Таблица 9. Наличие танков в частях и соединениях 1-й гвардейской армии к 18 сентября 1942 г.

KB Т-34 Т-70 Т-60 Итого 4 ТК 11 38 — 31 80 7 ТК 12 36 — 45 93 16 ТК 11 22 — 37 70 148 тбр 8 2 — 14 24 12 тбр — 22 13 — 35 З тбр — 23 15 — 38 Всего 42 143 28 127 340

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11360, д. 120, л. 13. [186]

Советская историография изрядно набила оскомину жалобами на долю «легких и устаревших» танков. Однако здесь нельзя не обратить внимание на соотношение типов танков в ударной группировке Сталинградского фронта. 46% численности танкового парка составляли легкие танки Т-60 и Т-70, с преобладанием Т-60. Ценность Т-60 в поединках с Pz.III и Pz.IV образца сентября 1942 г. была ничтожной. Кроме того, в запыленном воздухе отказывало и без того слабое вооружение Т-60. В отчете о боевых действиях 45-й танковой бригады 4-го танкового корпуса отмечается: «20-мм пушка ШВАК на танках Т-60 в большинстве случаев в бою не используется, так как после нескольких выстрелов выходит из строя»{96}. Т.е. танк Т-60 фактически становился пулеметной «самкой», причем оснащенный всего одним пулеметом с дисковым питанием. В такой конфигурации танк мог рассчитывать на успех разве что на полях Первой мировой в 1916–1918 гг.

1-я гвардейская армия строилась для наступления в три эшелона. В первом эшелоне было пять стрелковых дивизий, три танковые бригады и танковый корпус (7 ТК). Во втором эшелоне было три стрелковых дивизии и танковый корпус (4 ТК). Наконец, в третьем эшелоне (в резерве командующего армией) была одна стрелковая дивизия и один танковый корпус (16 ТК).

Перенос направления удара не означал пассивности остальных армий к северу и северо-западу от Сталинграда. 24-я армия должна была наступать смежным с 1-й гв. армией флангом. Армия усиливалась 233 и 49-й стрелковыми дивизиями, 246 и 69-й танковыми бригадами. Последние были ее ахиллесовой пятой — бригады были достаточно слабые. 246-я танковая бригада [187] насчитывала на 12 сентября 6 Т-34 и 7 Т-70, 69-я танковая бригада на ту же дату — 4 Т-34 и 1 Т-70. Артиллерийский кулак армии Д. Т. Козлова был поскромнее, чем у К. С. Москаленко. Наступление 24-й армии должны были поддерживать шесть артполков усиления, четыре гвардейских минометных полка (около полусотни М-8 и М-13). Зенитные средства 24-й армии усиливались двумя артполками ПВО (по двенадцать 37-мм пушек каждый). С воздуха наступление Сталинградского фронта поддерживали 118 истребителей, 84 штурмовика и 21 бомбардировщик 16-й воздушной армии.

15 сентября состоялся инструктаж командиров соединений, проводившийся командующим 1-й гв. армией К. С. Москаленко. На совещании также присутствовал Г. К. Жуков. Он не был пассивным слушателем, на этом совещании совместно с Москаленко и Маленковым Жуков давал командирам дивизий советы по проведению грядущего наступления.

В период подготовки операции в штабе 1-й гв. армии был построен макет местности в полосе предстоящего наступления. На этом макете командарм Москаленко ставил задачи командирам стрелковых дивизий и танковых корпусов утром 16 сентября. На этом мероприятии также присутствовал Г. К. Жуков.

О том, как проходило это совещание и что говорил Георгий Константинович, мы можем прочитать в мемуарах П. А. Ротмистрова:

«Заместитель Верховного Главнокомандующего сказал, что войска 1-й гвардейской армии сражались героически, но они могли бы действовать более успешно при условии наилучшей организации боя и взаимодействия между пехотой, танками и артиллерией, а также в звене дивизия — полк — батальон.

— Мы воюем второй год, — продолжал Георгий Константинович, [188] — и пора бы уже научиться воевать грамотно. Еще Суворов говорил, что разведка — глаза и уши армии. А именно разведка у вас работает неудовлетворительно. Поэтому вы наступаете вслепую, не зная противостоящего противника, системы его обороны, пулеметно-артиллерийского, и прежде всего противотанкового, огня. Ссылка на недостаток времени для организации разведки неосновательна. Разведку всех видов вы обязаны вести непрерывно, круглосуточно, на марше и при выходе в районы сосредоточения. — Жуков повысил голос: — Нельзя полагаться только на патриотизм, мужество и отвагу наших бойцов, бросать их в бой на неизвестного вам противника одним призывом «Вперед, на врага!». Немцев на «ура» не возьмешь. Мы не имеем права губить людей понапрасну и вместе с тем должны сделать все возможное, чтобы выполнить приказ Ставки — разгромить вражескую группировку, прорвавшуюся к Волге, и оказать помощь Сталинграду... — Г. К. Жуков тяжело опустился на стул рядом с командармом, [189] что-то тихо сказал ему и, вновь поднявшись, объявил: — Начало операции переносится на сутки, чтобы вы смогли тщательно подготовиться к ней»{97}.

Нет сомнений, что решение отложить наступление дорого далось Жукову. Не далее как 12 сентября он обещал Сталину, что операция начнется 17 сентября. Обстановка в самом Сталинграде настоятельно требовала немедленных и решительных действий. Верховное командование выделило Сталинградскому фронту целый пакет свежих соединений, численностью более 10 тыс. человек каждое. Соответственно, ожидалось радикальное изменение обстановки за счет их ввода в сражение. Сталинградское направление и так было изрядной головной болью для Москвы. Сталинград словно пылесос поглощал танковые корпуса, свежие стрелковые соединения из резерва, с других фронтов и с Дальнего Востока без видимого эффекта.

О том, как было использовано выбитое у Ставки время, повествует, в частности, отчет 7-го танкового корпуса. 16 сентября в полосе наступления была проведена только рекогносцировка командира корпуса с командирами бригад, а затем батальонов. Утром 17 сентября командиры танковых батальонов провели рекогносцировку полосы наступления с командирами рот, взводов и даже танков. Также было уделено время организации взаимодействия танков и пехоты. На каждый танковый батальон корпуса П. А. Ротмистрова было выделено в качестве десантников по одной танковой роте от стрелковых дивизий. Выбитые Жуковым сутки были использованы для тренировок танковых десантов: