ними в пустыни Лима прибыл он в Святой Эчмиадзин. И рукоположил его католикос Филиппос в епископы и послал его настоятелем в Святую обитель Ованнаванк. Прожил он там два года.

Когда царь османов Мурад пришел /182б/ и захватил крепость Ереван, все жители области Еревана рассеялись и разбежались кто куда мог. Ушел из Ованнаванка со своими учениками и епископ Ованнес, который отправился в Алванк в монастырь Гарнакер. Зимой того же года пришел персидский царь шах Сефи и взял обратно крепость Ереван. И все те, кто бежал, вернулись восвояси.

Вернулся к себе домой в Ованнаванк и епископ Ованнес и увидел его опустевшим. Собрал он много монахов, благоустроил монастырские порядки, оставил кого-то управлять монастырем, /183а/ а сам, взяв четырех из своих учеников, отправился в область Цахкунацдзор собирать пшеницу для монастыря. И наказал он своим ученикам никому не говорить, кто он такой. С ним был пустынник по имени Акоп из Карби, слабый умом. Из-за слабоумия его все знали, подшучивали и насмехались над ним и называли Гиж-Акоп[171]. Все, что собирал епископ, Гиж-Акоп на двух ослах отвозил в монастырь и возвращался, находя епископа, где бы он ни был.

Отправился, как обычно, Гиж-Акоп /183б/ в монастырь. Епископ же достиг села Нахамарк, где пребывали два иерея — один из того же села Нахамарк, а другой из Кечарука, и обоих звали Сааками. Прибыв туда, епископ поздоровался с ними, а они, увидя его в жалкой одежде, пешего и к тому же хромого, не оказали ему почестей, посадили на шкуру, а сами принялись нелепо и лживо говорить о книгах. А епископ сказал им только: “Это не так, как вы говорите”. Они оскорбили его, ответив: “Ты, отшельник и попрошайка, кто ты такой, что не нравятся тебе наши речи, молчи!” /184а/ И больше ничего он не сказал.

Пока они говорили, пришел Гиж-Акоп и вошел туда. Увидели его иереи и поздоровались с ним, шутливо говоря: “Добро пожаловать, паломник”. Оглядевшись, Акоп увидел, что к епископу они отнеслись без почтения, и сказал иереям на свой лад: “Хо, хо! Знаете ли вы, кто это?” Епископ приказал ему не говорить. Спросили иереи с насмешкой: “Кто он такой, мы не знаем”. Ответил Акоп: “Это парон-тер Ованнес Карбеци, который семь лет боролся с бесами в пустыни Лима”. Так как иереи слышали молву /184б/ [о нем], то устыдились и смутились и, пав к его ногам, стали молить о прощении. И почтили они его по достоинству.

На следующий день, идя впереди его, они обошли всю область, собрали много пшеницы и на своих вьючных животных отослали в монастырь.

Спустя два года он добровольно отказался от монастыря, ушел в пустынь Сагмосаванка, обновил ее и установил в ней всяческие порядки. И собралось там более сорока монахов. Поставил его католикос Акоп настоятелем Сагмосаванка, чтобы управлял он пустынью и монастырем.

/185а/ В ведении Сагмосаванка находилась область Ниг, старостой которой был некий иерей, которого звали мелик тер Овасап. Наставлял его епископ Ованнес, говоря: “Ты уж постарел, довольно с тебя, сколько ты исполнял [обязанности] светской власти. Оставь эту [должность] твоим сыновьям, а сам уйди в пустынь и заботься о спасении души своей”. И много раз советовал он ему. А тот, безрассудный, вместо того чтобы послушаться его и поступить так, добавил еще один грех к прочим своим грехам. Пошел он и предал его хану, говоря: “Один чернец проклинает меня и ругает тебя, /185б/ мол, почему ты сделал меня меликом”. И много плохого еще измыслил.

Разгневанный хан послал за ним воинов, и привели епископа к нему. Говорит хан: “Это ты епископ Ованнес?” Отвечает: “Да, я”. Говорит хан: “Какой вред причинил тебе мелик, что ты проклинаешь и упрекаешь его, а меня ругаешь?” Отвечает епископ: “Не велел мне Господь проклинать или ругать кого-нибудь. Но тех, кто дурно ведет себя, мы наставляем согласно нашим законам. Послушает нас — хорошо, если же нет — грех падет на его голову. Точно так же дал я совет и мелику. /186а/ Если не послушается, сам будет виноват перед самим собой, а наш долг сказать”. Говорит хан: “Ты предупредил его, а он тебя не послушал. Что же дурного сделал я, что ты ругаешь меня?” Отвечает епископ: “Я не имею привычки кого-нибудь ругать, ибо у нас это великий грех”. Говорит хан: “Представляясь невинным, ты хочешь ускользнуть от меня?” И приказал он двум из своих людей выщипать ему бороду, усы, ресницы и брови. Так и сделали. И приказал одеть ему на голову кутырь скота и провести по всему городу. Однако /186б/ этого не сделали, но отпустили его, чтобы он к себе в Сагмосаванк пошел. И вскоре настигли их гнев и справедливое возмездие Божие. В том же году напал на иерея злой недуг, и покрылось все его тело червивыми язвами. И кричал он, вопя: “Парон-тер, парон-тер!” Отправились его четыре сына к парону-теру[172], плача и умоляя его отпустить грехи отца их. И написал парон-тер ему: “Да простит тебе Господь твое преступление, и отпустятся грехи твои”. /187а/ Отнесли они письмо, прочли над отцом своим, положили ему на глаза, и в тот же час он умер. А наказанием хана было то, которое он претерпел в том же году от шаха.

Епископ Ованнес по своей воле передал должность настоятеля монастыря сыну брата своего, вардапету Габриэлу, который недавно вернулся [из поездки] в качестве нвирака Святого Эчмиадзина и остался еще на некоторое время в обители.

И пришли паломники из пустыни Шатик в Ехегнадзоре и стали молить епископа Ованнеса, говоря: “Не знаем мы порядков и устава пустыни, приди и установи у нас порядок”. /187б/ Склонившись к их мольбам, пошел он туда и, согласно правилам пустыни, ввел у них порядок и благолепие.

Обозлился сатана на доброе поведение его и подверг искушению мужа Божьего. Некий отшельник по имени Саак из Шамахи приготовил смертельный яд и подмешал к его кушанью. Съев кусочек, он догадался о злом умысле и сказал своему слуге: “Возьми весь этот обед и вылей его”. Налетели вороны и сороки и съели и вот в тот же час погибли. А святой муж ничего никому не сказал, но /188а/ тайно ушел со своими монахами и прибыл в Святой Престольный Эчмиадзин. По велению католикоса Акопа отправил он своих монахов в обитель Сагмосаванк, а сам остался на несколько дней там, чтобы дать уроки братии. Мы [прочитали] Святое Писание от начала