Звёздный Дом оказался поистине огромен, однако переходы его отнюдь не казались запутанными. Напротив, всё было очень легко запомнить. Яркие указатели на стенах — знакомые буквы, складывающиеся в не слишком понятные слова типа “навигаторская”, “первое машинное отделение”, “второе машинное отделение”, “рекреационная зона”, “общий узел связи”…

Потом был небольшой тесный закуток, где Александр достал из открывшейся в стене ниши тугой свёрток одежды, — она оказалась нежно-солнечного цвета, такого Твердислав не видел ни на ком из встреченных в Звёздном Доме.

— Конечно, — заметил Александр, видя удивление юноши. — Ты ведь не просто один из нас, чтящих заветы Всеотца. Ты — из числа его избранных чад. Отсюда — и твой особый цвет. Всё очень просто.

Новая одежда прилегла к телу точно вторая кожа. Она вообще почти не чувствовалась. Слева на поясе имелись застёжки для ножен; Твердислав не замедлил повесить меч на место. Как-то неловко было всё время таскать его в руках.

— Ну вот, теперь ты готов, — Александр критически оглядел парня. — Пойдём, тебе надо перекусить…

В Звёздном Доме таилось немало чудес. Твердислав чувствовал — его поводырь ожидает от него, вождя Лесного клана, широко разинутого рта, вылупленных глаз и тому подобного. Как бы не так. Машинами его не удивить. Он же чувствует текучий бег Силы… и может лишь скрипеть зубами, что Сила эта ему неподвластна. Правда, в ней он и не слишком нуждался. Это — удел Ворожей. Ему вполне хватит тех старых, надёжных заклятий и наговоров, что никогда не подводили его в дальних и опасных экспедициях там, внизу. Не подведут они и здесь, он не сомневался. Ведь ближе к небу — ближе к Великому Духу, разве не так? Так что не надо стараться, проводник. Я не испугаюсь и не рухну на колени перед твоими мёртвыми монстрами. Я знаю — мудрость Великого Духа безгранична, и он не напрасно лишил нас всего этого, желая, чтобы мы стали сильными, способными обходиться без всего этого.

— Я ведь могу спрашивать?..

— Конечно, вождь Твердислав.

— Кем построено всё это? — юноша обвёл рукой вокруг себя. — Кто создал всё это?

— Кто создал? — Александр весело поднял тонкие брови. — Создали люди. Разве ты ещё этого не понял? Разве наставник не рассказывал тебе о храмах? Считай Звёздный Дом ещё одним храмом, правда, не совсем обычным. Мы ведь сейчас высоко-высоко над твоим миром, вождь Твердислав. Плывём в пустоте, и вокруг нас нет сейчас ничего…

Да, об этом Учитель говорил. Что ж его, Твердислава, тут держат за полного дурачка?

— Я знаю, как всё устроено, — набычился он.

— Извини меня, — тотчас одёрнулся Александр. — Извини. Конечно, ты знаешь. И, я полагаю, этим твои вопросы не исчерпываются?

“Говорить ему о Чёрном Иване или нет? Хотя, собственно говоря, почему бы и не сказать — если Великий Дух ведает все дела мои с первого до последнего вздоха, и если Он решил, что я всё-таки достоин вступить на Летучий Корабль, — какой смысл скрытничать? Не умею я этого и не люблю. Лучше уж напрямик, всё как есть”.

— Расскажи мне о мире, откуда ты пришёл… откуда пришли вы все. Можешь?

— Ты держишься молодцом, — одобрительно кивнул Александр, однако глаза его странно похолодели, а левый уголок рта нервно дрогнул — собеседник Твердислава заметно волновался и даже не слишком пытался это скрывать. — Ты держишься молодцом и задаёшь правильные вопросы. Но, помысли сам, — как расскажу я тебе о громадном мире, мире, раскинувшемся далеко-далеко по звёздным пределам, мире, где сотни планет, сотни солнц? Разве ты сможешь рассказать мне о своём собственном мире? Да так, чтобы я всё понял? А, Твердислав? Что мне делать? С чего начать? — Александр откинулся на спинку сплетённого из тонкой волосяной сетки кресла, как поименовалось оное седалище.

— Отчего же? — удивился юноша. — Спроси — я расскажу. Это же очень просто. Начать с кланов. Какие они, сколько, как живут, как управляются, как воюют. Про леса наши. Про зверей, про охоту, про Ведунов. Долго говорить не придётся, ежели про самую суть сказать.

— Про самую суть… — Александр опустил глаза. Пальцы задумчиво барабанили по поверхности стола, до невозможности гладкой и блестящей. Чтобы добиться такой чистоты, надо много дней тупо тереть камень полировальной шкуркой, до крови стирая ладони. Но здесь-то, понятно, ничего никому стирать не придётся. На то машины имеются.

— Про самую суть… Ну, если угодно, слушай. Суть такая. У нас война.

— С кем? — непроизвольно вырвалось у Твердислава.

— Везде есть свои Ведуны, — Александр криво и некрасиво дёрнул ртом. — Везде. Только у нас они называются Умниками.

— Умниками? — удивился парень.

— Да-да, именно так. Умниками.

— Но… кто они? — первоначальный вопрос был уже забыт. Война и враг — что ещё нужно молодому?

Праведная война и донельзя отвратный, не имеющий никакого морального права существовать враг. Тогда всё становится ясно, чётко и понятно.

— Не знаю, — собеседник покачал головой. — Не могу тебе ответить ничего, кроме… кроме лишь того, что они тоже дети… дети Великого Духа, как и все мы.

— А почему не можешь ответить? Вот про Ведунов я столько могу порассказать!..

— Верно, — через силу улыбнулся Александр. В глазах его застыл лёд, и Твердиславу казалось, что вот-вот, один неверный шаг, и он сам провалится в убийственно холодную, тёмную воду мрачной и страшной тайны, от которой его старательно пытаются уберечь. — Верно, Ведунов ты видел в лицо, дрался с ними… У Умников же масса обличий. И имён тоже масса, и способов, которыми они сражаются. А вот цели их ничем не отличаются от ведуньих — мы, люди, должны исчезнуть. Уйти с этой земли, освободив её для новых хозяев…

— Погоди! — встрепенулся Твердислав. — Когда я дерусь с саламандрой, или с кособрюхом, или ещё с кем, — он передо мной, я его вижу. И могу рассказать другим. Ау вас…

— У нас всё гораздо сложнее, вождь Твердислав. Намного сложнее. Война — слово короткое, а вмещает в себя так много! — Александр с усилием потёр лоб, словно это могло помочь. — Ты задаёшь неудобные вопросы, но это и хорошо. Ты всё поймёшь сам. Ну так вот, мы воюем как будто бы сами с собой. С зеркальным… ты ведь знаешь, что это такое?., с собственным зеркальным отражением. Нет никаких чудовищ, вождь Твердислав. Ты встречаешь друга, старого друга, с которым вместе учился, которого знаешь много солнечных кругов, — а он вдруг поворачивается и всаживает тебе нож в сердце. То, с чем ты работал, внезапно оказывается под контролем совершенно иной, чуждой тебе силы, и твои собственные творения, неживые, механические, вдруг начинают гоняться за тобой следом. Ох, прости, мне не хватает слов… Видишь ли, наша жизнь сильно отличается от вашей, многих терминов ты просто не знаешь…

— Но что такое термин, Учитель нам говорил, — пробурчал юноша.

— Да?.. Ну и очень хорошо… Я постараюсь объяснить. Наши города разделены — в большинство мест там мы не можем и сунуться, в лучшем случае это означает медленную и мучительную смерть…