– Нет его у нас! – поспешил заверить второй гонец, мужчина уже зрелый, с курчавой бородкой и вздернутым конопатым носом. – Намедни под стенами постоял, но горожане ворот не открыли. Дальше куда-то отправился.

– Вот те раз… – Юрий Дмитриевич с надеждой посмотрел на ворота… Но более там никаких всадников не появлялось. – И где же тогда его ловить? Из Владимира на Суздаль торный путь идет, и еще на Переяславль, и на Нижний Новгород.

– Или на Ростов, – добавил старший из Дмитриев. – Нас же там более нет, вполне может и вернуться к месту минувшей битвы.

– Вот же незадача… – вздохнул новый московский правитель. – Лови его теперь по всей Руси! Мне же по буеракам носиться недосуг, с хозяйством принятым надобно разбираться…

Он немного подумал и повернулся к сыновьям:

– Вестимо, Дмитрии, придется вам одним сей охотой заниматься. Выступайте к Нижнему, по пути рассыпайте рать на сотни, дабы все проселки и дорожки проверяли. Идите изгоном, покуда следы моего племянника не появятся. Опосля за ним поворачивайте – и в погоню!

– Да, отец! Сделаем, батюшка! – откликнулись юные Юрьевичи.

– Тогда с богом! – кивнул им Великий князь.

Дождавшись, покуда дети поднимутся в седла и первыми скроются за воротами, уводя за собой преданных дружинников, Юрий Дмитриевич поднялся обратно во дворец. Повинуясь некому неясному позыву, прошел в Думную палату и…

– Ну и как, Васенька, нравится? – невольно улыбнулся Великий князь, застав своего сына гордо восседающим на кресле из слоновой кости.

– Прости, отец! – Юный князь поспешно вскочил и отбежал в сторону. – Он твой, батюшка! Конечно же, твой!

– Ничего страшного, сынок, – покачал головой Юрий Дмитриевич. – Это коли самовольно на чужой стол подняться, то измена и крамола выходят. Тебя же я по собственной воле вместо себя оставил. Так что имеешь право.

– Но ты здесь, отец, – повинился Василий Юрьевич. – Кстати, почему ты остался?

– Пусть молодежь охотой развлекается, – пожал плечами Великий князь. – У меня же заботы иные, обыденные. Казну счесть, оружейные комнаты осмотреть, крепость проверить, списки разрядные, записи призывные, большой наряд, погреба зелейные, амбары зерновые…

– Крупы всякой в амбарах семьсот восемьдесят семь пудов, чего при осаде людям ратным вкупе с прочими припасами хватит ровным счетом на два месяца, – неожиданно прозвучал в Думной палате звонкий женский голос. – Сие есть всего четверть припасов обычных, однако же минувший год выдался трудным, дважды обозы ратные снаряжали, да еще зима позади, а нового привоза еще не случалось. Однако же браги в погребах не осталось вовсе, вина немецкого два бочонка, грибов соленых в трех лотках на донышке, капусты полторы бочки…

– Славно, выходит, попировали! – рассмеялся Василий Юрьевич. – Теперича пояса придется подтянуть.

– Коли государь изволит обедать с боярами служивыми и дьяками, вина уходит бочонок за неделю, – невозмутимо продолжила ключница, – обсуждать же дела важные они каждый день сбираются, за редким исключением. Грибы сытные, без них дворне непривычно станет, да и капуста…

– Я все понял, Пелагея, – словно бы сдаваясь на милость женщины, вскинул обе руки Юрий Дмитриевич. – Первым делом приказчикам отпишу, чтобы еду всякую сюда прислали. Прямо сейчас и отпишу.

– Воля твоя, великий господин, – склонила голову женщина, – однако же проще купить. Московский торг богат, три бочки грибов и солонины сегодня же в погреба привезут. Свои же припасы, из усадьбы, можно опосля без спешки доставить. Немецкое вино и вовсе токмо на торгу докупить получается. Но если ты прикажешь, великий господин, я могу подавать вместо него хмельной мед.

– И‑и‑и‑и? – вопросительно вскинул брови Великий князь.

– Надобно дозволение твое потратить семь рублей серебра из казны твоей на покупки для кухонной надобности.

– Покупай, Пелагея, – разрешил Юрий Дмитриевич. – Вижу, свое дело ты знаешь отлично. Все бы слуги столь же толковыми были. И да, моя благодарность тебе за пир. Ты справилась на диво, сотворив сие торжество за единый час!

– Рада служить, великий господин.

– Перешей платье себе в размер, Пелагея. Хочу, чтобы ты выглядела не хуже знатных княгинь, – подошел ближе к служанке новый московский правитель. – Ты этого заслуживаешь. Можешь сделать обновку за счет казны. Дозволяю.

– Как скажешь, великий господин, – поклонилась ключница, немного попятилась, затем повернулась и вышла из палаты.

– Толковая баба, – признал Василий Юрьевич.

– Вот токмо она здесь одна на всю Москву, – вздохнул Юрий Дмитриевич. – Со всем остальным хозяйством нам придется разбираться самим.

* * *

В эти самые минуты ключница как раз входила на женскую половину дворца. Привычным путем она направилась к великокняжеским покоям, толкнула дверь в горницу, склонилась в поклоне:

– Ты звала меня, великая госпожа?

– Да, Пелагея. – Вдовая княгиня была одета в светло-серое платье с собольей оторочкой на вороте, поясе и рукавах, сверху наброшена каракулевая душегрейка, волосы сколоты в нескольких местах и спрятаны под пуховым платком. Наряд сложный, без помощи спальниц не облачишься. Однако же Софья Витовтовна была одна. Совсем одна, и без свиты, и без холопок. – Я желала поблагодарить тебя за редкостное умение и старание. Ты смогла сотворить богатый пир для целой рати за единый час! Сей подвиг достоин восхищения.

– Это ты научила меня сему искусству, великая госпожа, – скромно признала ключница.

– Я всегда выделяла тебя, Пелагея, – негромко сказала Софья Витовтовна. – Награждала, верила, возвышала.

– Да, великая госпожа, – согласилась служанка.

– Могу ли я положиться на твою преданность, моя милая? – слегка приподняла брови вдовая княгиня. – Ответь, Пелагея! Я могу на тебя положиться?

– Да, великая госпожа, – тоже понизила голос холопка.

– Скажи, Пелагея, готова ли ты сослужить для меня настоящую, самую главную службу?

– Приказывай, госпожа, – склонила голову ключница.

– Ты знаешь, Пелагея, я умею награждать за честную и преданную службу… – Софья Витовтовна вроде бы как все еще колебалась.

– Приказывай, госпожа, – снова согласилась холопка.

Вдовая княгиня запустила пальцы себе в левый рукав, вытянула крохотную берендейку из бересты – скрутку размером всего лишь с указательный палец.

– Ныне я отправляюсь в Троицкую пустынь на богомолье. Выжди недели две или три и вылей вот эту приправу князю Юрию Дмитриевичу в вино. – Софья Витовтовна передала берестяной сосудик служанке. – Сие зелье действует не сразу, токмо на второй день. Посему на тебя не подумают. А лучше найди повод отлучиться, дабы отвести от себя любые подозрения. Чтобы самое страшное случилось, когда тебя и близко нет. Поняла?