– Я понимаю, ваше величество, и не смею вас задерживать, – кивнула Энни.

Король неловко поклонился ей и покинул комнату.

– Я выезжаю на охоту. Со мной небольшая свита. Приготовьте все немедленно! Меня не будет три дня, до крестин, – коротко и отрывисто приказал он дворянам, обступившим его, чтобы поздравить с рождением ребенка.

Эта королевская охота надолго запомнилась егерям. Король, по многу часов не слезая с лошади, носился по лесам и безжалостно истреблял любую дичь, которую удавалось выследить и загнать. К вечеру, весь забрызганный кровью, он уходил в свой шатер и напивался там, чтобы утром вновь начать беспощадное истребление лесной живности. Туши добытых животных оставались гнить на полянах; трава становилась красной, а воздух лесной чащи напитывался душным запахом крови и разложения.

«Славно отметил наш Генрих рождение дочери», – шептались егеря.

Часть 9. Расплата

Маленькая принцесса Елизавета сидела на мягком пушистом ковре в комнате своей матери и играла с забавными игрушками, подаренными ей.

– Мама, – спросила вдруг Лизи, – а папа добрый?

– Он – король, – ответила Энни, слегка нахмурившись.

– Но он добрый? – продолжала допытываться девочка.

– Видишь ли, милая, король не всегда может быть добрым, – сказала Энни. – Ведь в государстве живет много разных людей, и среди них есть злые нехорошие люди. Государь не может быть добрым со злыми людьми.

– А священник говорит, что надо быть добрым со всеми, – не унималась Лизи.

– Да, конечно, это так. Но король бывает иногда просто вынужден быть злым. Хотя я бы лично предпочла отказаться от короны, чем причинить вред кому-нибудь, – непоследовательно призналась Энни.

Лизи немного подумала, а потом продолжила разговор:

– А я стану королевой?

Энни вздохнула и обняла дочь.

– Тебе хочется стать королевой? Поверь мне, в этом мало радости. Кроме того, тебе сложно будет занять престол: если даже у тебя не появится братик, то все равно королевой станет Мэри, а не ты.

– Да, она – взрослая… – протянула Лизи и спросила: – А где ее мама?

– Ее мама уехала из Лондона, а после умерла, – неохотно пояснила Энни.

Лизи снова задумалась.

– Но, значит, у Мэри есть только папа, и у меня есть тот же папа, а еще у меня есть мама, а у Мэри мамы нет, – почему же Мэри станет королевой, а не я?

– Но она гораздо старше тебя, – напомнила Энни.

– Да, она взрослая… – повторила Лизи. – Но она злая и глупая.

– Нехорошо так говорить о своей сестре, да и вообще о ком бы то ни было, – сказала Энни. – Злословие – это грех.

– Прости, мамочка, – Лизи прижалась к ней.

– Избегай грехов, милая. Горе тому, через кого они входят в мир. Отмщение от Бога ждет грешников и на этом, и на том свете, – Энни погладила дочь по голове.

– Мам, – спросила Лизи, выждав немного, – а как же Бог за всеми углядит? Людей-то много, а он один?

– Какая ты глупенькая! А считаешь себя умнее Мэри! – рассмеялась Энни. – Неужели священник не говорил тебе, что Бог всемогущ и всеведущ, и все наши дела и помыслы ему известны?

– Говорить-то он говорил… – с сомнением сказала Лизи.

– Тсс, я слышу шаги короля. Он идет сюда, – перебила ее Энни. – Пожалуйста, поклонись ему, как следует, и называй его «ваше величество».

Генрих, хромая, вошел в комнату.

– Здравствуйте, моя милая, здравствуйте, ваше высочество, – поздоровался он с женой и дочерью. – Бог мой, какая сырая погода, – моя нога ноет и ноет, и не дает мне покоя! – Генрих уселся в кресло, сбросив на пол подушку, на которую осторожно пристроил свою больную ногу.

– Вы погрузнели, ваше величество. Вам бы надо несколько ограничить ваше питание, – сказала ему Энни.

– При чем тут питание? – поднял брови Генрих. – Я вам про одно, а вы – про другое! Я ем не больше остальных… Так, ваше высочество, а вы что делали? – спросил он Лизи.

– Я играла в куклы, ваше величество, – поклонилась ему принцесса.

– В куклы? Очень мило, – рассеянно сказал Генрих и прибавил, обращаясь к жене: – А она прекрасно говорит, четко произносит слова. Удивительно. Помнится, Мария в ее возрасте почти ничего не говорила, только мычала что-то нечленораздельное. Да, Елизавета делает большие успехи…

Наступила тишина. Энни стояла перед королем, глядя себе под ноги, а он рассматривал гобелен на стене, будто видел его в первый раз. Лизи, ухватившись за руку Энни, переводила взгляд с отца на мать, пытаясь понять, почему они молчат.

– Вы не оставите нас, ваше высочество? – внезапно произнес Генрих так громко, что Лизи вздрогнула. – Мне надо потолковать с королевой наедине.

На лице девочки промелькнуло странное выражение, и она, не забыв присесть в поклоне, выскочила из комнаты.

– Да, умная девочка. Но – девочка! – пробурчал король, посмотрев ей вслед. – Я хотел спросить вас, моя милая, нет ли у вас признаков беременности? У вас, вроде бы, случилась задержка? – в голосе Генрих прозвучала надежда.

Энни смутилась и покраснела.

– Нет, ваше величество, все восстановилось. Обычные женские дела. Я не беременна, – сказала она.

Генрих насупился.

– Я не понимаю, что у нас происходит. Отчего вы не можете зачать от меня мальчишку? Я, кажется, регулярно исполняю свой супружеский долг, и осечек у меня не бывает. Почему вы не родите мне сына?

– Видно, Бог этого не хочет, – ответила Энни, мельком взглянув на побагровевшего короля.

– Отчего бы Богу этого не хотеть? – сдавленно произнес тот, сдерживая гнев. – Разве я не очистил нашу веру от примесей и наслоений, разве не засияла она в первозданном блеске и величии? Нет, моя милая, у меня возникает такое ощущение, что это не Бог, а вы,