не мог и не хотел. Я в бизнес уже после развода пошёл. Но дело не в этом. Так вот, у моей любовницы был сын. И когда мы с Яркой остались одни, я посчитал, что если на этой Нине женюсь, то убью двух зайцев: и хозяйку в дом приведу, и Яр присмотрен будет. Женился. И тут началось. Ярка совсем замкнулся в себе, даже со мной практически не разговаривал. А Нина заставляла своего сына меня папой называть. Знаешь, Дашуня, это так фальшиво звучало. Я пытался относиться к нему ровно, прекрасно понимал, что в моих причудах мальчишка не виноват. Есть семьи со сводными детьми, и они дружат. Но этого парня я тихо ненавидел. Понимаешь, я в лице менялся, когда слышал подобострастное и фальшивое «папа».

— Андрюш, может, оно не было фальшивым? Ты об этом не думал?

— Не знаю, не думал. Меня раздражало в Нинином ребёнке всё. А потом случилась неприятность у Ярки, его обвинили чёрт-те в чём.

— Нашего Яра? — Даша не скрывала удивления. Приподнялась на локте и продолжала слушать.

— Да. У него друг жил в соседнем подъезде, они общались, учились в одном классе, в гости друг к другу ходили. В тот день мать друга не досчиталась денег, обвинила во всём Яра. Но главное, что пошла она не ко мне выяснять отношения, а в школу. Педагоги устроили судилище. Главным аргументом стало то, что приличного ребёнка мать с отцом не оставит. Ну и тихий он, что по их мнению, подозрительно… А у него поведение примерное всегда, с уроков не сбегал, учился почти отлично, читал много. И тут такое. Вот стоит он ни жив ни мёртв, глазами всех обводит, а во взгляде один вопрос: «За что?» У меня нервы на пределе, мамашу «друга» так называемого спросил, какой суммы она недосчиталась, потом достал портмоне и на стол перед ней сумму вдвое больше положил. Сказал, что ни я, ни мой сын в этом фарсе участия принимать не будем — денег он не брал, я в нём уверен, а клеветать на него не позволю. А это типа моральная компенсация. Взял Яра за руку и вывел из кабинета. Нине рассказывать не стал, но она от своего мальчишки узнала и лишила Ярку карманных денег и сладкого. На том наша совместная жизнь и закончилась. Вот так я понял, что чужого ребёнка любить не смогу, а за своего порвать готов.

— Деньги-то нашлись? Не знаешь?

— Знаю. Их «друг» моего Яра и стащил, а сознаться побоялся. Мать его тут же крайнего нашла. Она приходила потом, извинялась передо мной. А что передо мной? Перед Яром надо было и при всех. Вот такие дела.

Даша молчала. Смотрела на любимого мужчину и молчала. Затем встала, подошла к окну и удивилась