и не испугается. Или еще хуже, отомстит потом. Воткнёт нож в спину…

Девушка замерла, прижалась ко мне. Я приобнял её.

— Да я понимаю, понимаю. Только сама порой не могу ничего поделать.

Я задумался. Идеи были. Зря я что ли Василию Макаровичу с ведьмой помог?

Глава 21

Глава 21

Похитители котлет

Домой я вернулся в начале девятого вечера. Maman оторвалась от телевизора, подошла ко мне:

— Ну-ка, дыхни!

Я ошеломленно незамедлительно выполнил приказ.

— М-да, не пахнет, — заключила maman и спросила. — Ужинать будешь?

— Конечно, буду! — ответил я. — А то ты не знаешь! Девчонки-то мои все молодые, глупые. Они покормить фиг догадаются!

Maman дождалась, пока я переоденусь, помою руки, сяду за стол. Навалила мне полную тарелку жареного мяса с картошкой.

— Ешь! Приятного аппетита.

— Спасибо, мэм!

Но не ушла, а в самый разгар ехидно поинтересовалась:

— Ну, и где ты был?

Я прожевал, проглотил и честно признался:

— После секции пошел в кафе с девушкой. Потом проводил её домой. Посидели возле дома.

И, шутя, добавил:

— Целовал исключительно в щечку.

Maman улыбнулась, встала, подошла ко мне, прижала мою голову к себе, запустив пальцы в шевелюру.

— Эх, ты… Кавалер. Хорошая хоть девушка-то?

— Да всё та же, ма, — ответил я. — Альбина.

Maman замолчала, покачала головой:

— Ой, сынок… Тебе решать, конечно.

— Мэм, мы только гуляли, кушали мороженое и мёрзли возле её подъезда целых 5 минут!

Maman не выдержала, рассмеялась, снова взъерошила мне волосы.

— Домашние задания сделал? — деланно сурово спросила она. — Марш уроки учить!

Какие уроки? Я полил желтую розу, чтобы вода просочилась до блюдца, пустил в неё конструкт. Maman стояла у меня за спиной и внимательно смотрела за моими действиями.

— Ты его не зальёшь? — поинтересовалась она, когда я отшагнул от подоконника. — Корни сгниют.

— Нет, мэм. Так надо по условиям. Не пройдёт и получаса, вода вся впитается.

— Каким условиям? — maman не отставала.

— Ма, — я повернулся к ней. — Этот цветок, если его правильно вырастить, будет формировать благоприятную атмосферу у нас с тобой дома: освежать воздух, удалять неприятные запахи, оздоравливать нас с тобой.

Maman вздохнула:

— С тобой жить всё страньше и страньше, как говорила Алиса. Помнишь Кэролла?

— Зато нескучно, — улыбнулся я. — Я его раньше почему-то всё время с Экзюпери путал… Ма, ты насчет домика в деревне не думала?

Maman пожала плечами. Я видел, что она с месяц назад начала поиски: переписывала объявления в толстую черную тетрадь, чуть позже зачеркивала. Снова записывала. Даже пару раз покупала рекламную газету «Неделька» в поисках подходящего варианта.

— Я хотел бы, чтобы у нас был дом подальше от города, — сообщил я. — Хотя бы где-нибудь в районе нашей деревни.

— Да ты что? — возмутилась maman. — Это же такая глушь! Там ни водопровода, ни канализации. Газ баллонный. Печь на дровах.

— Водопровод можно провести, — парировал я. — Скважину пробурить. Канализацию выкопать нетрудно. Зато кругом лес, воздух, природа! И народу никого. Ты ж там всё равно будешь жить только летом.

— А как туда добираться? Полдня на электричке, три часа пешком!

— Со временем машину купим, — пожал плечами я. — Ты права получишь.

— Ну, не знаю, — сдалась maman. — Тогда зачем дом покупать, если можно жить у деда с бабкой?

— Нет, — не согласился я. — Свой дом — это свой…

Я ушел на кухню, где меня дожидались будущие дубки-защитники.

* * *

В школе нас ждал сюрприз. Во-первых, отменили занятия в субботу. На кухне нашли дохлую мышь и решили устроить массовую дезинфекцию, дезинсекцию и дератизацию. Столовую, разумеется, закрыли и вызвали СЭС. Завтраки с обедами отменили. Даже закрыли буфет.

Конечно, если бы мышь нашел бы кто-нибудь из поваров, уборщиц, даже учителей — ничего бы такого не было. Отнесли бы грызуна на мусорку или за забор. Но вздувшийся трупик обнаружил сам директор Иван Степанович Матвеев, человек честный и насквозь принципиальный, который и устроил геноцид сначала поварам, а потом завхозу. Испуганный завхоз тут же позвонил в СЭС и договорился об объявлении войны грызунам на ближайшую субботу.

Вторым сюрпризом оказалось объявление празднования в пятницу Дня учителя.

На своём уроке Лавруха сначала окинула класс — всех и каждого — пристально пронзительным взглядом, хищно улыбнулась милой улыбкой людоеда и сказала:

— Я, конечно, не жду от вас подарков на свой профессиональный праздник, но вы хотя бы в парадной форме в пятницу появитесь. Мальчики в белых рубашках, девочки в белых фартуках.

Девчонки тут же зашушукались, и по классу полетели листочки с предложениями, что и кому из учителей дарить и по сколько скидываться. Намёк со стороны класснухи был прозрачен. Как всегда, почётную обязанность по организации сбора денег и приобретения подарков возложили на Верку Подгорину, благо она всегда была зачинщиком всяких мероприятий. Только вот непонятно, почему заместителем секретаря комитета комсомола школы выбрали меня, а не её? Я ведь даже не хотел в комитет! Опять же — в отличие от неё.

Я написал в записке предложение «скинуться и купить цветы». Юрка Никитос поставил два крестика рядом с моим предложением и пустил дальше по ряду.

Девчонки предлагали купить и подарить «красивую сумочку», «кошелек», «альбом для фотографий». Парни решили ограничиться, как и я, цветами. Кто-то подписал еще — «шоколадками».

Весь урок Нина Терентьевна благосклонно на наши шушуканья и переписку внимания не обращала. Вызвала к доске пару человек да дала пару заданий по учебнику.

Только в конце урока она преподнесла еще один сюрприз: сообщила, что в пятницу в 16.00 в спортзале будет общешкольная дискотека, посвященная Дню учителя.

— Явка строго обязательна! — Лавруха улыбнулась милой улыбкой людоеда. — Форма одежды свободная. После уроков успеете сходить домой переодеться и пообедать.

— Никому не расходиться! — заголосила Верка. — Давайте решим насчет подарков и по сколько скидываться! Может, у кого с собой сейчас деньги есть?

— По 50 копеек мало, — задумчиво заметила Галька. — По рублю родители могут не дать…

— Да не, — возразил Никитос. — По рублю дадут. Больше вряд ли.

— А кому дарить будем? — вздохнула Жазиль. — На 16 рублей много не подаришь.

— Я думаю, что Лаврухе, —