Не знаю, будет ли В. Карпов подавать в суд или хоть на этот раз последует примеру дворянина Маяковского и моему совету насчет офицерства и газетных гнид. Но вместо старшего товарища к барьеру вышел я. Помоложе всё-таки да и по-зубастей. И хотя, как Карпов, тоже офицер и ветеран Великой Отечественной, имеющий боевые награды, но кто-то должен всё-таки раздавить гадину. Сразу говорю: буду целить прямо в широкомедный лоб. Конечно, с моей стороны это очень жестоко, поскольку дуэлянт из «МК» не только малограмотен, дремуч, но и настолько туп, скудоумен, безмозгл да ещё и нагло самоуверен, что это похоже на хроническую неизлечимую болезнь. Да, жестоко, если он болен, но интересы социальной гигиены требуют: раздави!

При этом читателям, может быть, интересно узнать, что в свое время между мной и Карповым был острейший конфликт. Дело дошло до обращения в суд и в партийные инстанции. И представьте себе соотношение сторон: рядовой член Союза писателей с медалькой «За отвагу» против его первого секретаря, члена ЦК, депутата Верховного Совета да ещё и Героя. Мало того, на страницах «Московской правды» против меня энергично выступили ещё два Героя Советского Союза — Генрих Гофман и Марк Галлай, два Героя Социалистического Труда — Сергей Михалков и Виктор Астафьев да ещё только что испеченный лауреат Государственной премии Игорь Шкляревский. О-го-го… А времена-то были не плюралистические. «Мы в лесочек не пойдём, нам в лесочке страшно»… Но, увы, пришлось идти. Однако, слава Богу, дело кончилось хоть и не полюбовным миром, но все же, как говорится, обе стороны «остались при своих», никто тяжких утрат не понёс, если не считать, конечно, нервы и время… И вот спустя годы я читаю разносные статьи Дейча. Так что ж, ликовать? Нет, братцы, при виде такого бандитского глумления надо отбросить личные эмоции…

* * *

Так вот, морально-интеллектуальный уровень Дейча виден уже в первых строках его новой фальшивки, где он заявляет: «Я с большим пиететом отношусь к академикам». При чем тут академики? А при том, что В. Карпов является почётным членом Академии военных наук. Но позвольте, как можно пиететствовать перед академиками вообще, т. е. перед всеми академиками? Они же такие разные, как, допустим, и писатели. Неужто Дейч не соображает такой простой вещи? Пушкин, например, любил и славил академика Ломоносова, а о другом писал:

В Академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь.

Почему ж он заседает?

Потому что ж… есть.

Дейч продолжает фиглярствовать о своем пиететстве: «А уж перед ветеранами войны и вовсе снимаю шляпу, которую, впрочем, не ношу…» Это — высшая степень доступного ему остроумия. Я готов, Дейч, отмусолить вам в виде премии за такое достижение тысячу евро, которых у меня нет. Заходите…

Но как бы то ни было, он дальше всё-таки пишет, что «ветераны заслуживают самых высоких и добрых слов». Прекрасно! Но, позвольте, мы уже слышали его «высокие и добрые слова» о старике-ветеране Карпове и его книгах: «Литературная беспомощность»… «читать не умеет»… «бредятина»… Может, образумился, совестно стало? Куда там! И теперь слышим то же самое: «враньё»… «сдвинулся человек»… «фальшь и вранье»… «бредни»… «дремучее невежество»… «лжец или фальсификатор»… «бред воспалённого воображения»… «бредятина»…

Как же так? Говорит, что уважает ветеранов, а перед ним не просто ветеран, а Герой Советского Союза. Можно же было из уважения употреблять иные слова: «автор, к сожалению, ошибается»… «тут он не прав»… «увы, это неудачно»… и т. п. В чем же загадка? Да никакой загадки: на самом-то деле все уважение Дейча к ветеранам помещается в его собственной шляпе, которой у него нет. И это понятно. Ветераны сражались и погибали за родину и советскую власть. Карпов пишет: «Стоял и буду стоять за Россию». А для Дейча всё это — предмет для копеечных хохм и глумления: «Карпов пишет всякие красивые слова о патриотизме и прочем таком… И о пожеланиях единомышленников „стоять насмерть“. Стоять не надо. Настоялись уже. Присесть бы тов. Карпову… Советская власть давно уже приказала долго жить, а Карпов всё ещё там. В ней».

