– Какой именно разницы, Эраст Петрович?

Воспитатель дошёл до двери, когда его настиг мой вопрос, и остановился, держа её чуть приоткрытой.

– Хельги ещё ребёнок. Взрослый, вздорный и глупый, как большинство детей в его возрасте. К тебе так никто не относится. Те, кто выживает в битвах войны на уничтожение, те, кто может дать отпор отряду ликвидации темного клана, достойный отпор, стоит заметить, те, кто готов не менее достойно встретить свою смерть… в наших глазах они перестают быть детьми. С вами мы ведём себя как равные. Запомни это, – сказал он, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь, оставив меня в одиночестве.

– Ну и что ты понял, бестолочь? – тут же поинтересовался у меня дед, стоило только воспитателю выйти.

– Со мной считаются. Это приятно, – сказал я, на самом деле испытав некую гордость за себя.

– Так я и думал. Не пыжься так сильно, а то от самомнения лопнешь. Равного уважают, но и спросят, если что, больше, чем с ребенка. Уяснил? – с грустью в голосе проговорил дух предка и замолк, погрузившись в какие-то свои размышления. – Вижу, ты уже размялся. Это прекрасно. Приступим. Покажи мне, чем ты собираешься блокировать удары ветерана на дуэли…

* * *

Еще через сутки выматывающей гонки, в которой я безуспешно пытался наверстать упущенное, я сдался и, вспомнив цитату, без колебаний позвонил единственному человеку, без сомнений знающему, как именно помочь мне в сложившихся условиях.

– Лёха! Добрый вечер, не помешал?

– Не помешал, Ронин, не помешал. Чем обязан высочайшему соизволению вашей милости снизойти до нас, грешных? – ответил мне заспанный до возникновения зависти к дрыхнущему и немного хриплый голос старосты.

– Не паясничай, тебе не идёт. Как, впрочем, и классовая ненависть. Я по делу звоню, – съязвил я в ответ, в очередной раз поражаясь тому, каких успехов добился этот человек на поприще болтологии, ибо располагать к себе он умел, как никто другой.

– Дело… – заинтересованно протянул Лёха. – И у меня будет в нем свой маленький гешефт? Хочу долю! Не меньше пятидесяти процентов.

– С удовольствием поделюсь с тобой гранитом науки. Зубы будем ломать вместе, раз уж тебе так хочется.

Моя подколка окончательно пробудила захохотавшего мне в трубку старосту и, видимо, подняла его на ноги, потому что на заднем фоне ожесточенно зашуршала льющаяся вода и он прокричал:

– Ты вообще где сейчас? Если в общаге, то я подтянусь минут через двадцать.

– Принято, Сокол. Только пиво не бери, алкаш несчастный, не до него сейчас, – ответил я и торопливо отключился. Кажется, задумка имеет шансы на успех, а значит, я не ошибся в этом человеке.

Спустя означенное время эта энергичная помесь электровеника и человека с шилом в заднице уже расхаживала по квадратам пустынной комнаты, озадаченно гремя пакетом с пивными бутылками. Пиво он всё-таки взял, да ещё и в гражданку переоделся, вторично за день вызвав лёгкое чувство зависти – все эти дни я проходил в казённой одежде, выдаваемой школой, потому что заехать за вещами на квартиру Гены и Аллы, откровенно говоря, не хватило духа. Все же я был виноват перед ними, и поэтому смотреть им в глаза пока было немного боязно и очень стыдно. Особенно за пьянку…

А Лёха нарядился так, как будто на всю ночь собирался в клуб – танцевать до упада и первых солнечных лучей. Лёгкий костюм из дорогой ткани с шелковым шитьем сидел на этом мелком щеголе как влитой, остроносые туфли вопили об английском качестве, а запонки в манжетах рубашки тускло подмигивали блеском бриллиантов. Дорого, внешне скромно и без понтов, как и полагалось человеку его происхождения и статуса. С этим у Сокола, кстати, всё оказалось не так просто…

Бастардов не любили никогда и нигде, даже в супердемократичных САСШ. Как всегда это бывает, существовала разница между признанными и непризнанными бастардами, а Алексей принадлежал именно к последней категории, при этом постоянно общаясь с отцом-аристо на короткой ноге.

Вся забавность нынешнего положения старосты состояла в том, что местное, читай подростковое, Дворянское собрание единогласным решением приняло его в свои ряды и даже избрало председателем. На решение подростков повлиял прилюдный визит отца к внебрачному сыну, их тёплый разговор, отеческое отношение знаменитого графа Васильева и то, что всего год назад Алексей успешно защитил ранг учителя на ежегодных испытаниях. Будущий виртуоз точно не останется без герба, поэтому вопрос о наличии дворянского достоинства у парня был скорее просто вопросом времени. Решение ребят было дальновидным и просчитанным – подростки успели набраться в семьях кое-какого опыта и сделать правильные выводы.

– Ты живешь как спартанец, Лео. У тебя в больничной палате больше мебели стояло. Что за показная скромность? – задал он наконец так мучивший его вопрос и расплылся в широкой улыбке.

– Мне хватает, Алексей. Ничего лишнего, что могло бы отяготить моё существование. А вот в чем я испытываю серьезную нужду, сообщу тебе по дороге, – ответил я ему, накидывая шинель поверх школьного мундира.

– По дороге куда? Мы куда-то идем?

– Едем. Ты меня отвезешь в город, – безапелляционно заявил я и подхватил ничего не понимающего старосту под локоток. – Не боись, следующее покушение не скоро, так что тебя не зацепит…

Алексей заметно погрустнел, словно его расстроила эта новость, и только громыхнул бутылками в пакете:

– А это куда девать? У тебя вон даже холодильника не стоит.

– А я тебе что говорил, алкаш? Пошли, в сугробе закопаем, на крайний случай. Времени мало, надо много куда успеть.

– Эксплуататор из тебя получается отличный. Вот что значит порода… – завистливо вздохнул Леха, увернулся от подзатыльника и, захохотав, убежал от меня по коридору. – Сколько тебя можно ждать?

Горько вздохнув и покачав головой, я запер дверь на ключ и пошёл вслед за ним, мысленно удивляясь тому, как в этом человеке сочетаются его таланты и детская несерьезность.

Дэй Луэн, глава клана Луэн, раздраженно осмотрел собственные руки, пытаясь понять, что же именно с ними не так, если в последние полгода из них всё буквально так и валится. Осмотр ни к чему не привел: руки оставались привычными и не более, всё те же, узловатые в суставах, сильные, с поступающими сквозь пергаментную кожу жилками и венами. Всё как и должно быть у старика почти семидесяти лет от роду. И тем не менее что-то шло не так, как должно было…

Одно из лучших подразделений полностью погибло в родовой войне, лишив его троих учителей и полусотни ветеранов. Троих учителей! Таких потерь клан не помнил даже во времена междоусобных войн. Лучший из ликвидаторов малого звена отправился на задание и не вернулся, сгинул в снегах далекой Сибири.

Дэй уже пожалел о том дне, когда связался с японцем, лившим ему в уши сладкий мед лести и уговоров, поддался на хорошую цену и долю в добыче, которую сам же и упустил. Все сложилось не так, как должно было. Но время для сожалений уже прошло. Обусловленный традициями контракт, вроде бы исполненный вплоть до последней буквы, вновь лежал на столе главы темного клана, требуя завершения.