– Айвазовский, Шишкин, Мейсонье. Степан Елисеев был в хороших отношениях с Огюстом Роденом (познакомился в павильоне скульптора на Всемирной выставке в Париже в 1900 году) и приобрел у французского скульптора работы «Вечная весна», «Портрет Варвары Елисеевой», «Поэт и муза», «Амур и Психея», «Ромео и Джульетта». Все они хранятся ныне в Эрмитаже.

Полицейский мост через Мойку. 1908

73. Дом Пастухова

Невский пр-т, 18; наб. реки Мойки, 57

Каменный дом по этому адресу существовал с 1730-х годов. В 1815-м его перестроил Василий Стасов. В середине 1870-х дом купил почетный гражданин Николай Александрович Пастухов, известный тем, что, будучи смертельно больным, проиграл «в дурачки» огромные деньги авантюристке Людмиле Гулак-Артемовской. Затем, до 1917 года, домом владел брат Николая Пастухова – Дмитрий, отправивший мошенницу на каторгу и вернувший семейные капиталы. В 1873 году для Николая Пастухова проводилась перестройка и перепланировка дворовых флигелей и жилых квартир.

На Невский выходили два ресторана: ближе к Мойке, в бывшей кофейне «Вольф и Беранже», – «Альбер»; ближе к Большой Морской – «Лейнер».

Ресторан товарищества «О. Лейнера» открылся в 1885 году и просуществовал до 1914-го, когда немецкие заведения стали закрываться из-за войны с Германией. Ресторан обладал превосходной кухней (по преимуществу немецкой). «Лейнер» был заведением и пристойным, и относительно недорогим – обед стоил рубль. Главной приманкой ресторана служило немецкое пиво (это было единственное место в городе, где его могли пить даже офицеры гвардейских полков). Каждую новую бочку открывали торжественным церемониалом. К тому же, по воспоминаниям Игоря Стравинского, на закуску у «Лейнера» подавались «всякие деликатесы – маринованная рыба, икра, черноморские устрицы и восхитительнейшие в мире грибки».

В ресторане, нечастое явление в Петербурге, соседствовали люди большого света, артистическая богема и петербургские немцы. Скажем, германское отделение Генерального штаба (контрразведка) завело обычай шутовского празднования дня рождения кайзера по немецкому ритуалу. В отдельном кабинете, под управлением офицера, в свое время на год прикомандированного к германскому пехотному полку для изучения языка, воспроизводился церемониал офицерских собраний рейхсвера: деревянное вскакивавание по сигналу, крики «hoch» (высоко), «prosit» (ваше здоровье), «die erste rakete kommt» (первая ракета принимает), стук огромными пивными кружками по столу и тосты за здоровье Вильгельма.

Сюда после спектаклей любили заходить зрители и артисты Александринского театра, слушатели и оркестранты концертов в Дворянском собрании. 20 октября 1893 года после «Горячего сердца» Александра Островского в Александринке Петр Чайковский со своими приятелями братьями Литке, племянниками Юрием и Владимиром Давыдовыми, бароном Буксгевденом, артистом Юрием Юрьевым, балетными танцовщиками Николаем и Сергеем Легатами и родным братом Модестом Чайковским отправились к «Лейнеру». Там же в этот вечер ужинали артист и писатель Иван Горбунов, композитор Александр Глазунов и владелец фортепианной фабрики Федор Мюльбах.

Юрий Давыдов рассказывал: «В минуту нашего прихода Петр Ильич был занят заказом ужина для всех. Окончив заказ, Петр Ильич обратился к слуге и попросил принести ему стакан воды. Через несколько минут слуга возвратился и доложил, что переваренной воды нет. Тогда Петр Ильич с некоторой досадой в голосе раздраженно сказал: “Так дайте сырой и похолоднее”. Все стали его отговаривать пить сырую воду, учитывая холерную эпидемию в городе, но Петр Ильич сказал, что это предрассудки, в которые он не верит. Вошел слуга, неся на подносике стакан воды. Узнав, в чем дело и в чем состоял продолжавшийся с Петром Ильичем спор, Модест Ильич не на шутку рассердился и воскликнул: “Я тебе категорически запрещаю пить сырую воду!” Смеясь, Петр Ильич вскочил и пошел навстречу слуге, а за ним бросился Модест Ильич. Но Петр Ильич опередил его и, отстранив брата локтем, успел залпом выпить роковой стакан». Петр Ильич заболел холерой. Болезнь оказалась для него смертельной.