Да, Карпов настоялся, притаившись в окопе или за деревом, выслеживая «языка». А где настоялся Дейч — в Брестской крепости или Одессе? в Севастополе или Сталинграде? в Доме Советов 4 октября или в Чечне с Шестой ротой?.. Нет, он настоялся разве что в очередях за гонораром.

Уважение Дейча к ветеранам такого же примерно пошиба, как у его любимого критика Бенедикта Сарнова, помянутого выше. Тот в своем поношении и клевете дошел от наших маршалов и Верховного Главнокомандующего (тут они все однообразно тупоумны) аж до рядового Александра Матросова. Этот борзописец распространяет анекдоты о погибшем герое, у него есть, видите ли, своя «версия» его подвига: Матросов вовсе не сознательно бросился на амбразуру, чтобы помочь товарищам в бою, а просто был гололёд, и он случайно поскользнулся и, случайно падая на амбразуру, выматерился и случайно погиб. И только…

Всё, что было в Советское время героического и просто удачного, успешного, всё, уверяет Сарнов-Елисеевский (он вырос едва ли не на ступеньках этого знаменитого магазина), всё было случайно. Вот совсем другое время: «В мае 1960 года советские ракеты случайно (!) сбили над советской территорией самолёт-разведчик У-2. Хрущев раздул этот инцидент до масштабов мирового скандала». Да почему же случайно, если самолет был обнаружен в нашем небе и, поскольку он игнорировал требование приземлиться, по нему вели прицельную стрельбу и сбили? Какой иезуитский выверт ума при всем тупоумии! И еще: американцы заслали в советское небо своего суперразведчика, а мыслитель осуждает не их, а своих соотечественников: зачем скандал раздули? Надо было молчать, как сейчас молчит, а то и благодарит американцев Путин при любом хамстве их.

До чего охоча эта публика на подобные «версии»! И не соображают притом, что ведь и о них могут сочинить «версии». Например, почему в 1944-м или 45-м году Сарнов не только не был на фронте, но никогда и не служил в армии? Есть версия: благодаря большой любезности, оказанной его матушкой военкому. Когда в 1946 году Сарнов поступал в Литературный институт, был огромный конкурс, и приняли в основном вчерашних фрнтовиков, многие из которых уже печатались, и он, ничего за душой не имевший школяр, тоже попал в институт. Каким образом? Есть версия: его папочка сунул председателю приемной комиссии изрядную сумму. А как Сарнова приняли в Союз писателей? Есть версия… Нет, не могу…

* * *

Дейч при всём его дейчизме, пожалуй, всё же превосходит Сарнова-Елисеевского в своём иезуитстве. Представьте себе, после того как он снял перед ветеранами свою несуществующую шляпу, пишет: «Но к нам в „МК“ тов. Карпов пришёл не как ветеран, а как автор. В качестве же автора своего „издания“ никакие льготы на него — будь он хоть четырежды Героем, как Брежнев — не распространяются». Вы поняли, что он проделал? Превратил наше боевое прошлое, наше ветеранство во что-то вроде галстука-бабочки: можно нацепить, а можно и снять… Нет, любезный, наше ветеранство останется с нами навсегда, до конца жизни, как, допустим, с вами — ваше еврейство. И вас похоронят на Востряковском, а нас на Кунцевском. И Карпов пришёл в «МК», не оставив в гардеробе своё ветеранство. И если бы вы и редакция действительно уважали ветеранов, вы не устроили бы глумления над стариком. Это одно. А во-вторых, никаких привилегий Карпов у вас не просил и не рассчитывал на них. Вы сами вызвали его «к барьеру», и он пришел, а ваша банда подонков вырвала у него пистолет и второй раз обстреляла обезоруженного.