– Портрет будет мой. – Тиль вспомнил про трубку в руке и начал набирать номер. – К Ульриху я пойду сам, на полицию надежды мало.

– Зачем тогда звонишь?

От неожиданности он нажал на «отбой».

– Привыкла, что круче тебя никого нет? Отвыкай, сестричка. Мы не всесильны, нам на это уже указали.

– А самого Козаса предупредить нельзя?

Тиль потыкал в кнопки и протянул ей терминал:

«Линия занята, ваш вызов принят в очередь… Линия занята, ваш вызов принят…»

– Это слишком просто, тут и форвардом быть не нужно. Дозвониться до Козаса нам не позволят.

Приложив указательный палец к губам, он снова набрал номер.

– Да!.. – ответил Ефимов. – Что случилось с вашим видео? Я ничего не вижу.

– И не надо, – сказал Тиль, удерживая ладонь над объективом. – Здравствуй, Николай. «Добрый день» я не говорю.

– День добрый… – растерянно произнес он. – Ах… это ты. Я узнал. И вот что я тебе… – начал он, уже другим тоном.

– Я?.. Я подставил?! – воскликнул Тиль. – О чем я тебя предупреждал?.. О карманной краже?! О взломе банкомата?! Я сообщил тебе об убийстве! Назвал адрес, назвал жертву… Что тебе еще надо?! – Он перевел дыхание. – Извини…

– Мы не успели, – буркнул Ефимов.

– Я тебя не виню. Там… действительно было сложно.

– Кто ты такой?

– Запиши новый адрес, Николай.

– Да кто ты?!

– Сейчас для тебя важнее другое. Улица Островитянова, дом двести двадцать шесть, апартаменты 400-В. Ульрих Козас. Номер мой не сканируй, трубка инфинитивная.

– По этому адресу снова будет сумасшедший?

– Да. И не хуже Рудольфа Прутко. Если не лучше.

– А Прутко?.. Что тебе о нем известно? – торопливо спросил Ефимов.

– Он… да, он особенный.

– В него стреляли три человека. В маленькой комнате. Трое опытных полицейских не могли в него попасть. То, что они рассказывают…

– Им не померещилось. Он на самом деле уклонялся от пуль, пока его не взяли в «ножницы».

– Спецподготовка?..

– Оставь этого Прутко, ничего ты там не выкопаешь. Завтра появится второй прутко, послезавтра – третий.

– Их будет много? И… трупов – тоже?

– Вопросов дурацких много будет?! – взорвался Тиль. – Спасайте живых, вам за это деньги платят. Ульрих Козас, 400-В. Людей соберите побольше. И ждите убийцу отовсюду: с неба, из-под земли… отовсюду! Если оставите хоть одну брешь, он пройдет в нее, насвистывая.

– А потенциальная жертва… гражданин Козас… он сам в курсе?

– Я не смог с ним связаться. И вы не сможете. Не тратьте времени, выезжайте прямо сейчас.

Тиль отключил трубку.

– Бесполезно, – проронил он. – Ефимов опять ничего не сделает.

– Козаса тоже убьют?

– Не знаю, сестра, не знаю… – Он начал одеваться.

– Если полиция не поможет, зачем ты ее привлек? Без нее было бы проще.

– И ему – тоже проще. Пусть напряжется. Посмотрим, где заканчиваются его способности.

– Но до вечера еще далеко… Или он опять перенесет?

– Боюсь, что да. Кстати…

Тиль поднял палец, и Элен, ни о чем не спрашивая, повернулась к своему терминалу. Трубка тотчас запиликала, но после третьего звонка умолкла.

– Ты прав, – сказала она. – «Ордер на Ульриха Козаса, два часа». Он корректирует время, потому что… он чувствует нас.

– В твою Компанию он больше не позвонит. Он видит, что этот путь уже не ведет к победе.

Тиль проверил пистолет. У самой двери Элен поймала его за рукав.

– Я вдруг подумала… Мы примерно знаем, чего он хочет, и знаем, что он умеет обманывать форвертс, но… все это мы знаем из того же форвертс.

– Опасаешься, что он внушил нам ложный вариант? А зачем? Ему бы наоборот, приглушить нас незаметно, – мы бы сами отыграли его сценарий. Все, как он запланировал. А если мы это увидели раньше, чем прожили, значит, он не может держать нас постоянно. Либо его что-то отвлекает, либо он просто нуждается в отдыхе, как всякий человек. Он человек, Элен. Всего лишь.

Тиль поцеловал ее в щеку и открыл дверь.

– Да! – бросил он. – Я надеюсь, ты не станешь этого делать. Идея нездоровая. Помощи от тебя там не будет, ты мне только руки свяжешь.

– Ладно, братец. Обещаю. – Элен не обиделась. Она его хорошо понимала. Даже слишком.

Тиль прошел по коридору и вызвал лифт.

Он мог бы сказать:

«Я рад, что мы с тобой встретились».

Она могла бы ответить:

«Я тоже рада».

Створки разъехались, и он молча шагнул в кабину.

Тиль велел таксисту притормозить на перекрестке и оставшиеся триста метров прошел пешком. Первую оперативную пару он обнаружил еще у соседнего дома. Камеры за стеклами черного «Фольксвагена» фиксировали все. Тиль засмотрелся на девушку, оставив в записи только затылок. Умысла полицейские в этом не нашли, но сообщение отправили. На следующем посту – двое техников у «Пежо» со старушкой – Тиля уже встречали. Он чихнул в платок, потом высморкался, потом обронил платок на асфальт и поднял, все – на ходу. Камера ухватила правое ухо и, возможно, щеку, – издержки, при таком количестве наблюдателей, минимальные.

Машин было меньше обычного, половину дорожная полиция отсекала еще на подъездах. У кого-то чесались руки устроить поголовную проверку документов, а в идеале – обнести квартал турникетами, однако для Ефимова как для сыщика предотвратить преступление было лишь частью работы. Казалось, даже случайные прохожие поглядывают друг на друга с подозрением, хотя действительно случайных людей у дома Козаса было не много. Полсотни переодетых полицейских ждали убийцу, ориентировочно – в течение часа. Хрустели попкорном, потягивали пиво, целовались и качали пустые детские коляски.

Тиль пересек стриженый скверик и спустился к подземному гаражу. На пульте у шлагбаума сидел нарочито рассеянный здоровяк в свежем комбинезоне.

– Здравствуйте, – сказал он доброжелательно.

Не ответив, Тиль прошел мимо.

– Господин!..

– Новенький? – осведомился Тиль.

Здесь, на нулевом уровне, – двести пятьдесят машин, на четырех нижних – еще по сто пятьдесят. Некоторые автомобили записаны на всю семью. Итого, по грубому подсчету, тысяча владельцев.

Перебор вариантов мог занять месяц – если бы считать взялся компьютер. У Тиля на это не было и минуты.