Дом Пастухова. К. Булла. 1901

У «Лейнера», приезжая из Москвы, Антон Чехов назначал свидания своим петербургским коллегам Владимиру Немировичу-Данченко и Александру Амфитеатрову, Федор Шаляпин знакомился с Константином Коровиным. Художник Валентин Серов, известный гурман, большей частью обедал у «Лейнера». 4 апреля 1911 года сотрудники журнала «Аполлон» отмечали в ресторане прибытие Николая Гумилева из Абиссинии. Корней Чуковский сиживал за соседними столиками с Александром Блоком, встречавшимся там с Андреем Белым.

«Лейнер» считался школой ресторанного бизнеса. Здесь начинали карьеру простыми официантами будущий владелец «Вены» Иван Соколов и основатель «Аквариума» Георгий Александров.

В 1898 году Альбер Петрович Бетан открыл в доме Пастухова ресторан «Французский», более известный под названием «Альбер». Это был типичный ресторан второго разряда с вполне демократичными ценами. «Альбер» славился ризотто, жареной навагой, бифштексом по-гамбургски, французскими и итальянскими винами и ликерами.

«Альбер» охотно посещали литераторы, особенно авторы расположенных неподалеку журналов «Аполлон» и «Сатирикон». Тут 21 ноября 1909 года секунданты Николая Гумилева (поэт Михаил Кузмин и журналист Евгений Зноско-Боровский) и его соперника по будущей знаменитой дуэли Максимилиана Волошина (Алексей Толстой и художник князь Александр Шервашидзе-Чачба) выработали условия поединка (стреляться «на пятнадцати шагах»).

Вот уже эмигрантские воспоминания Аркадия Аверченко: «Пять лет тому назад <…> заказал я у “Альбера” навагу, фрит и бифштекс по-гамбургски. Наваги было 4 штуки, – крупная, зажаренная в сухариках, на масле, господа! Понимаете, на сливочном масле, господа. На масле! С одной стороны лежал пышный ворох поджаренной на фритюре петрушки, с другой – половина лимона. Знаете, этакий лимон ярко-желтого цвета и в разрезе посветлее, кисленький такой разрез… Только взять его в руку и подавить над рыбиной <…> Отделив куски наваги, причем, знаете ли, кожица была поджарена, хрупкая этакая и вся в сухарях… в сухарях, – я наливал рюмку водки и только тогда выдавливал тонкую струю лимонного сока на кусок рыбы… И я сверху прикладывал немного петрушки – о, для аромата только, исключительно для аромата, – выпивал рюмку и сразу кусок этой рыбки – гам! А булка-то, знаете, мягкая, французская этакая, и ешь ее, ешь, пышную с этой рыбкой».

После сентября 1914 года (когда был объявлен «сухой закон») главный редактор «Сатирикона» Аркадий Аверченко угощал в «Альбере» своего сотрудника Александра Грина, который позже вспоминал: «Подходит официант. “Что прикажете, Аркадий Тимофеевич?” – “Дайте нам чайку”. – “Уж это как водится!” – “И севрюжинки с хреном”. И приносит официант на подносе две чашки и два пузатых чайника. Белые фарфоровые. Аверченко наливает мне и говорит: “Пейте залпом, он холодный”. Я глотнул. Батюшки-светы! Выпивон. Оказывается, в одном чайнике – портвейн, в другом – английская горькая! Вот что значит завсегдатай!»

Уже после революции Михаил Кузмин ностальгически писал: