Сняв мантилью и капор, Джо прошла в маленькую столовую и открыла шкаф, где Хлоя в беспорядке хранила разные мелочи. Была там и подшивка «Эйвон Джорнал». Джо нашла ее под стопкой журналов. Почти все, что Джо известно об Уолдо, почерпнуто из газеты.

Джо положила подшивку на стол и стала внимательно просматривать каждую страницу. Хотя она была намерена узнать только о миссис Уолтерс, ей на глаза попадались фамилии тех, с кем она познакомилась в Лондоне, и тех, кому надеялась быть представленной. «Лорд и леди Бринзли, – писала Хлоя, – отдыхают в своем загородном имении, но планируют вернуться в Лондон и дать ежегодный бал. Их сына и наследника, виконта Мордена, видели в театре с девушкой из знатной семьи. Из достоверных источников известно, что объявление о свадьбе будет опубликовано в «Газетт» еще до конца сезона». Хлоя даже упомянула о себе. «Леди Уэбберли, – иронически отмечала она, – стала душой общества, без нее не обходится ни одна вечеринка».

Джо читала все это раньше, но информация не задерживалась у нее в голове, поскольку Джо не знала этих людей. Теперь, познакомившись с ними, она заинтересовалась, сколько в заметках Хлои правды, а сколько вымысла.

Она вспомнила, как задала этот вопрос Хлое. Рассмеявшись, подруга ответила, что немного преувеличивает, но никогда не пишет откровенной лжи. А одно ее замечание оказалось пророческим. Что мероприятие не будет иметь успеха, если на нем не присутствует леди Уэбберли. Теперь ее ждали везде.

Перед внутренним взором Джо предстали смеющиеся глаза Хлои, ее улыбающиеся губы. Она вспомнила, как Хлоя говорила: «Меня без преувеличения можно назвать свахой. Ты удивишься, Джо, но время от времени мои заметки убеждают осторожного кавалера сделать предложение даме его сердца».

Тогда они обе весело над этим посмеялись.

С Уолдо это не удалось. Джо быстро нашла замечания о нем – и те, что помнила, и которые забыла. Он не был таким красавцем и денди, как об этом писала Хлоя. В связи с ним упоминалось множество женщин, и не всех из них можно было представить родителям. Имя миссис Уолтерс не называлось, но так часто затрагивалась тема о женщине в фиолетовом, что Джо легко все поняла.

По мере чтения Джо все больше удивлялась тому, как сдержанно Уолдо вел себя в редакции «Эйвон Джорнал». Она бы на его месте устроила крупный скандал. Никто не хочет, чтобы подробности его личной жизни стали известны всем и каждому. И все равно его дурная репутация неоспорима. Даже если только половина написанного – правда, он повеса и гуляка.

Джо продолжала читать. Хлоя писала не только о его успехах у дам. Его семья весьма уважаема. Мать – дочь графа, очень удачно вышла замуж, хотя и за человека без титула. Их роскошный дом, Паллисер-Парк, находится в Кенсингтоне, в десяти минутах езды от западной границы Гайд-парка. В семье Боуманов пятеро детей: четыре дочери, из которых только одна не замужем, и сын. Естественно, все надежды семья связывала с Уолдо. Если он не женится и не заведет наследников, все состояние и владения семьи перейдут к ближайшему родственнику мужского пола.

Бедный Уолдо. Груз семейных надежд и упований давил на него. Должно быть, это ужасно тяжело. Интересно, что его семья думает о ней – Таинственной леди, которую он привез в Лондон? Если бы Хлоя была здесь, она бы с ликованием во всех подробностях расписала загадочную незнакомку, которая привлекла внимание Уолдо. И читатели бы набросились на эту новость, как кот на сметану.

Эта мысль отрезвила ее. Газета уже вышла, и, конечно, без колонки Леди Всезнайки. А что если она, Джо Чесни, напишет ее вместо Хлои? Джо думала не столько позабавить читателей, сколько воспользоваться «Эйвон Джорнал», чтобы найти подругу.

