— Вась?

— Что, Вась?! — шиплю на него, откровенно злясь на собственную глупость.

Какая же идиотка! А? Весь романтический флёр вмиг испарился.

— Вот скажи мне, Гордеев, тогда зачем это всё? — обвожу руками пространство вокруг. — Цветочки, ресторан? Что ты затеял? В очередной раз, спор, да?

— Какой спор? — натурально удивляется гад.

— С Ангелочком, на дне рождения, запамятовал что ли? — прячу боль за кривой и ехидной улыбкой.

— Блять! И в этом успела подосрать, — хватается за голову.

— Слушай, Гордеев, имей совесть! За столом и в приличном месте, будь добр выбирай выражения, — цежу сквозь зубы менторским тоном.

— Ты ли это, Хрю-хрю, — напоминает о нашем памятном ужине сабами в фудкорте Гудвина.

Сразу видно, деньги у человека есть, а вот с манерами — беда-а. На нас уже многие смотрят.

— Не смешно!

— Ладно, Василиса, я понял-понял, шутка не зашла, — хватает меня за ладошку, предугадывая возможный побег в попытке задержать на месте. — Как же сложно-то всё! Так, успокойся и послушай, ладно. Это был дурацкий вечер, дурацкий день рождения и моя дурная сводная сестрица, но благодаря ей мы и встретились.

— И благодаря ей расстались, — резюмирую я. — Я в курсе, что вы что-то там между собой не поделили, взяли паузу в отношениях, а я стала буфером для вашей дальнейшей страстной жизни. Эдакой встряской, я поняла…что вы так развлекались.

— Что за бред? — возмущается, главное. — Чертик, все совсем не так!

— А как?

— Я сразу же обратил внимание на тебя, а Ангелина…Ей это не понравилось.

— Мне бы тоже не понравилось, если бы мой парень заглядывался на других девчонок.

— Только я не был парнем Ангелины, как ты не поймешь?! — снова повышает тон Гордеев.

— Попроси счет, я наелась, — устало складываю локти на стол и склоняю голову.

— Вася не дури.

— У тебя все дурные, ты один умный, смотрю. Сделай, как прошу, и поговорим на улице. Тут явно не место для подобных разговоров.

— Хорошо, хорошо. Прости. Подожди немного, ладно?

Немного погодя, расплатившись, он вывел меня на улицу.

— Чертик? — пытается приобнять.

— Не называй меня так! — дергаю плечо, смахивая его руку.

— Тебе же нравилось.

— Разонравилось. Взбаламутил всех чертей во мне уже, хватит! — констатирую нервно.

— Хорошо, как скажешь, Вася. Прогуляемся?

— Спустимся к фонтану лучше, — показываю на лестницу и устремляюсь вниз по ней не дожидаясь Гордеева.

Усаживаюсь на мраморный парапет, наблюдая как Егор усаживается рядом.

Надо уже завершить этот утомительный вечер откровений, просто заставить себя пережить это. Тут хотя бы шум воды скроет наши вопли, если что.

— Прости, я идиот. Но помнишь, я тебя предупреждал, что не вру. Теперь жалею. Лучше бы я нарушил свои принципы и не испортил сейчас все.

— Да ладно, что тут портить? Кто я такая, чтобы меня искать еще? — кривлюсь в попытке скрыть слезы.

Вот же, размазня жалкая.

— Прекрасная моя, не плачь, пожалуйста, — схватил меня все-таки он и прижал к своей груди, беспорядочно целуя макушку. — Прости меня дурака, а? Маленькая моя. Черт!!! Не искал я тебя, думал ты с Ильей. Знаешь, как я сам об этом жалею?

Чем больше слушаю его, тем больше плачу, уткнувшись в ворот мужской рубашки. Даже не плачу, реву. Водопад Ниагара открылся, идтицкая жизнь.

Все. Поток самобичеваний иссяк. Это и так сверхнорма для Гордеева. Ехидничать он горазд, а вот признавать свои косяки и ошибки, тут большая проблема. Это я поняла практически сразу, впору нашей короткой совместной жизни. Гордеев, одним словом. Под стать своей фамилии. И "Прекрасная" из его уст совсем не комплимент. Так, ирония-намёк о небезызвестном сказочном персонаже.

А потом словно отключили меня. Помню, ревела-ревела. И все, а дальше провал. Теперь оказывается, у собственного дома нахожусь, а как здесь очутилась, даже не заметила.

— Вась, давай начнем все сначала? — слышу хриплый шепот Егора.

— А? — вскидываю голову.

Егор

— Гордеев, на выход! — слышу щелчок открываемого замка камеры.

Интересно, что на этот раз? Допрос или встреча с адвокатом?

Василису уже не жду. Хватит, обождался уже.

Я много раз набирал её номер, который помнил наизусть, когда мне давали такую возможность. Длинные гудки и молчание. Тягомотное и неприятное.

Неверие, досада, непонимание. Там было много стадий. От отрицания, до смирения.

Да и Ангелина уже четко все в прошлый раз пояснила.

«Не придет она, Егорка. Нахрена ей муженек уголовник? Не дрейфь, милый. Я тебя не брошу, потому что ты хороший», — привычно-цинично ворковала сестричка, откровенно раздражая своими подъё*ками. «На, вон, подпиши согласие на развод».

Это был последний рубеж. Все, Фенита-ля-комедия. Так и присел обратно, то ли неверующе, то ли обреченно посмотрев на протянутые листы.

А-а, в бездну! — с психа подписал сраные бумажки и отшвырнул подальше от себя.

***

Меня взяли прямо на выходе из офиса. Так неожиданно скрутили, что даже телефон, который держал в руках, выпал.

Что-о?! Наркотики? Какие, накуй, наркотики?!!!

Потом мне намекнули, все замнут, если кто-то от кое-чего откажется.

Интересно девки пляшут. Смешно. Мой успешный стартап кому-то спать не даёт? Да ну?! Я ж только начал раскручиваться на пару с бывшим сокурсником, вложив все средства от продажи квартиры, оставшейся после смерти матери.

Оказалось, речь шла не о моем мелком куске пирога, а папашином, что гораздо крупнее.

И тут подгадил бать.

Папаша что-то мутил, с кем-то решал и договаривался. Адвокат успокаивал. Геля навещала.

Я многое передумал за эти два месяца, пока сидел. Выжигая последнюю веру в людей и справедливость.

Что на этот раз? Что, под суд уже?

Отпускают? Реально? Стоило только смириться.

Адкокатишка тут как тут. Что-то ободряюще говорит, подсказывает, что подписать, деловито переговаривается с сотрудниками.

Вменяли сбыт, а отделался адмистративкой. Что только не бывает, да, в российской действительности. «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло», проговариваю про себя.