Регулирование не просто постоянно терпит поражение; оно просто не может работать. В чем оно преуспевает, так это в ослаблении компаний – принуждая их тратить время и деньги на соответствие правительственным постановлениям, вместо того, чтобы приносить пользу клиентам и акционерам. Мы должны избавиться от регулирующего государства не потому, что хотим произвола неуправляемого бизнеса над гражданами (такого не может случиться), но как раз потому, что мы хотим, чтобы бизнес полностью сосредоточился на удовлетворении потребностей граждан.

Покойный британский писатель Джеффри Бокка написал много разных произведений, в том числе биографию Уинстона Черчилля, книгу о гедонистическом образе жизни в Европе под названием «Бикини Бич: Ривьера» и даже книгу о современной американской трагедии «Убийство Дж. Ф. К.».

Бокка также прожил некоторое время в Москве в десятилетия, предшествующие падению коммунизма. В результате получилась очаровательная книга о его жизни в советской России, которую он назвал «Московские сцены». Если хотите по-настоящему прочувствовать рутинный труд и бедность, которые определяли общественный уклад в странах, лишенных рынков, торговли и права на собственность, книга Бокка вам как раз подойдет.

Вот очень показательное описание похода в ресторан из книги «Московские сцены»:

Затем между клиентом и официантом начался спор, который шокировал бы любого, кто привык ходит в рестораны там, где правит рынок. Бокка хотел борща, но угрюмый официант продолжал настаивать, чтобы он заказал икру. Посовещавшись с коллегой и спросив у него, обслуживать ли капризного клиента вообще, официант почти приказал ему заказать котлету по-киевски, несмотря на то, что Бокка хотел говяжье филе. Официант, в описании Бокки, вел себя как тип, вышедший из исправительного учреждения; впрочем, он мог им и быть, поскольку обслуживание столиков в этом антиутопическом обществе было самой низкооплачиваемой и непрестижной работой{197}.

Бокка так и не получил еду, которую просил, но описание этого визита может многое рассказать о чудесах торговли. Кроме него за соседним столиком сидела симпатичная пара. Они принесли с собой в ресторан «дворники», щетки-стеклоочистители, – весьма любопытно. «Дворники» служили символом высокого социального статуса в Москве. Они означали, что у вас есть машина. А «дворники», оставленные на автомобиле, были легкой добычей для воров{198}.

В капиталистической и даже в смешанной экономике люди производят, чтобы потреблять. Но в СССР, когда работники производили что-то ценное, им нечего было покупать взамен. В стране было очень мало «излишков торгового баланса», что всегда восхваляют экономисты, но не было и «дефицита торгового баланса», чего экономисты не одобряют. В СССР не было дефицита торгового баланса, потому что нечего было покупать. Полки в государственных магазинах были практически пусты.

В 1970-е гг. американцам пришлось столкнуться с очередями за бензином, что было результатом правительственного контроля цен на него, но жизнь здесь была райской по сравнению с жизнью в СССР, где очереди стояли за всем. В 1976 г. Хедрик Смит писал в своей книге «Русские», которая проливала свет на жизнь в Советском Союзе: «Вообразите (очереди за бензином) везде, все время, и вы поймете, что советский шопинг – это как круглогодичная предновогодняя суматоха»{199}.

Американцы в 1970-е гг. носили джинсы, чтобы выглядеть нарочито небрежно и даже бедно. В Советском Союзе джинсы были признаком достатка и, если перевести в доллары, продавались на черном рынке по $106 за пару (тогда это были большие деньги){200}. Сатирик О'Рурк предположил, что ужасно пошитые болгарские джинсы больше, чем что-либо еще, приблизили окончание холодной войны.

Забавно, что у русских как раз очень хорошо получается экономить и накапливать сбережения. Смит имел доступ к информации, что сбережения в СССР выросли с 91 млрд руб. в 1975 г. до 165 млрд руб. в 1981 г.{201} Но в отсутствие действующего рынка не происходило перераспределения денег от тех, кто их накапливал, к предпринимателям. Русские ничего не могли сделать со своими сбережениями и не получали никакой награды за свои дисциплину и благоразумие. Максимум на что они могли надеяться, это поехать за границу и что-нибудь там купить.

Британский дипломат Нигель Блумфилд рассказывал Смиту, что русские за пределами своей безрадостной страны, «распрямлялись как сжатые пружины, давая себе волю в магазинах, которые были для них рогом западного изобилия». Вместо того, чтобы путешествовать и осматривать достопримечательности, «русские возвращались донельзя нагруженными новыми платьями, брюками, туфлями, рубашками, радиоприемниками, всем, чем только можно»{202}. Советские люди стремились попасть за границу не только для того, чтобы относительно свободно вздохнуть, но и для того, чтобы походить по магазинам. Приехав домой, они могли продать эти товары по гораздо более высоким ценам своим менее привилегированным соотечественникам, у которых были деньги, но некуда было их тратить.

Чтобы увидеть драму советских потребителей во всей красе, можно просто посмотреть фильм с участием Робина Уильямса «Москва на Гудзоне» (1984 г.) про русского музыканта, который сбегает в США в универмаге Bloomingdale's на Манхэттене. В начале фильма он идет через супермаркет, полки которого заставлены товарами. Привыкший к пустым полкам магазинов, которые были нормой в Советском Союзе, посетитель от избытка чувств падает в обморок.