– Пусть перестанут, Пол! Прикажи им! – закричала Фелисити, когда мы пробегали под защитой огромных гранитных колонн, украшавших фасад какого–то здания.

– Не могу! У них свой приказ!

– Можешь!

– Нельзя рисковать. Здесь нечисто, они покрывают кого–то или что–то, приказ идет сверху. Нам нужно доставить образцы, чтобы НИМИИЗ сделал антидот, ясно?

Фелисити кивнула.

Я ни на мгновение не забывал о Калебе, но сейчас не менее важно было довести Фелисити с братом назад – никто лучше меня не знает эти улицы. Очередная молния осветила разрушенный город, и снова хлынул поток пуль, вычерчивая узоры на снегу вокруг нас. Пол приподнялся и несколько раз подряд выстрелил. Наверное, хотел дать нашим преследователям информацию к размышлению: мы не собираемся стать легкой добычей, мы не Охотники, мы владеем той же силой, что и вы. А почему нет?

Но «чистильщики» не обратили внимания: автоматные очереди превратили в фонтан мелких осколков витрины у нас над головой.

– Нужно спрятаться! – заорал я Полу прямо в ухо, пытаясь перекричать гром.

Отступающая гроза нанесла последний, страшный удар.

– За мной! – крикнул я и побежал вперед в темноту, дернув за собой Фелисити. Мы жались к домам по левой стороне, а брошенные на дороге машины худо–бедно защищали нас от пуль.

Когда мы пересекали Мэдисон–авеню, снова сверкнула молния, и совсем рядом раздался крик. Пол!

– Нет! – закричала Фелисити.

Мы помогли ему подняться на ноги. Отдавая все силы, я тащил Пола на себе – пуля угодила ему в бедро – до угла, за которым мы спустились в метро. От улицы нас закрыла плотная стена снегопада.

Я включил фонарик на винтовке, и мы молча стали спускаться, слышались только стоны и тяжелое дыхание Пола. Вдруг он, окончательно обессилев, упал – мы с Фелисити вдвоем не сумели его удержать.

– Нужно…идти, – выговорил Пол и стал подниматься, держась за турникет.

В одной руке у меня была винтовка, другой я закинул руку Пола себе на плечо, и так мы вошли в вестибюль станции.

На свет фонаря повернулись сотни лиц.

Охотники – неагрессивный вид – смотрели на нас широко раскрытыми глазами: темные глазницы выделялись на мертвенно–бледных, ничего не выражающих лицах.

– Джесс…

– Всё в порядке, – успокоил я друзей, и мы медленно пошли к платформе прямо сквозь толпу. Слышались стоны и приглушенное мычание, некоторые люди были на грани смерти. Запах… – Сюда.

В туннеле ничего не изменилось: вода стояла по колено, и луч фонарика оказался слабоват, чтобы сквозь ее толщу достать до пола. Охотники быстро потеряли к нам интерес и принялись пить. В конце платформы мы нашли кладовку для уборочного инвентаря и душевую.

– То что надо, – обрадовался я. Кое–как пристроив выбитую дверь на место, я закрыл ее изнутри. Мы осторожно усадили Пола, и он разломал еще две светящихся палочки, затем достал из рюкзака бинты, шприцы, ампулы и жгут.

– Ты…

Он не дал Фелисити закончить вопрос:

– Со мной все будет хорошо.

Пока Пол перевязывал рану, я светил ему фонариком. Затем мы вместе с Фелисити помогли ему поднять ногу на перевернутое ведро.

– Готово, – с облегчением выдохнул Пол.

– Сможешь идти?

Он поморщился от боли и ответил:

– Нет. До карантина я не дойду.

– Ну, Пол…

– Если бы их там не было, сестренка…

– Он прав, – согласился я. – Так нас всех убьют.

– И что делать?

– Ты выдержишь до рассвета, пока эти «чистильщики» уйдут с улиц?

Пол молча посмотрел на нас. Фелисити зарыдала, потому что мы оба знали ответ: он столько не протянет, а образцы нужно доставить в лабораторию как можно быстрее.

– Я пойду.

Они не хотели и слышать об этом, они спорили со мной, кричали на меня. Нет, людей не исправить: после всего пережитого желание ругаться у них не пропало. Я выключил фонарик, и они смолкли на полуслове, пораженные внезапной темнотой. Когда свет снова загорелся, брат с сестрой выглядели почти виноватыми.

– Хорошо придумал, – улыбнулся Пол.

– Я уже сказал, что пойду. Возьму твой рюкзак и отнесу его в карантин; пройду через зоопарк. И пришлю сюда помощь.

Пол кивнул.

– Нет, – твердо сказала Фелисити. – Нам нельзя разделяться. У нас получится. Пол, втроем мы сможем…

– Джесс прав, – перебил ее Пол. – Он пришлет помощь, медицинский вертолет. Я выдержу пару часов, но лучше не задерживайся. Объясни им, куда я ранен.

– Но…

– Фелисити, я отлично знаю Манхэттен. Я смогу.

С этими словами я надел на плечи рюкзак Пола и подтянул лямки. Он не хотел забирать у меня винтовку – пришлось настоять, но Пол все равно вручил мне пистолет, который я засунул за ремень.

– Я быстро. Оставайтесь здесь, но если вдруг вам придется по какой–то причине уйти, то я вернусь сюда с помощью, и буду дожидаться, пока вы не появитесь.

– Мы никуда не уйдем, – заверил Пол и протянул мне прибор ночного видения, который я пристегнул к шлему. Фелисити проводила меня до выхода и обняла на прощание.

– Помощь скоро будет, ждите.

Снег все так же валил, но молнии сверкали гораздо реже, а гром глухо рокотал где–то вдалеке. «Чистильщиков» видно не было. Я побежал на север, останавливаясь на углах зданий и стараясь пересекать открытые пространства одновременно со вспышками молний, когда в приборах ночного видения нельзя ничего разглядеть.

Я остановился на пересечении Пятьдесят седьмой улицы и Мэдисон–авеню. При снегопаде такой силы и речи не могло быть, чтобы найти хоть какие–то следы. В приборе ночного видения все предметы приобретали зловеще–зеленые, неживые очертания.

Зоопарк лежал в восьми кварталах к северо–западу. Таким неспешным темпом, постоянно останавливаясь, чтобы проверить дорогу, я доберусь до арсенала минут через тридцать. Расскажу все майору, и не больше, чем через час, медики придут на помощь Полу с Фелисити. Сколько раз я проходил через этот перекресток, когда направлялся в зоопарк. Магазин Калеба был всего на квартал восточнее. Я должен проверить. Максимум пять минут, они ничего не решают. Загляну, проверю и буду знать, что сделал все возможное.

Рюкзак Пола сначала показался мне совсем легким, но с каждым шагом я все сильнее чувствовал на плечах его вес. Я обязан добраться до места, по–другому нельзя. У меня за спиной то, что умные люди сумеют превратить в антидот, который поможет самым безнадежным Охотникам, который спасет Калеба и тысячи подобных ему, – осознание этого подгоняло меня так же, как и то, что в темном метро ждали помощи двое моих друзей. Я сорвался с места.