Егорка кошкой бесшумно взлетает на второй этаж, через минуту спускается, шепчет:

– Никого, все двери закрыты.

– Добро, идем дальше.

Далеко идти не пришлось. Мы подходим к двери, из-за которой доносятся звуки разговора и музыка, похоже – канкан. Вот сюда-то нам и надо. Тихонько отодвигаю нашу Золушку в сторону. Сейчас мы вам такое спляшем – до самой смерти не забудете! Разговор притих, слышатся шаги, и дверь внезапно приоткрывается. Это – приглашение? Типа: «Заходите к нам на огонек…»? Показываю своим на пальцах «три, два, один»! Заходим!..

За полчаса до описываемых событий

Трое мужчин сидели, развалившись в удобных креслах, возле догорающего камина. Комната, где они находились, была похожа на кабинет в каком-нибудь рыцарском замке, правда, без обязательных для последнего сквозняков. Стены, обтянутые гобеленами вместо новомодных обоев, были завешаны десятком картин, в основном портретов мужчин в разнообразных доспехах, и искусно выполненными чучелами кабаньих, волчьих и медвежьих голов. Справа и слева от камина на стене висела большая и достаточно изысканная коллекция оружия. Скрещенные гусарские сабли мирно уживались с похожими на мечи палашами, кинжалы, кортики и шпаги веерами заполняли все пространство стен, ниже висели старинные ружья эпохи наполеоновских войн. Снизу, от пола подпирали эти сокровища стойки, выполненные из мореного дуба, с охотничьими ружьями различных марок. Блики каминного пламени и двух настенных светильников играли на благородных стальных клинках и золотых ножнах, переливались загадочными огнями в драгоценных камнях, украшавших оружие. Возле окна пристроились массивный письменный стол и шкаф с книгами, также выполненные из дуба. Рядом стояло механическое пианино, наигрывающее вальсы Шуберта.

Мужчины сидели вокруг небольшого столика, на котором удобно расположились хрустальный графин с благородным напитком, имеющим все права именоваться «Коньяк», рюмки, ящичек с сигарами, гильотинка и пепельница. На небольшом подносе стояли тарелочки с аккуратно нарезанными кружочками лимона и маслинами.

Хозяин дома, самый старший из присутствовавших, был в охотничьем костюме – вышитой золотом венгерке и бриджах с хромовыми сапогами. Его гости еще два часа назад были одеты в форму офицеров кайзеровской армии, но сейчас были задрапированы в длинные, расшитые драконами халаты.

Аромат сигары, глоточек коньяка, задумчивое разглядывание языков пламени или переливающихся различными оттенками красного углей в камине – все это настраивало на расслабленный разговор, неторопливо текущий сквозь время. В данный момент говорил мужчина лет пятидесяти с лихо закрученными усами, в подражание своему императору. Халат топорщил небольшой еще живот, которого на службе не было видно только благодаря искусству портного, сшившего мундир. Он обращался к своему спутнику, гладко выбритому, хорошо сложенному блондину лет тридцати пяти:

– Скажите, мой дорогой Генрих, вам до войны не приходилось бывать в России? Нет?.. Ну, мой друг, тогда вы многое пропустили. Мне повезло побывать на праздновании столетия их знаменитой битвы – под Бородино. Да, именно та война, когда мы вместе сломили хребет этому зазнайке Бонапарту. Парады, балы, охота… А какие в Москве Сандуновские бани!.. С несколькими офицерами одного из гвардейских полков мы провели там милый вечер. И там же один из них научил меня закусывать коньяк лимоном в шоколадной крошке, сообщив по секрету, что способ лично изобретен кузеном нашего доброго кайзера императором Николаем Вторым…

Кстати, баня нашего любезного хозяина ничем практически не уступает московским. Поверьте слову знатока. Я за свою жизнь пробовал турецкую, японскую, финскую бани. И могу заявить, что русская баня занимает в этом списке далеко не последнее место. Все-таки, Генрих, эти русские не зря называют Москву Третьим Римом, их термы – это нечто. Но у вас все впереди. После победы вам, несомненно, предстоит вместе с иными славными воинами сопровождать нашего доброго кайзера в его триумфе по покоренной России. Мы пришли в эту страну как хозяева и нам, по священному праву победителей и настоящих германских рыцарей предстоит вкусить удовольствия. Их земли, их богатства и, наконец, их вина, женщины и термы. Древние германцы покорили Рим, и теперь мы должны сделать это с новым, Третьим Римом.

– Простите, мой любезный барон, – подал голос хозяин дома, обладатель расшитой венгерки, – вам с высоты начальника оперативного отдела штаба корпуса, конечно же, виднее. Но я не один год живу в этих краях и знаю этих диких москалей. У них есть пословица: «Не делите шкуру неубитого медведя». Они еще сильны и могут доставить много хлопот доблестным войскам кайзера Вильгельма. Да, кстати, ваше сравнение с Древним Римом навело меня на интересную мысль. У меня находится в плену русский офицер. Этот bastard пробирался к своим после очередного окружения и осмелился просить у меня приюта и помощи. К сожалению, он был вооружен, поэтому пришлось прибегнуть к хитрости. Штабс-капитан был накормлен, напоен, уложен отдыхать. Но, заснув на кровати, он проснулся связанным на псарне, где я держу своих гончих. Его саблю я решил использовать в качестве кочерги для камина. На что-то большее после пребывания в руках москаля она не годится. – С этими словами он поднялся и, взяв стоявшую в углу шашку с золотистой рукоятью, показал ее сидящим.

Самый молодой мужчина в компании презрительно-брезгливо усмехнулся, но граф, ворошивший угли в камине, этого не заметил.

– Так вот, господа, поскольку прозвучала аналогия с Древним Римом, я считаю, что можно было бы возродить некоторые римские традиции, например, гладиаторские бои. Я завтра же отдам распоряжение, чтобы из моего поместья привезли медведя. И мы посмотрим, кто окажется сильней: мой зверь или этот московит. Как вам моя идея, господин барон?

– К сожалению, граф, дела службы требуют моего постоянного присутствия в штабе. Я смог принять ваше любезное приглашение только благодаря необходимости проконтролировать передислокацию авиаотряда нашего дорогого гауптмана и передать ему необходимые бумаги и карты. Для нас, офицеров кайзера, воинский долг превыше всего. Все удовольствия мы получим после того, как разгромим русских дикарей. Их командование проявляет такое неумение управлять войсками, что я не сомневаюсь в скорой победе. Кстати, мой дорогой граф, отчего вы не уберете вон ту фотографию? – Барон указал на стоящий на полке шкафа снимок, запечатлевший хозяина дома с группой русских генералов и полковников возле охотничьих трофеев. – Она вам дорога как память? А не кажется ли вам, что подобная ностальгия вызовет ненужные вопросы?

Глаза графа моментально стали холодно-колючими.

– Милый барон, мой патриотизм и преданность Германии и кайзеру не требуют доказательств. Что же касается этой фотографии – каждый приносит пользу Германии на своем месте. Каждый воюет на своем фронте. Этот снимок для меня – тоже охотничий трофей, причем один из самых удачных. Эти глупцы и болтуны и не подозревали, надменно позируя фотографу над поверженными животными, что истинной целью охоты были они сами. Содержание их разговоров очень быстро стало известно в определенных кругах Берлина и Вены. И в немалой степени помогло Генеральному штабу в планировании военных действий. Вы же не будете отрицать, что получали время от времени важную информацию, об источнике которой не могли не догадываться… Тем более, что в большой степени мне помогло одно из изобретений господина Эдисона.