на свидания. Все хотели быть со мной, а девочки мечтали быть на моем месте. Мне это ужасно нравилось. Боже, какой же я тогда была самовлюбленной. Или, может, просто слишком молодой. Но постепенно все начало меняться. Точнее, начала меняться я сама. И помню тот день, который стал для меня переломным.

Наш учитель музыки и театра в десятом классе объявил, что меня выбрали на главную роль в школьном спектакле. Я была безмерно счастлива и горда собой, ведь так старалась, чтобы получить эту роль, — выучила весь сценарий наизусть и часами репетировала перед зеркалом. Я даже пропустила день рождения сестры, чтобы еще немного поработать над ролью перед прослушиванием на следующий день. Но после объявления я услышала, как другие студенты перешептываются: «Да все знают, что она получила роль только за свою красоту». Все продолжали обсуждать это, и к тому времени, когда занятия закончились, даже я начала в это верить. На следующее утро я сказала учителю, что ухожу. Затем вернулась домой и заплакала.

После этого подобное случалось довольно часто. Меня выбирали для выступления на школьном мероприятии не из-за моей статьи о голоде в мире, а потому что я «хорошо смотрелась на плакате». И я окончила школу с хорошими баллами не потому, что брала дополнительные онлайн-курсы, а потому что «получала дополнительные баллы за то, что трясла сиськами перед деканом».

— Знаешь, в прошлом семестре я получила высший балл по криптографии. Лучший результат за последнее десятилетие, — говорю я.

— Я не удивлен.

— Все говорили, что это потому что «профессор хотел меня трахнуть». А не потому что я старалась учиться.

— Почему тебя волнует, что думают о тебе другие?

Я поднимаю глаза и встречаю взгляд Рафаэля. В голове возникает странное ощущение легкости и воздушности. Наверное, мне следует сократить количество вина. Тем более что мой язык развязался. Почему с ним так легко разговаривать?

— Люди — это не острова, Рафаэль. Мы не существуем в одиночестве, оторванные от всего. Нельзя просто игнорировать чужое мнение.

— Я не согласен.

Фонарь, свисающий среди виноградных листьев над нашим столом, колеблется на легком ветерке, отбрасывая прерывистый свет на строгие черты Рафаэля и подчеркивая линии на его лице в игре света и тени. Он вновь нежно касается моего подбородка, вызывая волны удовольствия в теле. Мои пальцы жаждут сделать то же самое с ним.

— Да? И все же ты несколько дней прятался от меня. Почему?

— У людей очень сильная реакция, когда они впервые видят мое лицо. Особенно у женщин. Я не хотел, чтобы ты меня боялась.

— Есть много вещей, которые меня пугают, Рафаэль. Твое лицо к ним не относится.

— Скажи мне, что это за вещи, и я уничтожу каждую из них.

— Высота. Водные твари. Торговые центры.

— Торговые центры?

— Да. Я не могу с ними справиться. — Я удерживаю его взгляд. — Но мой самый большой страх… это то, что пострадают мои близкие. Не мог бы ты отозвать своих приспешников, чьи прицелы направлены на мою семью, пожалуйста?

Мускул на челюсти Рафаэля напрягается. Он не отвечает.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Обещаю, что буду придерживаться нашей сделки и останусь, пока не выполню свою работу.

Это уже не кажется таким невыносимым. Остаться здесь. С ним. Если бы я была предельно честна с собой, то признала бы, что мое сердце сжимается, как тиски, когда думаю об отъезде. Мне очень нравятся наши ежедневные препирательства. Мне нравится проводить с ним время. Мне нравится… он. Боже мой, почему мы не могли встретиться при других обстоятельствах? Я не сомневаюсь, что тогда бы точно влюбилась в Рафаэля. Но, может, независимо от нашей ситуации, я уже влюбилась? Нет. Абсолютно нет. Это во мне говорит вино.

Рафаэль делает глубокий вдох и смотрит мне в глаза, затем откидывается в кресле и достает свой телефон. Мое сердце колотится так быстро, что может пробить ребра, когда он набирает номер и подносит телефон к уху.

— Гвидо, отзови команду с Петровых… Да, сейчас.

— Спасибо, — говорю я, когда он кладет трубку.

Рука Рафаэля хватает меня за шею. Его взгляд встречается с моим, зеленые глаза сверкают угрозой.

— Нарушишь свое слово, и ты знаешь, что произойдет. Поняла?

— Я не нарушу его.

— Хорошо. Давай сделаем заказ. — Он небрежным жестом подзывает официанта.

Рафаэль

Обедающие за другими столиками постоянно бросают косые взгляды в нашу сторону на протяжении всей трапезы. Они думают, что делают это незаметно, но я ловлю каждый взгляд.

К утру все жители района будут знать, что я ужинал с неизвестной женщиной. Таормина — маленький городок, и здесь я — главный предмет сплетен.

Есть две популярные темы для домыслов. Первая — что произошло, из-за чего я так выгляжу. Теорий бесконечное множество: от автокатастрофы в США до пыток Манкузо перед моим побегом в детстве. Вторая связана с моей личной жизнью. Гвидо рассказал мне, что каждый раз, когда меня видят с новой спутницей, делают ставки на то, будет ли она той, кто покорит мое якобы сердце.

Я не возражаю против того, что незнакомцы пытаются мельком смотреть нас. Но у меня проблема с мужчинами, которые пялятся на мою женщину. Как, например, парень, сидящий за столиком справа от нас. Последние несколько минут он пускал слюни на мою русскую принцессу. Началось все со случайного взгляда, как только мы вошли, но его взгляды становились все смелее. Убедившись, что Василиса все еще увлечена выбором десерта, я беру с деревенской доски разделочный нож, который подали вместе с целой жареной курицей. Он маленький, но очень острый.

— Что это? — спрашивает Василиса, оглядывая ассортимент сладостей, принесенных официантом.

— Канноли, — говорю я, проверяя кончик ножа большим пальцем. — У них сливочно-сладкая начинка из сыра рикотта, а также есть другие варианты с ванилью, шоколадом и фисташками.

Прижав лезвие кончиками пальцев, я оцениваю расстояние, затем одним взмахом посылаю нож в полет по небольшой дуге. Острие вонзается в деревянную столешницу, прямо между обеденной тарелкой этого ублюдка и его рукой, держащей вилку. Мужчина напрягается и смотрит на меня. Я показываю двумя пальцами на свои глаза, а затем указываю на нож, торчащий в дюйме от его плоти, молча давая ему понять, что это единственное место, на которое ему разрешено смотреть. Парень быстро кивает, его глаза опускаются на поверхность стола.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает Василиса, устремив взгляд на нож. Я надеялся, что она не заметит.

— Там был таракан. Мерзкий маленький тараканчик. — Я беру канноли с сервировочного подноса и подношу к ее рту. — Восхитительная традиционная начинка. Попробуй.