— Ты изменил всю мою жизнь, — сказала она, поднимаясь и нежно обнимая его.

— Расскажи мне обо всем, — прошептал он, гладя ее по голове.

В десять вечера они приняли душ и вышли из отеля. Обнявшись, прошли по бульвару Сен-Жермен до «Кафе де флор». Терраса кафе была переполнена. Обычно в конце августа в литературных кафе полно туристов, приехавших со всего света. Как обычно, бродячий артист, которого Майя про себя называла Индианой Джонсом, показывал те же номера. Морис, который увидел его впервые, был в восторге. Внутреннее помещение кафе, в отличие от террасы, было абсолютно пустым. Майя и Морис устроились на обтянутой красной кожей банкетке и заказали два салата карчиофи и два бокала белого вина.

— …Ты бы видел, до чего странный дом у Архангела! Что до него самого, у меня такое чувство, что он остался верен своим идеалам… во всяком случае, на свой лад. Он довольно известная фигура в рекламном бизнесе, ты знаешь.

— Многие люди из поколения шестьдесят восьмого не смогли потом найти себе места в жизни, тем более подняться так высоко…

— Вот именно. Но что касается Архангела, то, несмотря на свою известность и успех, он сохранил этакий пофигизм. И всю свою оригинальность. Он производит впечатление полностью свободного человека! Это ведь редкость, не правда ли?

— В случае с ним меня это не удивляет. Он был действительно искренним… Расскажи что-нибудь еще. Он ведь тебя не узнал?

— Нет. Заметь, я его тоже не узнала! Но что меня поразило — это та нежность, с которой он взял меня за руку… Теперь я лучше понимаю… Все произошло так быстро, и я толком не успела ничего почувствовать… а потом все исчезло… странно, правда?

— Ему полегчало, когда он тебя увидел?

— Не знаю. Но он был счастлив, это точно! О, Морис! Я молюсь, чтобы он выжил!

Морис обхватил ее голову руками.

— Что-то не так, Майонетт?

— Это ужасно! У меня такое ощущение, что я предала своего отца… настоящего. То есть Алена. Не то чтобы я испытываю к Архангелу дочернюю любовь… Впрочем, еще слишком рано… Но у меня двойственные чувства: с одной стороны, я его уже люблю, с другой — ненавижу. Потому что из-за него Ален перестал быть моим настоящим отцом.

— Это естественно. Такое потрясение… Тебе нужно примирить эти противоречия, привести в порядок эмоции… Ты расскажешь об этом своим дочерям?

— Не знаю, я об этом еще не думала. Сколько времени?

— Двадцать минут двенадцатого.

— Мне нужно позвонить.

Пока Майя говорила с дежурным врачом, Морис держал ее за руку и думал: она похожа на человека, который недавно лишился кого-то из близких. Он ощущает свою потерю лишь тогда, когда остается один на один с повседневностью… Сейчас Майя думала лишь о здоровье Архангела, еще не осознав полностью кровной связи с ним.

Взгляд ее снова загорелся надеждой.

— Энцефаллограмма в норме, — сказала она. — Он начинает приходить в себя. Если так будет продолжаться, то через двое суток… Морис! Я так счастлива!

Морис еще сильнее сжал ее руку и поднес ее к губам. Они долго сидели в молчании, потом заказали еще по бокалу вина.

Они расстались около часу ночи в подъезде Майи. «Дети — это в некотором роде барьер, ограничивающий нашу свободу, — подумала она. — В этом смысле они подхватывают эстафету у наших родителей».

Дома Майя легла в постель и расплакалась. Она толком не знала почему — из-за Мориса, который завтра должен был уехать, из-за своего новообретенного отца, который вытеснил другого, или из-за предательства Пьера, от которого ей было особенно грустно. Потом она решила, что плакать не из-за чего. У нее появились любовник и новый отец. А за счастье всегда нужно платить. Завтра все прояснится.

ВРАЧИ вынесли из палаты установку для искусственной вентиляции легких.

Человек, лежавший на постели, казался более старым, его волосы — более длинными. Майя взяла его за руку. Рука была худой и бессильной. Архангел слабо улыбнулся. У него были желтоватые зубы курильщика. Из капельницы в его вену стекала жидкость. «Он воскрес из мертвых, — подумала Майя. — В течение 1200 бесконечных секунд он был мертв. Так странно использовать прошедшее время, говоря о смерти… Но Архангел действительно был мертв, а теперь жив, и колесо времени при этом не повернулось вспять… Как же этот человек слаб, и какой у него печальный взгляд! Когда он сможет рассказать мне нашу семейную историю? Смогу ли я любить его так, как он, кажется, любит меня?»

Архангел закрыл глаза. Майя смотрела на его лицо. Мысленно она разгладила его морщины и вернула седым волосам, разметавшимся по подушке, прежний черный цвет. Понемногу над маской возраста начали проступать прежние, знакомые черты лица. От волнения Майя сильнее сжала его руку, которую все еще держала в своей.

В два часа дня Майя вместе с дочерьми вошла в дом Симона и Ольги на улице Вавен. Они были приглашены на обед. Майя чувствовала, что слишком взволнована и напряжена. Девочки, напротив, смеялись и болтали. У них были какие-то свои планы на этот день.

Когда все уселись за стол, Ольга с гордостью взглянула на своих правнучек и обратилась к старшей:

— Ребекка, дорогая, расскажи Симону о своей поездке, он тебя еще не слышал… Что ты чувствовала, когда увидела Стену Плача?

— А я когда-нибудь поеду в Израиль? — спросила Мари, слегка уязвленная тем, что ее поездка в Америку не вызвала такого интереса.

— Да, конечно, — ответила Майя.

— С папой?

— Посмотрим…

Вопрос дочери ее слегка встревожил.

— Как дела у Пьера? — спросил Симон.

— Очень хорошо.

Симон взглянул на нее с некоторым беспокойством.

— Ты так хорошо выглядишь, дорогая, — сказала Ольга, обращаясь к Ребекке. Судя по всему, ей хотелось сменить тему. — Симон, тебе не кажется, что Ребекка со временем становится все больше и больше похожа на Алена?

— И на мою сестру Брижит в том же самом возрасте, — подхватил Симон, угадав намерение жены. — Бекка, ты уже видела фотографии твоей тети, когда ей было столько же лет, сколько тебе сейчас?

— Да, но я бы с удовольствием посмотрела на них еще раз!

— И я тоже!

— Сначала поедим. У нас еще целый день впереди!

— А ты знаешь, где лежат эти альбомы, бабуля?..

— Какая вкуснота!..

— Майя, хочешь пива с лимонадом? — спросил Симон и, не дожидаясь ответа, налил ей бокал.

— Конечно, Мари, я знаю, где эти альбомы!

— А платья Брижит? Они у тебя тоже есть?

Майя улыбнулась. Она уже чувствовала, что придется провести здесь остаток дня, но, с другой стороны, никаких важных дел на сегодня у нее не было. Она помогла убрать со стола, взяла «Фигаро» и принялась машинально просматривать колонку некрологов. Ольга и Симон тем временем устроились на диване по обе стороны от правнучек и комментировали семейные фотографии, укрепленные на картонных страницах альбомов с помощью черных пластиковых уголков.