Не слишком хорошо представляя, что собирается делать, Джо села за секретер, нашла перо и бумагу и стала писать. Перо оказалось тупым. Порывшись в ящике, она нашла перочинный ножик, новое перо и начала вновь. Вскоре она уже копировала стиль Хлои. Она написала об Уолдо и его Таинственной Леди, упомянула виконта Мордена и леди Маргарет Кинтайр. Сообщила о загородном приеме в Бринзли-Холле то, что она узнала от леди Лэнгстон. Намекнула, что даму, похожую наледи Уэбберли, видели на пароме, причалившем в Кале, и, кажется, в Париже.

Начав, Джо не могла остановиться. Она писала о тех, кого встретила в театре, в опере, в парке. И если не знала о них ничего интересного, то описывала их одежду и вкладывала в их устах совершенно невинные высказывания, которые никого не могли смутить. К концу часа она написала больше, чем требуется для раздела «Лондонская жизнь». Из всего этого многословия имело значение только то, что она написала о Хлое. Может быть, это подхлестнет чью-то память. Возможно, кто-нибудь вспомнит, что видел Хлою не на пароме в Кале, а где-то еще. И не исключено, что кто-то напишет ей. Это побудило ее закончить словами: «Леди Всезнайка рада письмам читателей. Пишите ей в «Эйвон Джорнал»». .

Джо не слишком надеялась на результат. Но ведь она ничего не теряла. После обеда она перечитала свое творение, что-то добавила, что-то вычеркнула и отправила Маку Невину в Стратфорд.

В своих апартаментах в Олбани Уолдо, сидя в кресле, наслаждался сигарой, прежде чем отойти ко сну. Он пытался читать последний роман Вальтера Скотта, но мысли о Джо отвлекали его.

Она была дочерью сэра Вивиана Мура и его жены-актрисы. Он знал все о сэре Вивиане. В свое время этот человек был легендой. Сын баронета, оставив богатство и привилегии, он в молодости сбежал в Лондон и вступил в театральную труппу. Он писал пьесы, блестящие комедии, которые потрясли Лондон. В расцвете славы он и его не менее знаменитая жена, актриса, оставили яркий след в лучших салонах Европы.

Невозможно было подумать, что Джо – их дочь.

Одно совершенно ясно – она не хочет походить на своих родителей. По ее собственным словам, она домоседка. В детстве и юности ей не хватало стабильной жизни, надежного дома, который она могла назвать своим. Спокойный дом, рассудительный мужчина, размеренная жизнь – к этому Джо стремилась и все это нашла с Джоном Чесни.

Теперь ему многое стало понятным – скучная одежда, скрывавшая ее женственность, маска респектабельности, неприязнь к светским мужчинам, таким, как он сам. Она считала его копией своего отца или кем-то в этом роде. С одной стороны, это ему льстило. Сэр Вивиан был яркой личностью. В нем многое вызывало восхищение. С другой – такое сравнение вызывало негодование. В поступках сэра Вивиана было много предосудительного. Он был известен своей распущенностью. Казалось, леди Мур не обращала на это внимания. Вокруг нее всегда была масса поклонников.

Разумеется, это все сплетни, а Уолдо знал, насколько они недостоверны. Но вне всякого сомнению, сэр Вивиан и его жена вели яркую жизнь, чуждую условностей.

Затянувшись сигарой, он следил за тающими в воздухе колечками дыма. Джо выбрала судьбу, которую хотела, с Джоном Чесни и, казалось, была довольна ею. Однако, по ее собственным словам, когда Джон умер, все изменилось.

Это было преуменьшением.

После минутного размышления Уолдо сжал губы. Он не шутил, когда сказал, что его главной задачей стало беречь ее от бед. Джо Чесни обладала внутренней силой, с которой приходилось считаться. Будь она другой, он не стал бы использовать все свои возможности, чтобы найти ее подругу. Эрик все еще страдал бы в школе мистера Хардинга, а он бы не опекал мальчика, которого совершенно не знал. Теперь Уолдо радовался, что все так обернулось.