Роран заметил, как через весь лагерь к нему, прихрамывая, быстро идет широкоплечий человек в синей тунике, опираясь на обломок копья, как на посох. У него была густая длинная борода, усы над верхней губой были тщательно сбриты, а под носом поблескивали капельки пота — то ли от жары, то ли от боли в ноге.

— Это тебя зовут Молотобоец? — спросил бородач.

Роран буркнул в ответ нечто утвердительное. С трудом разжав пальцы, он сунул руку за пазуху и передал Бригману потрепанный кусок пергамента с приказами Насуады.

Бригман, нажав ногтем большого пальца, сломил восковую печать и углубился в чтение. Прочитав послание, он посмотрел на Рорана с деланным равнодушием и заявил:

— Мы давно тебя поджидаем! Один из заклинателей, которых Насуаде удалось приручить, связался со мной и сообщил, что ты выехал четыре дня назад. Только я не думал, что ты прибудешь так скоро.

— Да, это было непросто, — кивнул Роран.

Бритая верхняя губа Бригмана изогнулась в улыбке.

— Да уж, непросто… Тут я не сомневаюсь. — Он вернул Рорану пергамент. — Ладно, люди готовы последовать за тобой, Молотобоец. Вообще-то мы как раз собирались западные ворота штурмовать. Может, ты сам эту атаку и возглавишь? — Вопрос прозвучал, точно удар острого кинжала.

Мир, казалось, покачнулся, и Роран, чтобы не упасть, снова ухватился за луку седла. Он сейчас слишком устал, чтобы вступать с кем бы то ни было в словесный поединок, да и вряд ли мог бы с достоинством такой поединок выдержать.

— Прикажи отложить штурм еще на день, — сказал он.

— Ты что, совсем мозги утратил? Как это — отложить? Так мы никогда этот город не захватим! У нас все утро ушло на подготовку, и я не намерен сидеть тут и ковырять в носу, пока ты будешь отдыхать да отсыпаться. Насуада рассчитывала, что с осадой будет покончено за несколько дней, и, клянусь Ангвардом, я это сделаю!

Тогда Роран, стараясь говорить как можно тише, чтобы никто, кроме Бригмана, его не услышал, хриплым шепотом сказал, глядя Бригману прямо в глаза:

— Ты прикажешь своим людям подождать, иначе я велю связать тебя по рукам и ногам и высечь за невыполнение приказа. Ясно тебе? Я не намерен идти на штурм, пока немного не отдохну и не разберусь в ситуации.

— Ну и дурак же ты! Это же…

— Если ты сам не в состоянии придержать свой язык и поступать, как тебе предписано, то я могу прямо сейчас тебя этому поучить!

Ноздри Бригмана гневно затрепетали.

— В таком-то состоянии? Да тебе это попросту не удастся!

— Ошибаешься. — Рорану и впрямь хотелось проучить этого типа, хотя он и не очень-то представлял, как ему удастся с ним справиться, но в глубине души знал, что сумеет это сделать.

Бригман, казалось, боролся с собой.

— Ладно, — бросил он. — Нехорошо выйдет, если люди увидят, как мы тут в грязи возимся. Я согласен подождать немного, раз ты так уж этого хочешь, но учти: я за эту задержку отвечать не намерен! Теперь уж за все в ответе будешь ты сам.

— Как и всегда, — прохрипел Роран — горло у него жутко саднило. — Как и ты будешь в ответе за то безобразие, которое ты тут устроил вместо нормальной осады.

Бригман помрачнел, и Роран понял, что неприязнь Бригмана к нему только усилилась и, пожалуй, превращается в ненависть. Он даже пожалел, что ответил ему так резко.

— Твоя палатка вон там, — сказал ему Бригман и ушел.

…Было еще раннее утро, когда Роран проснулся.

Сквозь стенки палатки просачивался неяркий свет, и настроение у него разом поднялось. На мгновение ему показалось, что заснул он всего несколько минут назад, но понял, что чувствует себя слишком бодрым и полным сил, чтобы отдых был столь коротким.

Роран тихо выругался, злясь, что позволил себе проспать целый день: столько времени коту под хвост!

Отшвырнув в сторону тонкое одеяло — собственно, в теплом южном климате другого одеяла и не требовалось, особенно если учесть, что спать он повалился, так и не сняв ни одежды, ни даже сапог, — Роран попытался сесть, и тут же у него вырвался сдавленный стон. Казалось, все его тело выкручивали и рвали на куски. Он снова упал на постель, задыхаясь и с отчаянием глядя в матерчатый потолок палатки. Постепенно резкая боль затихла, как бы рассыпавшись на множество более мелких болей — и некоторые были достаточно острыми, чтобы Роран опасался совершать столь резкие телодвижения.

Несколько минут он собирался с силами, потом аккуратно перекатился на бок и сбросил ноги с лежанки. Рорану пришлось перевести дыхание и только потом предпринять следующую вроде бы несложную попытку: встать и устоять на ногах.

Наконец ему это удалось. Роран кисло усмехнулся, предвкушая, какой «незабываемый» денек ему предстоит. Когда он вышел из палатки, остальные были уже на ногах и ждали его, хотя и выглядели не менее измученными и потрепанными. Движения у всех были такими же скованными, как и у него. Они обменялись приветствиями, и Роран спросил, указывая на перевязанное предплечье Дельвина, которого полоснул ножом хозяин одной таверны:

— Ну что, боль утихла?

Дельвин только плечами пожал:

— Ерунда! Я вполне готов сражаться, когда будет нужно.

— Это хорошо.

Роран посмотрел на встающее солнце, подсчитывая, сколько часов осталось до полудня, потом сказал:

— Давайте пройдемся.

Начав с центра лагеря, Роран провел своих товарищей по каждому ряду палаток, осматривая, в каком состоянии пребывает войско и какое вооружение имеется в наличии. Время от времени он останавливался, задавал кому-то один-два вопроса и шел дальше. Люди по большей части выглядели уставшими и отчаявшимися, хотя Роран заметил, что у многих явно поднялось настроение при виде нового командира.

Прогулка по лагерю завершилась на его южном краю, как и планировал Роран. Там он с товарищами остановился, глядя издали на впечатляющие крепостные стены и башни Ароуза.

Город был выстроен как бы в два этажа. Первый «этаж» был низкий и раскинулся довольно широко, как раз здесь сосредоточена была большая часть жилых строений. Второй «этаж» был куда меньше и занимал верхнюю часть высокого, но довольно пологого холма, являвшего собой самую большую высоту на много миль окрест. Оба городских уровня были окружены стеной. Во внешней стене виднелись пять ворот: двое из них выходили на дороги, ведущие в город, — одна на северную, вторая на восточную; трое других ворот были помещены над каналами, вода в которых текла с юга на север, к бурному морю, простиравшемуся сразу за северной границей Ароуза.

«По крайней мере, здесь хоть рва с водой нет», — думал Роран.

Ворота, выходившие на северную дорогу, были изувечены ударами стенобитных орудий, а земля перед ними вся изрыта. Роран сразу понял, что там шла жестокая битва. Три катапульты, четыре баллисты, устройство которых было ему знакомо еще со времен плавания на «Крыле дракона», и две полуразвалившиеся осадные башни так и торчали у внешней стены города. Возле них виднелась кучка людей. Они спокойно курили трубки и играли в кости, расстелив на земле куски кожи. Осадные устройства даже издали выглядели чрезвычайно убогими по сравнению с мощными стенами города.