видом, а в гневе был страшен. Он был статен и очень высок ростом. Волосы у него были цветом, как у волка, и густые, но он рано стал лысеть. В то время как он сидел там, в палате конунга Адальстейна, одна бровь у него опустилась до скулы, а другая поднялась до корней волос. У Эгиля были черные глаза и сросшиеся брови. Он не пил, когда ему подносили брагу, и то поднимал, то опускал брови.

Конунг Адальстейн сидел на возвышении. Он, как и Эгиль, положил меч себе на колени, а после того, как они просидели так некоторое время, конунг вынул меч из ножен, снял с руки большое дорогое запястье и надел его на конец меча. Затем он встал, подошел к очагу и над огнем протянул меч с запястьем Эгилю. Эгиль встал, обнажил меч и пошел по палате навстречу конунгу. Он продел меч в запястье и притянул его к себе, а потом вернулся на свое место. Конунг снова сел на возвышение. Эгиль тоже сел, надел запястье на руку, и тогда его брови расправились. Он отложил меч и шлем, взял олений рог, который ему поднесли, и осушил его. Он сказал:

Путы рук[73] звенящие

В дар мне отдал воин.

Чтоб украсить ими

Ветвь – гнездовье ястреба[74].

Я ношу запястье

На руке и славлю

Конунга могучего

За подарок щедрый.

После этого Эгиль каждый раз выпивал свою долю и беседовал с другими.

А конунг велел принести два сундука. Оба они были полны серебром, и каждый из них несли по два человека. Конунг сказал:

– Эгиль, возьми эти сундуки и, если ты поедешь в Исландию, отвези это серебро своему отцу. Я посылаю ему его как виру за сына. Часть этого серебра ты должен разделить среди тех родичей, твоих и Торольва, которых ты считаешь самыми достойными. Ты же получишь виру за брата здесь, у меня, – земли или деньги, чего ты больше хочешь. И если ты готов остаться у меня навсегда, то я окажу тебе почести, какие ты только пожелаешь.

Эгиль взял серебро и поблагодарил конунга за подарки и дружеские слова. Он повеселел и сказал:

Брови хмурил горько,

Но от доброй встречи

Разошлись морщины —

Лба нависшие скалы.

Конунг их раздвинул,

Подарив запястье.

Хмурый взор мой ныне

Снова ясным станет.

Позже вылечили тех, кто был ранен в бою и остался жив.

Эгиль провел у конунга Адальстейна следующую зиму после смерти Торольва, и конунг оказывал ему большие почести. С ним были все воины, его и Торольва, уцелевшие в битве. Здесь Эгиль сочинил хвалебную песнь в честь конунга Адальстейна, и в ней есть такая виса:

Вот владык потомок,

Трех князей убивший.

Край ему подвластен.

Не исчислить подвигов

Адальстейна в битвах.

Я клянусь, о щедрый

Конунг, – мы не знаем,

Кто б с тобой сравнился.

А припев в этой хвалебной песни такой:

Вплоть до гор страною

Адальстейн владеет.

В награду за хвалебную песнь Адальстейн дал Эгилю два золотых запястья, каждое из которых весило марку, а кроме того – дорогой плащ со своего плеча.

Весной Эгиль объявил конунгу, что он задумал поехать летом в Норвегию и узнать, что с Асгерд, женой Торольва. Эгиль сказал:

– Там осталось большое богатство, и я не знаю, жив ли кто-нибудь из их детей. Я должен посмотреть, живы ли они. Если же Торольв умер бездетным, то все его наследство принадлежит мне.

Конунг ответил:

– Воля твоя, Эгиль, ты можешь, конечно, уехать, если считаешь это необходимым. Но мне все-таки кажется, что тебе лучше всего было бы остаться у меня – на условиях, какие ты только пожелал бы.

Эгиль поблагодарил конунга и сказал:

– Сперва я поеду, куда должен ехать, но я думаю, что еще вернусь за тем, что ты мне обещаешь, как только это мне удастся.

Конунг просил его непременно вернуться.

Эгиль собрался в путь вместе с частью своих людей, но многие из них остались служить конунгу. У Эгиля был большой боевой корабль, и на нем около ста двадцати человек. Когда он был совсем готов и подул попутный ветер, они вышли в море. Эгиль и конунг Адальстейн расстались большими друзьями. Прощаясь, конунг опять просил Эгиля вернуться поскорее. Эгиль сказал, что так и сделает.

Эгиль поплыл в Норвегию. Когда он достиг страны, то поспешил в Фирдир. Он узнал, что херсир Торир умер, а Аринбьёрн получил его наследство и стал лендрманном. Эгиль поехал к нему. Аринбьёрн встретил его приветливо и предложил пожить у него. Эгиль согласился. Он велел вытащить корабль на берег и позаботился о том, чтобы найти жилье для своих людей. Эгиль и еще одиннадцать человек поселились у Аринбьёрна. Здесь Эгиль и провел зиму.

LVI

Берг-Энунд, сын Торгейра Шип-Ноги, взял в жены Гуннхильд, дочь Бьёрна Свободного. Она жила у него в Аске. Другая же дочь Бьёрна – Асгерд, жена Торольва, сына Скаллагрима, жила тогда у своего родича Аринбьёрна. У Асгерд с Торольвом была дочь. Девочка жила вместе с матерью.

Эгиль рассказал Асгерд о смерти Торольва и предложил ей свою помощь и заботу. Весть о смерти Торольва очень опечалила Асгерд. Эгилю она, правда, ответила приветливо, вообще же больше молчала.

Была поздняя осень. Эгиль стал невесел и часто сидел понурив голову. Как-то раз к нему подошел Аринбьёрн и спросил, отчего он такой невеселый. Аринбьёрн добавил:

– Хотя смерть твоего брата – большая потеря, но мужчина не должен поддаваться горю. Один человек умирает, а другие должны жить. Что ты теперь сочиняешь? Дай-ка я послушаю.

Эгиль сказал, что он совсем недавно сочинил такую вису:

Женщину увидеть

Я хотел. Она же

Встречи избегала.

Прежде смело в очи

Женщинам смотрел я,

Ныне робко взоры

Долу опускаю,

Вспомнив Герд запястья[75].

Аринбьёрн спросил, о какой это женщине он сочиняет любовную песнь, и добавил:

– Ты, наверное, скрыл ее имя в этой висе.

Тогда Эгиль сказал;

Имя в браге Одина[76]

Я скрываю редко,