– Это не повод для убийства! – выкрикнули из толпы.

Фатима повернулась, пытаясь найти источник голоса. Заговорил еще один человек:

– Мы страна законов!

– Для убийства идолопоклонников нет причин! – раздался третий выкрик.

– Или иностранцев! – сказал другой. – Мы не убиваем тех, кто не идет на нас войной!

Больше голосов. Даже споров. Они разгорались в толпе тут и там. Один старик цитировал хадис ненасилия группке юношей, которые, хоть не соглашались, слушали с уважением. Другие, похоже, собирались уйти, возвращаясь домой. Фатима подняла голову к самозванцу с триумфом в глазах. Если он считал, что сможет укрыть свои преступления покровом праведности, он жестоко ошибался. «Твой ход», – подумала она.

– Против вас уже ведут войну, – прогремел самозванец, перекрывая гомон. Он подождал, пока снова установится тишина и взгляды вернутся к нему. – Они не сказали вам, что эти чужаки совершили кражу. Воровали у нашей земли все, что могли. Они хотели отнять то, что ваше по праву, сделать себя новой силой. Они хотели разложить нашу страну, развратить ваших детей, унизить наше общество – используя мое имя и извращая мое учение ради своей алчности! Их целью было ослабить Египет, снова сделать его вассалом западных сил! Отдать нас во власть тех самых тиранов, от которых мы сбежали!

Новые ахи. И искренние взгляды тревоги. Фатима нахмурилась. К чему он ведет?

– Скажи нам! – прокричал кто-то. – Кто мог это сделать?

– Те самые люди, что отправили вас в трущобы, – ответил самозванец. – Те, кто называет себя вашими лидерами. Кто сидит в правительстве. – Его рука взмыла, указывая на Фатиму и ее эскорт. – И они знали! Эти власти, что должны вас оберегать, они позволили свершиться этому надругательству! Почему? Потому что Английский Паша был с богатыми, с могущественными, с теми, кто использовал свое влияние, чтобы купить молчание ваших политиков, даже заставить молчать ваши газеты, оставляя вас в темноте!

Он утих, позволяя словам уложиться в головах. И, к огорчению Фатимы, было видно, что многие прислушались. Он убедил не всех, но они готовы были продолжать слушать.

– Предатели! – Ей показалось, что это один из юношей. Крик быстро подхватили, толпа загудела, как осиный рой.

– Предатели! – воскликнул самозванец в унисон. – Предатели в союзе с идолопоклонниками и англичанами, сговорившиеся позволить чужакам пустить корни на нашей земле! Чтобы погубить мой труд по освобождению Египта! Так что да, я сжег их! Я позволил огню их поглотить! Чтобы положить конец их замыслу захватить нашу землю и заковать нас в цепи!

В ночи разнесся хор одобрения.

– А вот это и правда неплохо, – признал Асим. – Надеюсь, у тебя готов ответ?

– Конечно, он у нее готов, – сказала Хадия. Ее глаза нервно забегали. – Он же готов, так ведь?

Фатима сжала челюсти. Все пошло не так, как она планировала. Она получила признание, но самозванец превратил его в медаль почета. И приплел совершенно смехотворный заговор. Египетское правительство – часть плана по превращению страны в колонию Британии? Абсурд! Однако она видела, что это задело за живое людей, у которых было мало оснований доверять властям. Некоторые в толпе выглядели по-настоящему шокированными, даже встревоженными. Он играл в опасную игру, очень опасную. К счастью, не всех увлекла его речь. На многих лицах отражался открытый скептицизм. Некоторые даже бросали взгляды в ее сторону, ожидая, словно подталкивая ее дать достойный ответ. Ну, пришла пора для настоящего шоу.

– Сними маску! – закричала она. Голос прорвался сквозь экзальтацию, которая медленно угасла. – Аль-Джахиз никогда не носил маску. Он никогда не скрывал свое лицо от последователей, будто преступник или грабитель. Так почему бы ему носить маску теперь? Люди, что прячутся под масками, делают это, чтобы скрывать свою ложь. Если ты великий аль-Джахиз, сотвори это чудо. Сними маску. Покажи, кто скрывается под ней.

В толпе воцарилась потрясенная тишина, а затем послышался голос: «Да, сними маску!» За ним последовал другой: «Покажи лицо! Сними маску!» Фатима позволила себе почти незаметную улыбку, когда зазвучали требования. В этом были все каирцы. Они тебя слушали. Но если ты хочешь, чтобы за тобой следовали, если хочешь их доверия, они должны чувствовать, что тебя знают. Им нужно заглянуть в твои глаза и понять твое сердце. Маска была хорошим приемом. Но многие люди пришли на митинг скорее из любопытства. Она ухватила это любопытство и хорошенько его встряхнула.

– Что же так долго? – насмешливо спросила следователь. – Или этот подвиг аль-Джахизу не по силам? Или у тебя лучше получается толкать речи? Моя мама всегда говорила, что под приятной и скромной внешностью часто скрывается катастрофа. Может, ты прячешь катастрофу под этой маской? Может, твои глаза выпучены, как подразумевает твое имя? – Взрыв смеха. Еще одна черта каирцев: только дай им причину – и ты можешь стать посмешищем, предметом колкостей, которыми обмениваются на улицах и в кофейнях.

– Давай же, великий шейх, – добавила Фатима для верности. – Сними свою маску!

Самозванец выставил руку, снова призывая к тишине:

– Я никогда не называл себя шейхом, – ответил он своим мягким голосом. – Этот титул ты мне приписала. Я лишь обнажаю истину. Я говорю об этих истинах тем, кому нужно их услышать – мусульманам ли, коптам или неверным. Когда я впервые пришел на улицы Каира, я был лишь учителем и никем более. Тем, чье лицо могло затеряться среди других. Я не желал, чтобы мое лицо восстановили, не хотел стать идолом для поклонения для запутавшихся людей. Я не желал, чтобы меня использовали вероломные, дабы сбивать с пути.

Фатима радостно готовила новые издевки. У него не выйдет отговориться.

– Но я понимаю, иногда, чтобы укрепить истину, глаза должны узреть.

Слова на языке Фатимы испарились, когда мужчина совершил немыслимое – поместил пальцы с обеих сторон золотой маски и поднял ее. Охи вокруг ножом рассекли тишину.

Лицо под маской ошеломляло, и ей пришлось совершить усилие, чтобы не отступить. То было угловатое лицо, с острыми выступающими скулами и вытянутое к подбородку. Кожа, что его покрывала, была темной, как у любого суданца, и контрастировала со спутанными кудрявыми волосами с проседью, спадавшими на лоб. А глаза! Это казалось невозможным, но они сияли еще ярче – будто снятая маска обнажила их суровый блеск. Он не мог быть настоящим аль-Джахизом, ее разум попросту не принимал эту вероятность. Но если она когда-либо представляла, как может выглядеть человек из историй и легенд, вернувшийся в их мир, то это было лицо, открывшееся перед ней.

Благоговение, охватившее толпу, было осязаемым, люди разразились восклицаниями: «Это он! Он вернулся! Аль-Джахиз!» Имя подхватили новые голоса, слившиеся в единый хор: «Аль-Джахиз! Аль-Джахиз! Аль-Джахиз!» Если и были еще сомневающиеся, их голоса утонули в самозабвенных криках.

– Это нехорошо, – сказала Хадия.

Фатима оглянулась. Она надеялась сорвать маску с самозванца, доказать, что он жулик. Вместо этого подарила ему признание. У следователя возникло гнетущее чувство, что все это было ловушкой. И она сама в нее запрыгнула.