– Антон? Я тебя обидел чем?

– Не. – пацаненок шмыгнул носом. – Все просто спрашивают, спрашивают… Надоели уже!

– Ну это же важно, братец. Ты же понимаешь…

– Да все я понимаю! – звонкий детский голос попытался пародировать интонации кого-то взрослого. Скорее всего, наставника. – Не у каждого в роду открывается способность к дару заповедному, царским называемым!

Я улыбнулся. Искренне – мальчонка мне нравился. Своей живостью, серьезностью, даже манерой скакать с темы на тему. И чувством юмора тоже.

– Ну, а все-таки? Проснулся?

– Непонятно. – признал он с шумным выдохом. – Наставник говорит вот-вот должно. Папка говорит, все признаки есть. Сны тревожные, видения наяву…

– Это какие?

Антон посмотрел на меня с подозрением. Сквозь мягкие детские черты на миг проступило лицо его отца.

– Ты ж сам знаешь?

– Так у всех по-разному! – моментально нашелся я. Брата ответ устроил.

– А. У меня – небо зеленое и люди кричат. Много людей, очень много. Все плавится: дома, люди и небо даже… Страшно так…

– Это во сне?

– Ага. Во сне. А вчера вот – не спал. А еще бывает что родных вижу. Папку, мамку, тебя, теть Иру. И друзей еще, Мишку с Лехой. В нарывах страшнючих, как у мертвецов! А еще просто так страшно иногда становиться. Без видений. Идешь, идешь – и бац! Вся сила с ног и с рук уходит. А еще я подслушал, как мамка плакала и папке говорила, что бывает и умирают. И еще…

В разговоре о царском даре мальчишку начало отчетливо потряхивать. Словно он заново переживал весь тот ужас, который пожирал его в снах. Интуитивно, не думая, я положил ему руку на плечо, желая хоть как-то успокоить. Пацан тут же ткнулся мне в живот лицом.

– У тебя это долго было, дядь Игорь? – будто через подушку спросил он.

Вот что ему ответить? На фиг я вообще этот разговор затеял! Тоже мне, разведчик!

– У всех по-разному. – проговорил я. Под рукой билась тонкая жилка на шее, частое горячее дыхания пацаненка обжигало живот.

– Папка говорит – до года может! – пожаловался брат.

– Да перестань! – врать так врать! – У нас род сильный! Месяц – максимум.

– А у тебя говорит – полгода!

Еще один кусочек информации. Но не радующий ничуть – такая тоскливая боль тянулась от мальца. Я положил руки ему на плечи, отодвинул от себя и присел. Когда мое лицо оказалось против его, взлохматил выгоревшие волосы:

– Антоха, ну ты чего? Я ж боковая ветвь! Ты – прямой наследник рода! У тебя все быстро пройдет!

Тот смотрел на меня странным таким взглядом, в котором мешалась детская доверчивость и взрослое понимание того, что его просто успокаивают.

– Ну так-то да. – сделал он попытку улыбнуться. – А ты мне тоже, как папке служить будешь? За плечом стоять и все такое?

– Всегда, братан! – щелкнул я его по носу. – Только ты вырасти сперва, а то как-то несолидно будет – сопля такая стоит, а за ней дядька.

– Сам сопля! – тут же полез драться мой малолетний родственник. Не пролившиеся слезы высохли и, через пару минут возни, пацаненок уже восторженно орал на всю княжескую резиденцию:

– Я тебя щас!

Вернувшееся настроение напомнило княжичу, что он вообще-то искал своего друга, а тот его уже поди заждался. И получившая, наконец, команду ракета, крикнув на прощанье «Покадядьигорь»! – рванула прямо по коридору, наращивая скорость с каждым метром.

Я некоторое время еще постоял на месте, мотнул головой. И вот к этому пацаненку мой двойник взревновал? Знал его с пеленок, видел, как он рос, как произносил первые слова и не смог полюбить? Я с ним всего-то минут десять общался и уже под обаяние попал! Это же ураган просто! Да и жалко пацана. Царский дар – ноша, как выясняется, тяжелая. Хорошо у меня этих видений нет! Или – пока нет?

Одно странно – чего он без присмотра по коридорам носится? Это же банка с бензином на худеньких ножках! Где-то применит дар не подумав – и зови пожарных. С другой стороны, это ж, наверняка, не первый отпрыск с даром в здешних стенах. Которые как-то еще не сгорели. Вероятно, есть защита встроенная, или еще чего.

Пока я размышлял, мимо меня, кивнув в знак приветствия, прошел средних лет мужчина. Обычный до полной незапоминаемости. Кроме одной детали. Его глаза были закрыты широкой кожаной повязкой. Двигался он легко, как танцор, и совершенно не страдал от ограничения зрения. Ну, конечно! Наставник! Присматривающий за мальчишкой и за целостностью княжеского дома.

Не сгорит сегодня терем княжий.

* * *

В машину я сел молча, думая о восьмилетнем мальчишке и своей запутанной ситуации одновременно. Так бывает, скачешь с мысли на мысль, обо всем и ни о чем. Долго сидел так, не реагируя на вопросительные взгляды и покашливания Глеба. Когда же он не выдержал и нарушил тишину в салоне вопросом «ну что?», я ответил.

– Мой двойник – идиот.

– Ну это не оспаривается.

– Ты слышал, о чем мы с князем говорили?

– Игорь, датские капли – средства связи для боевых групп, а не направленный микрофон для подслушивания. То, что ты не проговариваешь, я слышать не могу.

Вот как? Упустил. Почему-то казалось, что Самойлов будет слышать все, о чем мы говорим. Это ж, получается, с москвичами сегодня вечером, мне придется каждую их фразу молча проговаривать для напарника? Да я ж свихнусь! Или нить беседы потеряю. Хотя если озвучивать только вопросы к следователю, то ничего страшного. Ладно, не об этом сейчас!

Коротко пересказав ему разговор с Николаем Олеговичем, я куда подробнее остановился на его предложении взять в жены пермскую княжну.

– Не, ну ты представь! Мой двойник встал на тропу войны, устроил вендетту своему дядьке, за то, что тот у него стол из-под носа забрал! Натащил сюда москвичей, якутов и еще черт знает кого, а князь в это время вел переговоры о браке с княгиней Ольгой! Возможно, с той же самой, которую ему москвичи обещали! Каково, а!

Самойлов только головой покачал. Да, мол. Дела…

– А всего-то надо, чтоб люди поговорили, Глеб! Одному повиниться, второму признаться! И все! И ничего бы не было! Ничего, понимаешь! Женили бы Игоря на пермском княжестве, прирастили бы влияния в Конфедерации, еще бы и Бестужеву нос утерли! Никто бы не умер! Никого бы с чужого мира не принесло! Вот как так?! Не помню, кто сказал, но в точку: нет у человека проблем, кроме тех, что он сам себе создает!

– История сослагательного наклонения не имеет. – отреагировал напарник. – Что произошло, то уже факт непреложный. И мы можем только повернуть ход событий, туда куда нужно. А сетовать – бесполезно.

Прагматик ты мой! То я без тебя не знаю!

– Ладно, что попусту время терять. – подвел я черту своему эмоциональному выплеску. – Поехали к твоему хакеру.