Он снова показал записку, готовый снова дразнить свою жертву, но тут девушка со всколокоченными волосами и в оборчатом платье выхватила бумажку у него из пальцев и убежала с истерическим хохотом. Разъяренный Уэйн бросился за ней. Девушка остановилась в центре зала и попыталась развернуть записку; она вертела листок в пальцах, склонив набок голову и стараясь сообразить, как с ним управиться. Увидев приближающегося Уэйна, она бросила бумажку и ринулась прочь, сбив с ног пожилую женщину и расталкивая других обитательниц. Уэйн подобрал бумажку и тяжелым шагом вернулся к Сейдж; на лбу у него вздулась голубая жилка.

— Насчет этого тоже помалкивай, — рыкнул он, передавая ей записку. — Не то смотри у меня.

Схватив записку, Сейдж бросилась в другой конец зала, нашла свободный стул и разгладила бумажку на грязном, ободранном колене. Текст гласил: «Когда все уйдут в палату, жди здесь. Надо поговорить. Порви, когда прочтешь».

С колотящимся сердцем Сейдж огляделась: не заметила ли Норма или еще кто-нибудь, как она читала записку. Внезапно в зале раздался визг. Уэйн загнал в угол всколокоченную девушку, выхватившую у него бумажку, и прижал к стене, схватив в горсть воротник оборчатого платья. Девушка морщилась и закрывала голову руками. Уэйн тряс ее, выкрикивая что-то в лицо, потом отпустил, и девушка осела на землю, рыдая и хохоча. Сейдж разорвала записку на крошечные кусочки, половину из них засунула под продавленное сиденье дивана, вторую — за спинку и бросилась к всклокоченной девушке, чтобы проверить, не пострадала ли она. Та с криком метнулась прочь.

После безумия завтрака, обеда, ужина и того, что казалось сотней хаотичных часов, ежедневная битва за выживание в дневном зале наконец подошла к концу. Уэйн отпер двери, распахнул их и криками стал выгонять пациенток в коридор. Сейдж задержалась; на лбу и верхней губе у нее выступил нервный пот. Знает ли Уэйн, что было в записке? Позволит ли Сейдж остаться или решит, что от нее сплошные неприятности? Как обычно, Уэйн приказал дееспособным обитательницам выкатывать за дверь тележки и каталки, а сам подгонял нерасторопных и несговорчивых сзади, подталкивая и направляя их к выходу. Сейдж страстно надеялась, что он не заметит ее и не станет проверять, нет ли отставших. Затем ей пришла в голову другая мысль, и она похолодела.

Что, если он тоже задержится? Что, если они с Эдди задумали гнусный план: застать ее одну и изнасиловать? Об Эдди она знала всего ничего: что он уборщик и был знаком с Розмари. Ее доверие к нему основывалось лишь на этом. А вдруг он негодяй вроде Уэйна?

Нет. Нельзя поддаваться сомнениям и страхам. С чего она решила, что Эдди и Уэйн договорились устроить ей здесь западню? И бог знает сколько времени может пройти, пока с ней хоть кто-то поговорит. Может быть, это ее последний шанс. Изнемогая от нервного напряжения, Сейдж прошла в конец зала и села на стул.

Когда из зала вышла последняя пациентка, Уэйн закрыл одну из дверных створок и взялся за другую, но на мгновение застыл в проеме с непроницаемым лицом, не сводя с Сейдж лишенных выражения глаз. Затем блудливо ухмыльнулся, как кот, собирающийся сожрать мышь, захлопнул створку и запер ее на ключ.

Охваченная паникой, Сейдж вскочила со стула и бросилась к дверям. Она попалась и теперь находится во власти посторонних людей. Понимая, что замок заперт, она все-таки подергала ручки, затем заколотила в двери кулаками с криком:

— Выпустите меня!

По ту сторону дверей глухой гомон уходящих по коридору обитательниц все больше отдалялся; крики, плач, причитания и смех становились слабее и слабее. Она снова постучала в двери.

— Кто-нибудь, пожалуйста! Выпустите меня отсюда!

Никакого результата.

Она повернулась и прижалась спиной к двери, пытаясь перебороть ужас. Без пациенток просторный и пустой дневной зал казался полем боя: перемазанные дерьмом и кровью, исцарапанные ногтями стены, перевернутые стулья и рвота на выщербленном полу. Идеальное место для убийства. Никто не заметит, если крови станет больше.

От страха Сейдж затрясло. А вдруг Уэйн вернулся проверить, не проболталась ли она о потайной комнате? А вдруг он и есть Кропси? А вдруг он убил Розмари, а теперь хочет избавиться и от нее? Обхватив себя руками, Сейдж попыталась унять дрожь. Спокойно. Кропси не существует. И даже если Уэйн и Эдди хотят заткнуть ей рот, они не смогут незаметно избавиться от тела.

Но ведь… ночью они с Нормой бродили по коридорам и не встретили ни души, так? К тому же пациенты здесь количественно превосходят персонал: семьдесят к одному. И в конце дня никто больных по головам не пересчитывает. Уэйн и Эдди запросто могут спрятать ее тело в кладовой, а потом вернуться за ним, и никто их не заметит.

Сейдж попыталась обмануть собственный страх: если ее присутствие здесь помогает Уэйну прятать Розмари, то ему, конечно, незачем убивать Сейдж.

В этот момент в замке звякнул ключ, и одна из дверей заскрежетала. Сейдж попятилась, ища глазами хоть что-нибудь, чем можно защищаться, но кругом были только пластиковые стулья. Она схватила стул и занесла над головой.

В двери проскользнул Эдди. При виде вооруженной стулом Сейдж он застыл, защитным жестом выставив руку.

— Какого черта? — взвизгнул он. — Что за хрень? Это же я!

— Чего ты хочешь?

— Как это чего я хочу? Тебя несколько дней не было. Я хочу знать, где ты была.

— Я не Розмари, — возразила Сейдж. — Я ее сестра. Мы близнецы.

— Ладно, как скажешь. Только поставь стул на место, надо поговорить.

— Я говорю правду, — настаивала Сейдж. — Знаю, ты мне не веришь. Никто не верит. Я приехала в Уиллоубрук, как только узнала, что Розмари исчезла, но доктор Болдуин запер меня здесь, потому что принимает меня за сестру. Как и все остальные.

— Ладно, — сказал Эдди, опуская руку. — Давай я только дверь сперва запру, а потом ты мне все расскажешь, идет?

Она кивнула.

Эдди запер дверь и внимательно всмотрелся ей в лицо ясными, полными озабоченности голубыми глазами. Когда он подошел ближе, Сейдж еще выше подняла стул, готовая ударить его при первых признаках опасности. Но Эдди остановился и спустя несколько напряженных мгновений выдохнул:

— Твою ж мать.

— Что? — не поняла Сейдж.

— Теперь вижу. Ты в самом деле не она.

— Ты видишь, что я не Розмари?

Он потрясенно кивнул.

— Ага, вижу.

Плечи у Сейдж расслабились, и она немного опустила стул.

— Ты мне голову не морочишь? — с подозрением спросила она.

— Не морочу. Честно.

Обессилев от облегчения, Сейдж